--one nite--

Келлин звонко смеется, заполняя смехом весь гостиничный бар, но морщится, будто вспоминая про свою проблему. Вик спокойно улыбается ему в ответ. На самом деле, Вик сейчас даже не сможет толком объяснить, как они дошли до такого. Как вообще так вышло, что вот они — совершенно трезвый Вик в костюме (да уж, две несовместимых с Виком характеристики) и совершенно пьяный Келлин (нет, правда, все слишком уж странно) с анальной пробкой неприлично большого размера (пять сантиметров? восемь?), мешающей ему нормально себя вести на стуле, — сидят посреди какого-то бара в безумно фешенебельной гостинице в Лас-Вегасе (они все-таки могут себе это позволить, хоть и поужинать в какой-нибудь тихой кафешке на окраинах было бы гораздо привычнее). На «нейтральной территории», как сказал Келлин в письме, в котором Вик получил билеты на прошлой неделе. Кстати, сегодня еще и Рождество. На самом деле, все должно было быть немного иначе. Келлин должен был остаться с семьей на все каникулы, но Кейтлин решила съездить проверить маму, мол, чтобы дети погуляли на чистом воздухе (Келлин долго возмущался, что у них дома воздух ничуть не грязнее, но Кейтлин, впрочем, как и всегда, была непреклонна), а Келлин никогда не выносил ту старую слегка маразматичную женщину. Поэтому он, отправив семью к бабушке, купил билеты в город фортуны. Вик согласился. Он сам не уверен, почему — было ли это желание провести семейный праздник вдали от жары Сан-Диего, а может быть, он просто сбежал от Даниэль (он же любит ее, верно? Кто знает…) к тому, кого он действительно давно не видел. Может быть, это был противный Майк (нет, Вик, конечно, любит его, но его шуточки и подколы имеют свойство утомлять), уговоривший его на авантюру. Как бы то ни было, они встретились только в аэропорту Лас-Вегаса. Келлин тогда не сразу узнал Вика — обстриженные волосы, куртка, темные очки и тяжелые ботинки сделали свое дело и даже сам Келлин Куинн не обратил внимания на Фуэнтеса, что уж говорить о фанатках. Прошло уже три дня, а они впервые вышли из номера. Вообще, Вик даже не против. Келлин хорош в постели — Фуэнтес знает это уже давно. Взять хотя бы тот мировой тур в прошлом году, когда… хотя, впрочем, об этом говорить не стоит. И думать тоже, а то можно ненароком возбудиться, и тогда он точно не выдержит и снова запрет Куинна в отеле, чтобы не давать спать людям в соседних номерах, а Вик хочет заставить Келлина помучаться подольше. Младший тоже заставлял его мучаться все то время, пока не выходил на связь. Это месть, и она должна быть страшна. — Может, пойдем, погуляем? — спрашивает Келлин и, дождавшись кивка Вика, встает, но тут же с громким развратым оханьем садится обратно: - Я, пожалуй, посижу, — закусывает губу он. Вик качает головой, и мысленно смеется над опрометчивостью Келлина, все-таки чувствуя отчетливое желание разложить женственную пьяную тушку прямо здесь и выебать из него дух (да-да, именно так, почти как «затрахать до смерти», но Вику почему-то не нравится перспектива смерти Келлина). Их отношения всегда было сложно назвать платоническими. Конечно же, был момент, когда они только примеривались друг к другу, но, кажется, на съемках клипа к «Королю на день» они переступили эту черту. Правда, тогда Вик начал встречаться с Даниэль, но девушка стала, скорее прикрытием (но Вик же любит ее, верно? Он очень на это надеется: разочаровывать Дэни желания нет). Майк всегда подкалывал брата по этому поводу, пока однажды Вик не застукал их с Перри, пытающимися, кажется, оторвать друг другу лица губами, в их тур-гардеробной — достаточно небольшом черном ящике, стоящем прямо посреди автобуса (как они вообще там уместились?). Келлин испепеляет Вика взглядом, и он, в свою очередь, ехидно улыбается брюнету, мысленно матеря чертово воспоминание о съемках «Короля», все-таки заставившее его завестись. Их первый раз был немного неловким, но Вик все-таки считает его самым идеальным их сексом. Келлин хоть и стонал, как шлюха, но был точно таким же неопытным, как и Вик. Они делали все почти наугад, отчаянно пытаясь вспомнить просмотры гей-порно (в попытке определить свою