***
Мобильный телефон кватермейстера завибрировал, разливая по комнате бодрую мелодию звонка. Один из котов, лежавший рядом, недовольно мяукнул и спрыгнул со стола. — Бонд? — Кью взял трубку и деланно зевнул. — Ноль-ноль-семь вызывает Кью. И заказывает шампанское. Отель “Плаза”, номер тысяча сорок один. Не забудь ведёрко и лёд. — Я кватермейстер, а не официантка, ноль-ноль-семь. — Вы же хотите знать, зачем мне штатив? Не пытайтесь пробить записи камер, я их разбил. Жду через полчаса. Кью глубоко вдохнул, чтобы высказать всё, что он думает о поведении ноль-ноль-семь, но тот предусмотрительно прервал связь. — Чёрт, Бонд, я только смог об этом забыть! До Рождества оставался час. Джеффри положил котам мягкого корма и набрал администрацию отеля “Плаза”.***
Шампанское прибыло почти сразу. Кью явился чуть погодя, запорошенный мокрым снегом, почти ничего не видя через запотевшие очки. Ноль-ноль-семь встретил его на пороге в полурасстегнутой рубашке с развязанной бабочкой, оставшейся небрежно висеть на шее. В руках его была линза, покрытая неприличным количеством жирных отпечатков пальцев. — То есть, на самом деле она вам не нужна? — разочарованно воскликнул кватермейстер, отбирая у агента ценную запчасть. — Нужна. Но я не умею правильно её... вставлять, — Бонд кивнул на стоявший у окна телескоп. — Вы не могли погуглить? Или позвонить в техподдержку? И зачем вам… ах да. Подстрелить Санту. Помню. Сбросив куртку на диван, Кью протёр линзу о свитер и с лёгкостью установил в телескоп. Это было просто. Слишком просто даже для Бонда, в интеллекте и надёжности которого хакер продолжал сомневаться. Когда он повернулся, чтобы объявить о том, что всё готово, ноль-ноль-семь оказался совсем близко к нему, так что едва не выронил протягиваемый бокал шампанского. — Сегодня Рождество. Не упрямься, — ответил он на невысказанный вопрос. — Ах, чёрт с вами, — Кью взял бокал и машинально отпил, снова устремив свой взгляд на телескоп. Довольно большой, какой купишь не в каждом магазине, покрытый пятнами явно не естественного происхождения, он был определенно добыт ноль-ноль-семь во время недавней перестрелки в заброшенной обсерватории. Странным казалось, что разбилась только одна линза. Ещё более странным — что он не доломал его по дороге. И совершенно непостижимым было зрелище того, как агент с двумя нулями настраивает прибор, не предназначенный для убийства. — Мне кажется, или звёзды в другой стороне? — с сарказмом ответил кватермейстер, глядя на то, как ноль-ноль-семь опускает конец телескопа всё ниже. Вместо ответа Бонд, помолчав с пару секунд, поманил его жестом ладони. Не переставая хмурить брови, втянутый в странное действо кватермейстер снял очки и наклонился к окуляру. Перед его взором вместо звёздного неба ожидаемо предстала чья-то квартира. Строгая, но уютная обстановка, маленькая ёлка, обмотанная куцей гирляндой, столь же скромный праздничный стол и трое людей, одного из которых, благодаря сильному увеличению, кватермейстер легко узнал. — Что за… это же квартира Эм! — он резко обернулся к ноль-ноль-семь, но из-за внезапной смены кадров и отсутствия очков лицо агента перед ним превратилось в мутное неоднородное пятно, едва освещённое уличными огнями. — За британскую разведку! Кью почувствовал, как бокал Бонда ударился о его собственный с тихим звоном, и позволил себе сделать глоток побольше. Проклятое шампанское было действительно вкусным. Следующие несколько минут они оба попеременно заглядывали в телескоп. Бонд явно чего-то ожидал. И, наконец, ожидаемое случилось. До этого спокойно сидевший на своём месте Эм вдруг нервно обернулся и удалился из поля зрения. Двое других, судя по возрасту и чертам лица, бывших его родителями, заговорили активнее, и их лица успели продемонстрировать богатейший эмоциональный диапазон за считанные секунды. Наконец, Меллори вернулся и поставил на край стола средних размеров пёструю коробку. Кью вздёрнул брови и бросил очередной недоумевающий взгляд на тёмное пятно, представлявшее Бонда. Он был уверен, что агент сейчас улыбается, и пара сдержанных смешков это подтвердила. — Жестоко так пугать Эм в Рождество, — укоризненно пробормотал кватермейстер, однако сам не удержался от улыбки. — О, это только начало. Однако до полуночи осталось пять минут. С Рождеством! Со следующим глотком оба бокала опустошились и негодование кватермейстера почти улетучилось. Он вновь уставился в телескоп — Эм и его родня открывали подарки. Отчего-то начальник, разворачивающий очередную белую рубашку, вызвал у него вздох умиления. Затем дошла очередь до загадочной анонимной коробки и вновь сидевшие за столом начали спорить. — Жаль их не слышно, — посетовал Кью, принимая из рук ноль-ноль-семь следующий бокал. — Я всё предусмотрел, — рука Бонда чуть неловким, но уверенным движением надела на него наушник. — В подарке жучок. Наслаждайся. — О, я был уверен, что ты их сломал. — … о чём вы думаете! Мы не знаем что там! — Оно пахнет корицей. Корицей, Гари! Разве может быть опасно то, что