Помутнение

Скинтель пришла в себя уже в своей спальне. Ей понадобилось полных десять секунд на то, чтобы вспомнить, что произошло, и заставить себя двигаться. Повернув голову, она увидела сидящего к ней спиной Энакина. Он был раздет до пояса. От плеча по правой лопатке у него тянулся хорошо заметный шрам, который закачивался приблизительно на уровне локтя. - Что произошло? – собравшись с мыслями, спросила королева. Скайуокер обернулся. - Прости меня, - тихо произнес он, - я успел забыть, что, когда я злюсь, это так на тебя действует… - Я имела в виду твой шрам, - перебила его Мираж, пытаясь встать. Энакин встал, подошел к ней и помог сесть на постели. Королева прислонилась к спинке кровати и закрыла глаза. В затылке кололо. - Где тебя ранили? – снова спросила она. - Это длинная история, - отмахнулся Скайуокер, кладя руку ей на голову. Через несколько мгновений Мираж почувствовала, что боль угасает. Ее взгляд прояснился. Она вздохнула от облегчения. - Порой я забываю, что ты умеешь не только причинять боль, но и снимать ее, - сказала Скинтель. Она ожидала от Энакина какой-то колкости, но тот промолчал. После короткой паузы он произнес: - Не хотел сразу начинать этот разговор, но мне нужно лететь на Корускант. Меня бы уже здесь не было, я только ждал пока ты придешь в себя. Потирая голову, Мираж нахмурилась: - Сколько же я была без сознания? Скайуокер, смутившись, опустил глаза. - Шестнадцать часов. Помолчав немного, он добавил: - Мне стыдно, прости. Я не думал, что до такой степени не контролирую себя… Скинтель тяжело вздохнула и закрыла глаза. Подобные приступы гнева у него бывали и ранее, Энакин далеко не всегда мог себя контролировать, но раньше никогда не причинял ей столь ощутимого вреда. Собравшись с мыслями, королева устало вздохнула: - Если ты уже собрался, то счастливого пути. Только на этот раз возьми с собой Кеноби, а то еще заблудишься по дороге и опять вернешься только через полтора года. Скайуокер грустно улыбнулся: - Да, я это определенно заслужил, но я не мог вернуться раньше. Скинтель лишь отвела взгляд. Она хорошо понимала, зачем ему нужно в столицу. Мэйс Винду обещал вернуть ему сына. Несомненно, Скайуокер рвался на Корускант, чтобы забрать Люка. Это значило, что Мираж ждет очередное унижение. Скинтель хорошо знала о том, что за ее спиной осуждали их бездетный брак. Доверие аристократии к ней также подтачивалось тем, что войска фактически находились в руках бывшего джедая. Правда, большинство было довольно командованием Энакина, но было достаточно и тех, кто никогда не забудет о том, кем он был. Многим также не нравилось, что его дети от другой женщины воспитывались при дворе. За прошедшие годы Скинтель привязалась к Лее, поскольку сама была бездетна. А, возможно, все дело было в том, что девочка отдаленно напоминала королеве ее младшую сестру, которая умерла в возрасте четырнадцати лет от тяжелой болезни. Скинтель закрыла глаза и попыталась отбросить мысли о своей семье. Сейчас не время, да и исправить ничего нельзя. Скайуокер сходил с ума от бессилия, когда вспоминал об умершей жене, он злился, но эта же злость его убивала. Мираж не позволяла себе много думать о том, что ее угнетало. Подобные мысли попросту лишали воли. Но Энакин этого никогда не понимал, он позволял себе предаваться воспоминаниям о том, что уже давно ушло. Было заметно, что он постоянно думает о том, чего уже давно нет, о том, чего уже не вернуть никогда. - Канцлер хочет, чтобы ты тоже посетила несколько заседаний Сената, - после длительной паузы сказал Скайуокер, встав и направившись к шкафу. – Ты не была в столице уже больше двух лет. Королева бездумно уставилась в окно. Ее все еще мутило и ей безмерно хотелось снова лечь. Она думала о том, что неплохо было бы приказать принести обезболивающее, сказать Энакину, чтобы он летел сам, и заняться привычными делами. Скинтель не взяла в расчет, что у нее недостаточно сил, чтобы закрыть мысли от Скайуокера. - Обезболивающее тебе не нужно, а Корускант посетить придется, - заявил он, надевая чистую рубашку. - Ты слишком часто мне приказываешь, - выдохнула королева, потирая виски. – Я устала и мне больно. Энакин снова сел рядом с ней на кровать и положил ладонь на ее лоб. Снова пришло облегчение. Пересилив себя, Скинтель полностью открыла ему свой разум. Она так делала только в моменты крайней слабости. Это позволяло Скайуокеру найти воспоминания и надежды, приносящие ей облегчение, и ненадолго успокоить ее ними. Несколько секунд он сосредоточено смотрел на