ориентацию чего только не сделаешь). По крайней мере, Вик так делал. Он еще тогда, при просмотре дурацких роликов с тупым сценарием на каком-то левом сайте (кажется, тогда-то он и подцепил на компьютер вирус, который потом удалил почти все их наработки, заменив их арабскими напевами), понял, что на других парней у него не встает, но одна мысль о Келлине, неосознанно виляющем задницей под песенку 1D в тур-автобусе — и вот Вик уже закрылся в туалете и честным трудом зарабатывает себе мозоли на руках. Теперь их уже не назвать неопытными. Черт, да Вик уже с закрытыми глазами находит все эрогенные зоны Келлина, а тот стал стонать еще более шлюховато — громко и протяжно, завывая на высоких нотах в самом начале, будто вытягивая свою партию в очередной песне. Они перепробовали множество разных вещей — от ролевых игр до жесткого БДСМ-а, и Вик даже не сможет сейчас вспомнить свой любимый сценарий и любимую игрушку. Келлин продолжает испепелять Вика взглядом. Шампанского в его бокале уже давно нет, а лицо, испещренное отблесками елки, стоящей в холле отеля, с которым бар разделен только стеклом стены, кажется напряженным, но не настолько, насколько оно должно быть у возбужденного до отказа парня с анальной пробкой в заднем проходе и сдерживающим кольцом на члене через четыре с половиной часа постоянной стимуляции. Вик даже рад, что они решили прогуляться перед тем, как идти сюда — лицо Келлина, когда он пытался сдержать стоны, рвущиеся наружу прямо посреди главной площади Вегаса, надо было видеть. — Может, хватит? — дрожащим голосом шепчет Куинн, и Вик видит подступающие слезы в его глазах. Он улыбается и кивает, помогая Келлину аккуратно встать, и тот зажимает рот рукой, прикрывая дрожащие веки. — П-поехали, — заикается он. Вик снова молчит, лишь удивленно приподнимая бровь. — Т-тут есть н-неподалеку… о-одно место… х-хочу… поех-хали, — хнычет Келлин в перерывах между глубокими вздохами. Он, конечно же, хочет идти прямо, но такую походку прямой не назовешь, и Вику приходится поддерживать его за локоть при ходьбе, чтобы к тому же снизить количество движений пробки внутри парня. Они ждут такси на улице — снаружи достаточно тепло, но и не жарко, а вполне комфортно, и пахнет Рождеством. Хотя, может быть, это все самовнушение. Келлину тяжело стоять на одном месте (явно не после пяти бутылок вина практически в одного), но он все же делает над собой усилие и почти не двигается до тех пор, пока не приезжает долгожданная желтая машина, готовая отвезти их куда-то там, куда Келлину так хотелось. Шофер окидывает их хмурым взглядом: кому захочется работать в Рождество, перед самым началом праздника, когда все нормальные, не ебанутые на всю голову, как эти двое парней на заднем сиденье, люди сидят дома и едят уже индейку? Келлин дрожащим голосом называет адрес, который видел сегодня утром в каком-то справочнике с адресами различных клубов города. Ему все равно, что о них с Виком подумает шофер, когда увидит пестрящую неоном вывеску БДСМ-клуба. Он просто хочет двух вещей: избавиться от противной затычки, задевающей его простату при каждом движении (серьезно, зачем вообще нужно было выбирать именно такую огромную? Она с вибратор размером, Вик мог с таким же успехом взять и его), и снять чертово кольцо, не дающее испачкать узкие брюки (которые, пожалуй, слишком сильно давят на пульсирующий стояк) спермой. Когда такси останавливается, Келлин едва держится в сознании. Ему очень плохо — голова трещит, его мутит, да еще и эта затычка… в общем и целом, Вику приходится поднять его на руки, чтобы вытащить из машины. Шофер моментально сматывается, и Вик, не опуская Келлина, идет к бару, который он, естественно, заметил. Внутри оказывается довольно шумно, и Вик с трудом протискивается сквозь толпу, пытаясь не потерять стонущего и бьющегося в конвульсиях в его руках Куинна. Благо, устройство у подобных баров всегда одинаковое, а Вику не впервой втрахивать Келлина в мягкие кровати различных клубов, так что он достаточно быстро находит нужный коридор и пустую комнату. Когда он кладет Келлина на кровать, тот что-то неразборчиво хрипит, и Вик торопится