пахнет корицей? Наверняка твоя секретарша просто прислала тебе печенье. — О, вы понятия не имеете! — Эм воздел руки в очередном жесте негодования. — Открой чёртову коробку и не зли меня, сегодня Рождество! — Я об этом пожалею… В коробке обнаружился целый ворох пряничных снежинок, под которым, заботливо обернутые целлофаном, лежали книги. Разглядев название той, что лежала сверху, Кью не смог удержаться от тихого смеха. — “Каминг аут без стресса”. Ноль-ноль-семь, ответственно заявляю, ты самый безжалостный из наших агентов. — За это стоит выпить. — Пожалуй. — С Рождеством. — Тише. — Так вот почему ты до сих пор не женился? Гари, сынок, ну почему же ты не сказал нам раньше? — Что? Нет, я не… — Эм в ярости поднял первую книгу, демонстрируя наблюдателям название второй. — А я-то гадал, кому из нашего отдела понадобилось заказывать обновлённое издание “Камасутры для геев”, — Кью снова взглянул на Бонда. Чуть пообвыкнув, он стал лучше различать в мутном силуэте отдельные черты, во многом — благодаря воображению, которое рисовало ноль-ноль-семь чуть симпатичнее, чем на самом деле. — Нет, ты посмотри, он не только скрывал свои сексуальные предпочтения, он ещё и пытается скрыть, что у него наконец-то появился мужчина! Гари, я искренне надеюсь, что ты сверху. — Нет-нет-не-ет! — почти с отчаянием в голосе завопил Эм, хватаясь за лысеющую голову. — Это просто чья-то идиотская шутка! — Не знал, что твои вкусы настолько специфичны, Джеймс. — М-м, ты назвал меня по имени, — Бонд приподнял бокал в очередном невысказанном тосте. Эта порция ушла вдвое быстрее предыдущей, и, не отходя от телескопа, он налил третью. — Ты сам-то её читал? — Да, было любопытно. Но я предпочитаю импровизацию, в том числе и в сексе. Кью удивился меньше, чем мог бы, однако всё же удивился, только теперь обратив внимание на то, как горели его собственные щёки, не то от алкоголя, не то от неожиданного смущения. Смущения от картин, которые начало рисовать его воображение, имея в своём распоряжении несколько кадров из пролистанной из любопытства книги и облик ноль-ноль-семь, слегка проапгрейженный его близорукостью. Он поймал себя на том, что теперь, когда он выяснил назначение штатива и линзы, его мучил другой вопрос, а именно — как часто Бонд делает это с мужчинами и как хорошо. — Ты же нас познакомишь? — С ублюдком, который мне это прислал? Нет, я всё-таки вами дорожу. — Ах, сынок, сынок… Кватермейстер снял наушник, из которого продолжало литься негодование начальника. Отодвинувшись от телескопа, он чуть пошатнулся, ощутив вдруг весь спектр собственного опьянения, но был заботливо пойман за плечи. — А ведь установить в коробке камеру было бы намного проще. — Но не так интересно. К тому же, если бы не эта линза, я бы так и сидел тут один, и никто бы не оценил мою маленькую шутку. За окном падали снежинки, достаточно крупные и яркие, чтобы не вызвать у Кью желание снова надеть очки. Ноль-ноль-семь продолжал держать его плечи, тепло выдыхая ему в затылок, и это обстоятельство неведомым образом расшевелило в нём давно забытое ощущение праздника. — С Рождеством, Джеймс, — кватермейстер пригубил третий бокал и наклонил голову назад, по чистой случайности уперевшись в его губы. — Ты не заказал ничего поесть? — Здесь где-то было праздничное печенье, — ноль-ноль-семь нехотя отстранился, намереваясь сходить к журнальному столику, на котором стояла небольшая вазочка со стандартным угощением, оставленным персоналом отеля. Джеффри обернулся и, целясь наугад, перехватил его ладонь, подтягивая обратно. — Я просто так спросил. Не уходи. Я уже не помню, когда последний раз... — ...с кем-то праздновал Рождество? — Спасибо, что позвал. — Спасибо, что пришёл. — Ещё один бокал и я усну. — Тогда нужно поторопиться. Я ещё хотел потанцевать. Кью угадал в чуть исказившихся чертах ноль-ноль-семь ухмылку, когда он осторожно отобрал у него недопитый бокал и отставил на подоконник. — А разве нам не нужна музыка? — поинтересовался кватермейстер, когда ладони ноль-ноль-семь легли на его бёдра, вынуждая сделать маленький шаг вперёд. — Представь, что мы слушаем Аббу. Или... что там принято у нормальных людей? Кью неловко рассмеялся, запоздало понимая, что Бонд имел в виду совсем не те танцы, однако все же неуклюже обнял его шею в ответ. Ноль-ноль-семь что-то замычал себе под нос, настолько фальшиво, что песню невозможно было узнать, однако это и не требовалось. Весь короткий путь, который они, почти изящно наступая друг другу на ноги, протанцевали до кровати, кватермейстер пьяно улыбался и мысленно корил себя за то, что так легко повёлся на прозрачные манипуляции широко известного своими постельными победами Бонда. Однако корил не всерьёз. К тому же, не так уж он был и пьян.***
— Хм-м, поза бабочка... А это что? Ну кто так непрофессионально цепляет жучки? И доводит их до такого состояния, к слову. Бонд! Приём! Я знаю, что это твоих рук дело! Откуда, интересно… А... чёрт с тобой. Счастливого Рождества, ноль-ноль-семь. И… передавай привет Кью.