Желания сбываются тогда, когда ты их уже не ждёшь и, как бывает, даже уже и не помнишь.
Проспав без сновидений несколько часов к ряду, медленно возвращаюсь к реальности, просыпаюсь. Не открывая глаз, лежу в постели, не спеша вставать. Некоторое время просто лежу и ничего не делаю. Когда надоедает ничего-не-деланье, прислушиваюсь к телу, начиная с хвоста. Хвост, будто сам по себе, шурша скользит по простыне под одеялом. Едва касаясь, провожу по нему кончиками пальцев. Приятно. Даже несколько щекотно. Постельное бельё и матрас мягкие и приятные настолько, что кажется утопаешь в кровати… Следую за ощущениями далее… Тело тёплое, расслабленное, в каждой клеточке чувствуется удовлетворение… Перевожу внимание с себя на окружение — прислушиваюсь, принюхиваюсь. Пахнет лавандой, свежим постиранным бельём, каким-то мужским одеколоном и дождём из приоткрытого окна. Ночью, очевидно, шёл дождь. На улице шлёпают по лужам прохожие, кричат чайки, шумит проснувшийся город. В комнате же безмятежно тихо, и кажется, что кроме меня здесь никого нет. Но это лишь иллюзия.
Пока Никто не торопит, тихо наслаждаюсь отдыхом, прислушиваясь к голосу города: разговорам людей, настырному зову птиц, взмахам их крыльев — подёргиваю навострёнными кошачьими ушами… Но даже такое времяпрепровождения со временем надоедает. Что ж. Пора вставать. И начинать новый день. Открываю глаза.
Вздохнув, потираю ладонями лицо, попутно шурша постельным бельём. Зеваю, прикрывая ладонью рот, и, сонно моргая, оглядываю комнату. Взгляд не сразу, но цепляется за сидящего в кресле. Не шевелясь, закинув ногу на ногу, он что-то или кого-то рассматривает за окном, скользя по этому нечитаемым, тяжёлым взглядом, задумчиво подперев подбородок рукой. Верх его рубашки небрежно распахнут, открывая вид на ключицы и, частично, грудную клетку. Поза не напряжённая, расслабленная. Ещё не совсем проснувшись, на какое-то время замираю при виде этого мужчины, ведь Его внешность и тело мало знакомы, так как стали совершенно другими. Неизменны лишь цвет волос да знакомые глаза… Теперь
Себастьян Бастьен выше, жилистее, и в общем внешне сильнее, а лицо мужественнее, из-за чего выглядит он взрослее и как-то опаснее. Раньше же его наружность скорее внушала доверие, расположение, и не зная его натуру, можно было бы сказать, что он — обычный дворецкий, пусть и очень способный. Но теперь, передо мной настоящий аристократ. И он, на данный момент, по непонятным причинам, мой супруг. Пусть и временно. Но супруг. Посозерцав его некоторое время — я ведь имею право смотреть на своего
супруга временного супруга — окинув взглядом аккуратно причёсанные волосы, перевязанные у границы роста волос тёмной лентой, и тем самым удовлетворив рассматриванием своё любопытство, принимаюсь за осмотр себя. Приподняв одну из прядей длинных светлых волос, цвета пшеницы, рассыпавшихся в беспорядке по кровати, любуюсь. Они красиво блестят, переливаясь на свету. Прежде блондинкой я не была. И несмотря на это, Такая перемена во внешности не вызывает у меня какого-либо отторжения. Мне всё нравится. Хотя и прежний цвет волос и внешность нравились не меньше, чем нынешняя… Просто в этот раз, я сама выбрала свой внешний вид, а не просто родилась с какими-то рандомными внешними данными…
Не сразу, но обращаю внимание на то, что по коже пробегаются мурашки. Чувствую, кто-то за мной наблюдает. Подняв взгляд чуть вверх, встречаюсь с рубиновыми глазами взглядом. Это, чуть повернув голову, Себастьян внимательно глядит на меня. Получив моё внимание, растянув губы в улыбке, как всегда вежливо говорит:
— Доброе утро. Выспались?
— Доброе, — отвечаю, слегка прочистив горло от смущения, — да, выспалась. Благодарю. А вы?.. — Хочу спросить, чем занимался он, но решаю не уточнять: по загадочному лицу вижу, что ничем хорошим.
Приподнявшись в кровати на локтях, откидываю с лица мешающие пряди. От этого кружевной ворот сорочки соскальзывает с плеча, оголяя его. Ни на это, ни на взгляд проследивший его путь не обращаю никакого внимания.
— Где желаете позавтракать? Здесь или внизу? — предлагает Себастьян, растягивая слова.