закрыть дверь и скинуть с себя ненужный пиджак и брюки. Он собирается уже снять галстук, но Келлин что-то тихо говорит, и он отвлекается на секунду: — Галстук, говорю, оставь, — повторяет Куинн, тяжело дыша открытым ртом и закатывая глаза. Вик улыбается и стягивает рубашку, подходя ближе. Куинн лежит на кровати звездой — Вик не уверен, что так комфортнее, но Келлину сейчас лучше знать. Он медленно расстегивает брюки Келлина, стягивая их с него, и тот облегченно выдыхает, постанывая и ëрзая по кровати. Вик ухмыляется, приспуская мокрые от сочащейся смазки боксеры парня и обозревая открывающийся вид. Вик облизывается, наклоняясь вниз, и обхватывает член Келлина губами. Тот задыхается, не в состоянии даже застонать. В этот момент Вик достает пробку и отбрасывает ее в сторону — даже если они ее потом не найдут (что наиболее вероятно), не такая уж это и великая потеря. Келлин елозит по кровати, хватая дорогие натяжные простыни (из шелка, наверное, хотя Вику всегда больше нравился обычный хлопок) и обессиленно мыча. Вик отстраняется и с улыбкой смотрит на него снизу вверх, но даже с такого ракурса получается немного свысока. Он обхватывает член Келлина пальцами у самого основания — как раз там, где кольцо, и медленно, с нажимом, тащит его в сторону головки. — Б-блять, — выдыхает Келлин, заходясь громким стоном и тут же кончая Вику в руку. Вик улыбается снова. Куинну никогда не хватало одного оргазма — его организм, его нервная система готовы вынести гораздо больше, так что Вик не теряет времени, изучая содержимое многочисленных тумбочек, пока Келлин стягивает с себя рубашку и пиджак. Галстук противно мешается, но Вик хочет использовать и его, так что снимать тряпицу пока не собирается. На одном из зеркал на другом конце комнаты (зачем они здесь вообще? Кому хочется смотреть на себя во время секса?) висит гирлянда. Ее провод, тянущийся к розетке, довольно длинный, и Вик снимает ее с подвесов, с улыбкой направляясь к Келлину. Тот округляет глаза: — Это что? — Это наш новый кинк, детка, — смеется Вик, привязывая руки Келлина к изголовью кровати гирляндой и обматывая оставшийся конец вокруг испорченного (это только по мнению Вика, Кейтлин, наоборот, нравится) тренажерным залом тела. Келлин наблюдает за всем этим ошалелым взглядом: благо, его организм устроен так, что он всегда быстро трезвеет, равно как и отходит от оргазма. — А… — заикается Келлин, пару секунд обдумывая важность вопроса. — А-а меня не ударит? — Током? Не думаю. Если ты только не порвешь гирлянду в порыве страсти, — играет бровями Вик, и Келлин смеется, пытаясь закрыть его лицо пока еще свободной ногой: — Перестань. В этом-то и состоит вся прелесть их с Келлином отношений: в один момент они могут страстно ебаться, используя всевозможные приемы и игрушки для ублажения друг друга, а в другой вот так смеяться над самыми глупыми на свете вещами. Вик любит такие отношения. Не сказать, что он любит Келлина. Он не уверен в этом. Вик снова идет к тумбочкам, и Келлин с интересом смотрит на то, что он пытается там откопать. — Не смотри, — не оборачиваясь говорит Вик, но Куинн не повинуется, поэтому Фуэнтес идет на вынужденные меры — он стягивает с себя галстук и завязывает младшему глаза атласной тканью, возвращаясь после этого к тумбочке. Он подхватывает вибратор, согревающую и обычную смазку и две пары наручников. Он закрепляет ноги Келлина по краям кровати, и тот нетерпеливо ерзает задом по кровати и кусает губу, будто зная, что Вик сам уже изнемогает от желания выебать его. Но всему свое время. Первым делом — задница. Вик покрывает пальцы обычной смазкой, вставляя в растянутое пробкой отверстие сразу три. Келлин стонет, и Вик добавляет даже четвертый палец. Кто знает, может быть, они когда-нибудь попробуют фистинг. Может быть, даже сегодня, если Келлин не выбьется из сил после того, что приготовил ему Вик. Келлин податливо двигает задницей, и ему явно мало: закушенная губа обычно становится признаком именно этого. Вик ухмыляется. Он смазывает вибратор согревающей смазкой, стараясь двигаться как можно более бесшумно. Он вводит игрушку в Келлина, и тот довольно