ее лицо, перебирая фрагменты памяти. В такие минуты Мираж была особенно уязвима, поскольку Энакин видел все, что когда-либо с ней происходило. Он подавлял мысли о том, что ее хоть сколько мучило: даже самые сильные тревоги тускнели и уходили из головы. В то же время все воспоминания о спокойных и благополучных днях сияли как никогда ярко. Это было лучше любого наркотика. При этом она чувствовала прикосновение разума Энакина. Погружаясь в транс, Скинтель слышала отголоски его мыслей, но не доверяла им, поскольку понимала, что Скайуокер может пытаться ей что-то внушить таким образом. Чувствуя, что погружается в сон, королева произнесла: - Видимо, ты все же мне это внушил, но я чувствую острую потребность полететь на Корускант. Ты добился своего… Скинтель позволила себе расслабиться. Она понимала, что опасно доверять Скайуокеру свое сознание, но ей был нужен этот сон. Она отключится и увидит все то, что когда-то любила, снова переживет дни счастья и покоя, увидит тех, кого уже давно нет и не будет чувствовать вины. Что правда, просыпаясь, Мираж никогда не могла точно сказать, какие картины стояли у нее перед глазами. Скинтель знала, что никогда в жизни не была так счастлива, как в тех снах. - Вы не отдадите ему сына, верно? – спросила Скинтель, оглядывая членов Совета, которые специально собрались из-за ее визита. - Нет, - спокойно произнес Мэйс Винду. – Он не до конца выполнил уговор… - Дело не в уговоре, - оборвала его Мираж, - а в том, что вы манипулируете им с помощью Люка. В ответ на обвинение Винду одарил ее холодным и равнодушным взглядом. Скинтель поджала губы и сказала: - Я – ваш союзник, поскольку мирный договор заключала с вами, а не с Сенатом. Я – ваш гарант мира с Зайгерией. Большую ли роль играет восьмилетний мальчик? Верните его Скайуокеру, он будет занят своими детьми и никак не станет вам мешать… На этот раз пришла очередь Мэйса ее оборвать. Махнув рукой, он сказал: - Много ли времени Энакин уделял своей дочери или вам за прошедшие годы? Он, ведь, буквально жил на верфи, занимался армией и чем угодно, но только не этой девочкой, Леей. Верно? Скинтель не спешила с ответом. Скайуокер всегда был внимателен и к дочери, и даже к ней самой. Но в словах магистра была правда: его куда больше занимали совсем другие вещи. - Энакин не получит своего сына назад, - подвел итог Мэйс, - он нужен ему не больше, чем корпус истребителей. Считайте это мерой предосторожности. Мы не хотим увидеть Скайуокера во главе вашей армии на стороне сепаратистов. Приступ дурноты снова накатил на женщину. Она неважно себя чувствовала после того случая на верфи. Голова закружилась, а по затылку стала подниматься боль. Переборов слабость, Мираж подняла глаза и в упор посмотрела на Винду. Ей было нечего ему сказать по этому поводу. - Какая нелепая комната, - пробормотала Скинтель, отходя от центра зала к окну. Магистры застыли в недоумении. Про себя Мираж подумала, что ведет себя слишком вызывающе, но она не могла держаться как джедай, который отчитывается Совету о миссии. Она не их подчиненная и они должны это понимать. - Простите, о чем вы? – первым подал голос Кеноби. Его, конечно, смущало ее поведение, но, в отличии от остальных, он не подавал виду. Мираж не знала здесь никого, кроме Оби-Вана и Винду. Йода был в отлучке и не присутствовал на совете. От головной боли она едва могла соображать, поэтому предпочитала говорить только с теми, кого встречала ранее. - Мне не нравятся покои Совета, - объяснила Скинтель, переводя взгляд на Кеноби. – Докладывающий стоит в центре: лицом к одним магистрам, спиной к другим, - какая-то нелепость. Мне неуютно, я чувствую чужие взгляды за своей спиной. При этом мне неловко отворачиваться от некоторых присутствующих. Но вы все здесь, пожалуй, привыкли к этому. Ее слова были встречены тишиной. Даже Оби-Ван не нашел никакой вежливой фразы, чтобы ей ответить. Мираж понимала, что несет какую-то нелепицу и джедаям не нужны советы по проектированию зданий. Просто у нее в голове творилось невесть что. Она уже давно поняла, что в последний раз, когда Энакин лазил в ее воспоминаниях, он что-то сделал с ней. Из-за этого мышление было заторможено и Скинтель стала чаще говорить то, что думает, а это для нее было плохо. После довольно продолжительного молчания королева снова подала голос: - Граф Дуку говорил магистру Кеноби, что Сенат находится под контролем лорда ситхов. Очевидно, он имеет власть над канцлером и вполне вероятно, что сейчас я скажу полную чушь, поскольку последний