Подняв взгляд вверх, к побелённому потолку, размышляю над этим вопросом, склонив голову к плечу, но недолго:
— Давайте спустимся вниз.
Кивнув, Бастьен продолжает сидеть, я же, откинув в сторону одеяло, потягиваясь, встаю. Делаю наклоны в стороны, к ногам, потягушки всем телом и даже хвостом, для него же тоже нужна зарядка. Глубоко прогнувшись назад, прикрываю глаза. Всё это делать так приятно… Пачкать руки не хочу, поэтому на мостик не встаю. Распрямляюсь. Повороты из стороны в сторону. И ещё парочка упражнений… Делая их, чувствую себя желе, словно у меня и вовсе нет костей. Тело ощущается так, как будто готово растечься или раствориться в пространстве… Ничего не хрустит, не ноет, не болит, только лишь приятные ощущения. Довольно улыбаюсь. На взгляд же, наблюдающий за моей утренней процедурой, как и прежде внимания не обращаю: за столько времени не привыкнуть к подобному это надо постараться.
Когда заканчиваю утреннюю разминку, Бастьен помогает переодеться. В это время убираю нечеловеческие части тела, почему-то появившиеся во время сна. Затем Бастьен приводит в порядок себя, и вот мы уже под руку с ним спускаемся вниз. В ресторан. Бастьен, прежде чем самому усесться, вежливо помогает мне сесть, отодвигая стул. После чего садится напротив. Мы, вернее я, выбрали места у окна, чтобы смотреть на улицу. Дождавшись официанта, Себастьян на идеальном французском делает заказ себе и мне, так как я всё равно не знаю, что выбрать. После чего мы молча сидим в ожидании заказа. Неловкости в нашем безмолвии не ощущается. Только подумав об этом, осознаю, что она по идее должна быть. Поговорить-то мне с ним есть о чём: «О том когда и куда мы направимся? Что будет дальше? Что произошло?» Но он не спешит говорить. По его спокойной неторопливости, кажется мне, теперь мы и вовсе никуда не спешим. Спрашивать и допытываться снова нет ни малейшего желания. По крайней мере, не здесь и не сейчас. Вздохнув, смотрю на прохожих и посетителей ресторана, пока Себастьян оглядывает присутствующих.
Когда приносят заказ, неторопливо завтракаем. Бастьен чёткими выверенными движениями орудует столовыми приборами, составляя мне компанию за едой. Не спеша, жуёт и глотает еду, пьёт вино. Как обычный человек. Исподтишка наблюдаю за его движениями, длинными пальцами, как-то особенно элегантно держащими вилку и нож. Скольжу взглядом с ладоней в перчатках по рукам, груди, лицу. Бастьен, не пропустивший мой взгляд, ухмыляется. Покраснев, отвожу взгляд в сторону. Неловко. Хочу обмахнуться руками. А в голове вертится мысль, что теперь Себастьян выглядит по моему вкусу. Но… это же Себастьян. Внешность изменилась, но суть-то осталась прежней. Он — демон с непонятным, нечеловеческим образом мышления, который простым смертным не постичь. Взяв бокал, отпиваю немного вина. Оно вовсе не пьянит, но рот и горло смачивает. Так что, то что надо.
После этого день проходит неторопливо. Снова ходим по магазинам. Ресторанам. К вечеру, нагулявшись, возвращаемся в гостиницу. Из головы до этого времени вылетают все мысли о реальном положении дел. Но вернувшись, эти мысли настойчиво штурмуют мою бедную голову, поэтому решаю уединиться и поразмышлять во время принятия ванны.
Когда прислуга приготовила воду и вещи и ушла, сняв при помощи Бастьена платье и корсет и оставшись в одном нижнем белье, иду в ванную комнату. Закрыв дверь на щеколду, снимаю нижнюю рубашку, кладу её на стоящий неподалёку стул, приспускаю панталоны и только собираюсь их снять, как мой взгляд скользит вниз по груди:
— Что за… — бормочу. Застываю, а затем подскакиваю к зеркалу. — Что это… — В отражении отчётливо вижу знакомую печать на своей груди, над самым сердцем. И принадлежит она…
— Проявилась. Наконец, — звучит из-за спины. Резко развернувшись, смотрю расширенными глазами на Себастьяна, спокойно стоящего в дверном проёме: щеколды на двери как не бывало. Неспешно приблизившись, демон проводит кончиками пальцев по краю печати и, улыбаясь, как будто бы нежно, добавляет, — Прекрасно…
Оттолкнув его руку, шарахаюсь в сторону, не сводя с него опасливого взгляда, скрещиваю руки на груди:
— Что Вы.? — шиплю на него яростно.