мычит, растягиваясь в улыбке. — И это все? — шепчет он практически на вдохе. Как только он понимает, что в нем далеко не член Вика, он начинает паниковать. — В-вик? Т-ты что удумал? — Вик включает вибратор, и Келлин начинает сначала тяжело дышать, но вскоре комнату заполняют громкие стоны. Тем временем Вик слезает с кровати и подходит к Келлину с другой стороны, и сдвигает по кровати чуть ниже, переворачивая в коленно-локтевую, освобождая руки от изголовья кровати, но не более того: они все еще крепко, почти до синяков, стянуты вместе. Лицо Келлина залито светом диодов гирлянды, и черная повязка в виде галстука только дополняет невинный и праздничный вид парня. — Ты словно подарок под елкой, — усмехается Вик, и Келлин открывает было рот, чтобы возразить, но Вик пользуется этим моментом, и Келлин тут же понимает, что тот от него хочет: почувствовав член во рту невозможно не понять. Он обхватывает Вика губами и собирается уже сделать ему бесподобный минет, но вибратор не дает ему даже начать — он заходится в стоне, слегка прикусывая член Вика. Тот шипит и запускает руку в волосы Келлина, стягивая их на затылке. Келлин выпускает Вика изо рта: — Прости. Виктор смотрит на него, обдумывая дальнейший план действий. Он поднимается и подходит к ближайшей тумбочке и вытаскивает оттуда стек, возвращаясь к ничего не подозревающему Куинну. Он занимает прежнее положение, поднося член ко рту Келлина во второй раз. Как только тот послушно берет его в рот, Вик проводит по изогнутой спине парня, в некоторых местах обмотанной гирляндой, стеком. Тот вздрагивает, но ничего не говорит, начиная посасывать головку Вика. — Каждый раз, когда ты будешь кусаться или партачить любым другим способом… — он останавливается, переводя дыхание, но Келлин знает, что он чувствует спиной. Он знает, что его ждет. Не то, чтобы он не любил боль, но получать шрамы от стека в его планы пока не входило, а зная Вика, этим все и закончится. Келлин медленно начинает двигать головой, стараясь не отвлекаться на волны удовольствия, что разносит по его телу вибратор. Он выгибается в спине, будто желая принять в себя больше, и Вик, глядя на это сверху, ухмыляется, ни с того, ни с сего ударяя Келлина стеком по спине как раз в тот момент, когда его головка упирается Келлину в глотку. Тот то ли кричит, то ли стонет, посылая вибрации по члену Вика, и колени старшего подкашиваются. Он судорожно хватается рукой за изголовье, стараясь удержать равновесие. Келлин бесподобно делает минет. Вик даже готов признать, что ни одна девушка из всех, с кем он спал, не была так натаскана в этом деле. Келлин вылизывает его, Келлин берет почти на всю длину (и это не помогая себе руками), Келлин практически не останавливается, пусть даже сам еле держится в той позе, в которой находится: вибратор внутри него двигается быстро и сильно, и он бы рад громко застонать, но боится удара стеком. Он утыкается носом Вику в пах, проводя языком по всей длине и несколько раз облизывая головку. Член Вика уже пульсирует у него во рту, он почти уверен, что Фуэнтес не продержится дольше, чем минуту, хотя, опять же, зная Вика, можно ждать чего угодно: он умеет проявлять чудеса выдержки. Но Келлин оказывается прав — по ощущениям через минуту (хотя, кто его знает, сколько там времени прошло) Келлин чувствует, как Вик содрогается: — Ох, Келлс, — и теплая солоноватая сперма льется ему в рот. Он проглатывает все, слегка морщась, за что получает-таки стеком по спине. — За что? — Ты поморщился, — ехидно говорит Вик, и Келлин почти чувствует улыбку в его голосе. — Не говори, что тебе не понравилось. Келлин хочет возразить, но не решается, слыша шуршание простыней. Через секунду, вибратора уже нет, зато есть снова стоящий член Вика, легко проскальзывающий между ягодиц. Келлин стонет, подаваясь задом назад, и Вик хихикает, отползая чуть дальше, словно назло. Точно назло. — Шлюха, — шепчет Вик Келлину на ухо и входит, слыша приглушенный собственной ладонью стон. — Я… не… шлюха, — между толчками умудряется спорить Куинн, и Вик звонко шлепает его по заднице. Красный след от ладони начинает багроветь, и Вик на секунду