приступ гнева у Энакина не дался мне даром. Мираж заметила то, как все замерли. Оби-Ван поддался вперед, вглядываясь в ее лицо. - Что он с вами сделал? – выдохнул магистр, напряженно сцепив руки. Скинтель показалось, что Кеноби едва сдерживает себя, чтобы не вскочить. Королева понимала, что все дело было в том, что Оби-Ван любил Скайуокера как младшего брата, он воспитывал его и надеялся, что тот однажды станет гордостью Ордена. Но, не смотря на его старания, все вышло не так. Для Кеноби это было большим ударом. И теперь он весьма болезненно переживал очередные падения Энакина, а их было немало. - Это было сделано не специально, - поспешила заверить Мираж, - когда он сильно злится, мое самочувствие порой ухудшается. На мгновение Оби-Ван изменился в лице, но через секунду стыд вперемешку с болью снова исказил его приятные черты. Скинтель пообещала себе поговорить с ним потом об этом и успокоить. - Мой разум помутился, - нехотя призналась она, - я думаю медленнее, чем прежде, что-то будто давит на меня, я постоянно чувствую угрозу. Но важно не это. То же самое происходит с канцлером, это заметно. Палпатин срочно вызвал меня в столицу, но когда мы встретились, он меня едва узнал. Создается впечатление, что его постоянно мучает головная боль и это не дает ему нормально думать. Если этот ситх существует и имеет влияние на Сенат, тогда то, что происходит с канцлером - его рук дело. Видя молчаливое недоверие магистров, королева добавила: - Я знаю, что бывает с человеком, который находится под подобным влиянием. Про себя она подумала, что тем самым лордом может быть даже Энакин. Единственное, что не сходилось в этой теории – он не подходил по возрасту: Скайуокеру не было десяти лет, когда снова обнаружили ситхов в галактике. Да, и Мираж не хотелось верить в то, что Энакин может быть причастен к этому. Что-то подсказывало: от него исходит опасность, но какой-то упрямый голос твердил: конкретно в этом Скайуокер не виноват. Скинтель даже начала думать о том, что, возможно, она привязалась к нему больше, чем следовало. Поделиться всем этим с Советом она не могла. Ей не хотелось посвящать всех этих чужих людей в столь личные переживания. Ее мысли оборвал властный голос Мэйса Винду: - Это все, что вы можете нам сказать? Королева лишь кивнула. - В таком случае, - развел руками магистр, несколько надменно глядя на нее, - вы можете быть свободны, мы вызовем вас, если понадобится… - Вызовете меня? – перебила его Мираж, подняв брови. На какие-то мгновения ее мысли прояснились. – По какому праву? Я приду или уйду только по своей воле. Не забывайтесь: я не одна из ваших падаванов. В ответ на это Винду лишь поднял бровь: - А вам не стоит забывать, что мы нужны вам для того, чтобы контролировать Скайуокера. - Мне не нужна защита от него, - парировала Скинтель, плотнее закутываясь в свой плащ, - несмотря ни на что, он не причинит мне вреда. И мне не нужен контроль над ним. Не глядя больше ни на кого, она твердым шагом направилась к двери. Когда Скинтель вернулась в свои апартаменты, то почти сразу почувствовала приступ слабости. Она приказала позвать врача, но тот сказал, что это лишь переутомление. Мираж решила, что ей нужно несколько часов сна, и после этого все пройдет. Лея легла рядом с ней и беспокойство королевы отчего-то отступило. Женщина крепко проспала до самого вечера, а когда пришла в себя, то первым, что она увидела, был пылающий Храм джедаев в окне. Скинтель вскочила, не веря своим глазам. Лея все еще не проснулась. Пошатываясь, Мираж вышла из комнаты. У дверей спальни дежурил Ювайс. Его, очевидно, приставил к ней Энакин. - Что происходит в Храме джедаев? – тихо спросила у него она. - Мятеж, моя королева, - отчеканил тот. – Совет взбунтовался и поэтому против джедаев направили карательные отряды. Скинтель почувствовала, как у нее слабеют ноги. - Где Энакин? – выдохнула она. - Канцлер направил его в Храм во главе отрядов клонов, - спокойно пояснил Ювайс, беря ее за руку и отводя к креслу. – Прежде чем улететь, господин взял с собой Яна, а меня оставил защищать вас. Скинтель подняла голову и еще раз посмотрела на горящую обитель джедаев за окном. Все встало на свои места в одно мгновение. Энакин был с самого начала с ситхом за одно. Он пропадал где-то больше года, он вынудил ее полететь на Корускант, он забрал с собой дочь, поскольку они обе должны были остаться под его контролем. А еще Скайуокер ненавидел джедаев и теперь мстил им за обиды, которые те ему нанесли и за обиды, которые он придумал сам.