— Вы это сделали сами, — прерывает. — Уверяю вас, Кэтрин.
— Я? — чуть не задохнувшись от такого, вскрикиваю, — Каким образом?
— Вы подписали контракт.
— Конт… О чём вы? Я ничего подобного не…
— Вы в этом… уверены?
Замираю. Качаю в неверии головой:
— Когда бы мне… — бормочу, хмурясь, а затем вспоминаю подсунутые бумаги, лицо, вытягиваясь, кажется, деревенеет, — н-нет… не-но, не может… нет, — демон стоит и лишь довольно улыбается на мои слова.
— Не нужно так реагировать, Кэтрин, — успокаивающе поднимает и разводит в стороны руки демон, — он очень выгоден.
— Для кого? Для Вас? — с сарказмом спрашиваю, подхватывая снятую сорочку и прикрываясь ею.
— Для… — сверкает глазами и, улыбаясь, — Нас.
—… — изгибаю бровь, кидая скептический взгляд. — Допустим. И что это за контракт такой?
Ухмыляется, опускает взгляд, поднимает руки и расстёгивает пуговицы. Одну за другой.
— Связующий, — сняв верх костюма, расстёгивает жилетку.
— В смысле? — встрепенувшись, отрываю заворожённый взгляд от его рук. Стараюсь смотреть в лицо. — Стойте, — но Бастьен неторопливо принимается за пуговицы рубашки, — подождите. К чему… — пытаюсь найти разбежавшиеся слова, — вот это?
— Чтобы показать, — спокойно, неторопливо отвечает на вопрос, будто мы в середине какой-то светской беседы на балу.
— Лучше просто скажите… Прекратите!
Не слушает. Хочу отвести взгляд, но… Распахнув рубашку, он оголяет грудь, на которой ярко сияет золотая печать.
«Моя. Печать…»
— … — перед глазами предстаёт ночная сцена. В голову закрадываются подозрения, — Снимите перчатку.
Подняв бровь, снимает.
— Не эту.
— Кэтрин, — улыбается, — Для Вас, что угодно.
— Только перчатку, прошу вас… — качаю головой. Перчатка скользит по бледной коже, оголяя ладонь. Время замедляется. — Переверните…
Взгляд метается по коже, но…
«Её нет.» Отступаю назад, к двери:
— Что с графом?
Неторопливо надев перчатки, загадочно улыбается. Волоски по телу встают дыбом.
— Кэтрин, вас интересует отнюдь не это.
— … а что по-вашему?
— Это, — опускает взгляд вниз, туда, где сияет печать, и проводит по ней кончиками пальцев. Мурашки пробегаются по телу. — Это доказательство связи, — поясняет, добавляя, — Контракта. — Не видя реакции, поясняет ещё. — Можно сказать — брака.
— Бра… — повторяю, запнувшись, и, не совладав с голосом, пищу, — что?
— Кэтрин. Всё в порядке. Вам нужно выпить чаю и расслабиться, — взяв с крючка халат, не обращая внимания на попытку отстраниться, подходит и накидывает на плечи, едва касаясь. Но даже от этого по телу пробегает дрожь. Не могу вымолвить и слова — они застряли где-то в горле.
— Какой хотите? Здесь большой выбор, — будто ничего не произошло, идёт через спальню в гостиную. Спорить с ним бесполезно.
Некоторое время спустя. Гостиная.
— Если вы так хотите знать, граф относительно жив.
—.? — безмолвно изгибаю вопросительно брови, некультурно дуя на чай, остужая.
«Плевать. Не до этикета сейчас, » — делаю пару небольших глотков.
— Он стал демоном.
Поперхнувшись чаем, закашливаюсь. Сиплю сквозь кашель:
— Что?
— Стечение обстоятельств. — Вздыхает демон, бесшумно помешивая чай ложечкой. — Надо было съесть его раньше. — Печально качает головой. У меня же от его слов волосы на затылке встали дыбом. Молчаливо делаю пару глотков, смотря в пространство над головой демона, и продолжаю:
— Но раз он демон…
— Съесть душу не представляется возможным, а это нарушение контракта, поэтому он становится недействительным.
В голове образуется пустота. Отпив ещё немного чая под прицелом взгляда демона, спрашиваю, чтобы отвлечь его от моего созерцания:
— Скажите, зачем мы так спешили всё время?
— Я устроил хороший поджог в кабинете графа… — с улыбкой и горящими глазами сообщает демон.
— … — застываю с поднятой чашкой.
— Должно сгореть не менее половины поместья, — заканчивает с жуткой ухмылкой.
— … - Просто нет слов.