задумывается — не переусердствовал ли он. — Ты шлюха. Стонешь уж точно как шлюха, — убеждает его Вик, толкаясь глубже и резче. Вообще, разговоры во время секса — совсем не то, к чему они оба привыкли, но Вику думается, что не самое ли то — пробовать что-то новое в Рождество? — С-с-су-ук-ка, — Келлин спотыкается с каждым толчком, но слово звучит почти цельно, потому что эти самые толчки случаются уж слишком быстро. У Вика сбивается дыхание, и он решает держать темп, чтобы не выбиться из сил раньше времени. Келлин кончает, сжимаясь вокруг него, но Вик знает, что он не должен останавливаться — еще будет время нагнать Куинна (точнее, Келлин будет нагонять его, если все пройдет так, как он задумывал). — В-в-ви-и-ик, — протяжно и высоко воет он, изливаясь на шелк простыни. Его тело трясется от оргазма, и Вик придерживает его за талию, чтобы он не свалился на бок. Впрочем, это не помогает, и через секунду Вик переворачивает Келлина обратно, и тот стонет еще и потому что ноги, до этого перекрещенные в коленях, наконец-то раздвигаются в разные стороны. Кожа на щиколотках красная, но Вик и не думает расстегивать их — Келлину не впервой. Келлин пытается забросить ноги Вику на талию, но этого не получается, и Фуэнтес сам берет его за голени, а потом за бедра, откровенно говоря, натягивая на себя. Младший закатывает глаза под повязкой и почти что рычит (Вику всегда казалось, что он не способен на настоящее рычание). Вик наклоняется к Келлину и целует, причем то, насколько он мягко это делает, провоцирует чуть ли не когнитивный диссонанс в голове Келлина, где все и так уже перемешано и непонятно из-за того, что кончил он уже во второй раз. Келлин широко распахивает глаза, видя вокруг, конечно же, темноту. Но того, что Вик без предупреждения вставил в него помимо члена еще и вибратор, завязанные галстуком глаза не отменяют. Хочется закричать от боли, но получается почему-то только простонать от удовольствия. Вик тоже стонет: внутри Келлина с вибратором теперь невероятно тесно, будто в их первый раз.Зато теперь можно проверить — выдержит ли Келлин фистинг, или все-таки стоит оставить подобную экзотику на потом. Вик все-таки решает, что не стоит. Келлин истерично не то стонет, не то хнычет и дергается назад, и Вик наклоняется к нему, начиная покрывать поцелуями шею и грудь. Он стягивает с Келлина повязку, и тот испепеляет его взглядом, полным боли. Вик максимально тепло улыбается ему, не прекращая двигаться, но он не уверен, что получается так уж и по-доброму, ведь все нормальные мысли из его головы вымываются гормонами. Лицо Келлина искажает гримаса и он тянется обеими руками к члену, пыхтя и стараясь не стонать, чтобы не провоцировать Вика на ускорение темпа. Его раздирает боль, но он, наученный горьким опытом, не обращает на нее внимания. А еще, кажется, Вик его порвал. Но это не так важно: Келлину отчаянно надо кончить. Правда, он это не скоро сделает, потому что Вик бьет его по рукам и дотягивается до валяющегося на кровати кольца, надевая его на член Келлина. Он, наконец, выходит из него, оставляя вибратор внутри, и наклоняется, награждая Келлина за терпение минетом. Но вот только то, что должно приносить удовольствие, отнюдь этого не делает, потому что Келлин не может кончить, и это противно. Он стонет и цепляется за волосы Вика, оттягивая его от себя, чтобы вдохнуть нормально, не задыхаясь. Вик усмехается, продолжая пытку. Тем временем он медленно надрачивает себе, и вскоре Келлин снова чувствует разрывающую боль от двух членов — искусственного и настоящего — внутри. Впрочем, Вик все-таки сжаливается над ним и убирает вибратор, начиная до безумия медленно двигаться внутри Келлина. Куинн стонет, насаживаясь на парня, задыхается, моргает, стертые щиколотки болят, кровь течет на простыни, Вик двигается, но слишком медленно. — В-вик, — Келлин хочет сказать «пожалуйста», но сил хватает только на слабый рваный выдох. — Что? — ехидно спрашивает Вик. — П-пожалуйста, — выдавливает Келлин. Вик закатывает глаза, все же начиная подчиняться Куинну, но это быстро проходит. Вик хочет, чтобы Келлин мучался, он до сих пор это помнит. