"Судный день"

Они стояли друг против друга – хмурые и готовые биться не на жизнь, а на смерть. Сильная рука в кожаной перчатке нервно сжала катану – и словно эхо, в ответ две маленькие ладошки схватились за рукоятки стилетов. — Дождь идет, Рин. Неохота мокнуть. Может, отложим выяснение отношений до лучших времен? — В Тошиме всегда дождь, Шики. Ты разве еще не привык? Если боишься испортить прическу, так и скажи. Шики ухмыльнулся – и эта его презрительная улыбка, которую Рин ненавидел больше всего, стала последней каплей, переполнившей чашу терпения. Издав громкий вопль, маленький блондин ринулся в бой. Сильный парень в черном кожаном плаще молниеносным выпадом успел отразить атаку острых лезвий. — А ты стал быстрее, Рин. И сильнее. Впрочем, чего еще ожидать от моего младшего брата? — Заткнись! Ты мне не брат! — С каких это пор, малыш? Как ни крути, в нас течет кровь одного отца, и с этим придется смириться. Дождь усиливался: тяжелые капли с грохотом обрушивались на руины зданий и разбитые улицы – неприглядное сердце угасшего в войне города. Шики грязно выругался и направил катану в сторону хрупкой фигурки. — Так и будешь стоять столбом, Рин? Ледяной душ в мои планы на сегодня не входил, давай уже нападай. Покончим с этим поскорей и разойдемся по домам. — Шики… — мальчик улыбнулся и с ненавистью посмотрел на противника. – Ты разве еще не понял? Одному из нас суждено навсегда остаться под этим дождем. И вновь зазвенела сталь… * * * Он лежал на спине, глядя в черное бездонное небо, — его руки были пригвождены к земле стилетами. — Я ведь похож на Иисуса, а, Рин? Ну, давай же, скажи – похож? — Заткнись! Мальчик смотрел на поверженного врага, сжимая в руках его тяжелый меч, — врага, которого он так долго пытался поймать и, наконец, настиг. — Ты действительно готов убить меня, Рин, — неожиданная грусть в голосе ненавистного брата вдруг тупой болью отозвалась в сердце Рина. — Я же предупреждал, — прошептал он в ответ. Легкая улыбка озарила лицо Шики. — Я горжусь тобой, младший брат. И впервые в жизни попрошу перед смертью исполнить мою просьбу. Дождевые струи стекали по лицам братьев, волею судьбы ставших врагами, и казалось, оба они плачут. — Чего ты хочешь? — Позволь умереть, стоя на ногах. Я не хочу быть заколотым, как свинья. На секунду Рин заколебался, но все же выдернул кинжалы из ладоней поверженного противника. Шики с трудом поднялся и, шатаясь, встал перед мальчиком; из многочисленных ран на его теле алыми струями стекала кровь, смешиваясь с дождем и грязью. — Я готов, Рин, — прошептал Иль-Ре, — осуществи свою месть. — Почему? Ответь мне, Шики, — почему ты убил Казуи? – закричал Рин, и его красивое лицо исказилось в приступе гнева. Шики закрыл глаза, вспоминая ту ночь… …Он стоял на мосту, не сводя глаз с груды мертвых тел, которые еще совсем недавно были живыми людьми. Людьми, что принесли в его мир наркотики. — Шики… Он медленно подошел к тяжело дышавшему брюнету, одетому в черное, — тот сидел, прислонившись спиной к перилам моста и держась за рану на животе, откуда хлестала кровь. — Прости, Казуи, я не успел. Твои дружки все-таки сделали тебе харакири. — Умирать так – чертовски больно, хотя и по-самурайски. Сам виноват – отказался участвовать в их темных делишках. Надо было молча валить из команды, а не разыгрывать из себя героя. — Ты молодец, Казуи! Я рад, что из всех людей в этом городе мой младший брат выбрал именно тебя. — Рин… Я ведь так и не смог сказать ему о том, как сильно его люблю. Шики, прошу, позаботься о нем! – изо рта Казуи хлынула кровь, отчего он зашелся в хриплом кашле. — Эй, сам о нем будешь заботиться! Вот только мы тебя сперва подлатаем. Казуи криво улыбнулся в ответ. — Знаешь же, что я больше не жилец. Глянь, у меня кишки по земле волочатся. И это больно! – неожиданно закричал он. – Шики, убей меня, пожалуйста! Я не хочу терпеть эту боль! Шики с ужасом смотрел на парня, ради которого вступил в неравный бой. — Я… не могу… — Можешь! Шики – ради твоего брата, пожалуйста! Рин не должен видеть, как я корчусь от боли. — Я не могу! – Шики упал на колени рядом с Казуи, выронив катану и спрятав лицо в ладонях… Тихий плач вывел его из оцепенения. — Казуи? — Мне больно… Убей… меня… Убей меня! Крики Казуи сводили с ума, не в силах более сопротивляться им, Шики схватил катану и вонзил ее в грудь раненого. Улыбка облегчения на миг озарила лицо Казуи, а затем его глаза потухли. — Он ведь не поймет меня и никогда не простит. Рин… Что я наделал? Почему? Почему я убил тебя, Казуи?.. — Почему, Шики? Почему ты убил Казуи? – боль в голосе брата вырвала Шики из цепких лап воспоминаний. — Потому что он меня попросил! – в бархатных глазах полыхнул огонь, а через мгновение жар охватил его грудь. Тяжело дыша, Рин стоял совсем рядом – и его теплое дыхание касалось лица Шики. — Я… ненавижу тебя! — Я знаю, ведь я сам себя ненавижу. Шики улыбнулся – и при виде его улыбки Рин вздрогнул, неожиданно вспомнив прошлое и их детские игры. — Прощай, любимый брат, — единственный солнечный лучик в моей темной жизни… Он продолжал стоять, удерживаемый катаной, которую Рин все еще крепко сжимал руками, — но мальчик знал, что брата, любимого и ненавистного одновременно, больше нет. А дождь все выводил свою грустную песню, исполняя последний реквием по Иль Ре, и его холодные капли смешивались с горячими слезами, льющимися из бирюзовых глаз…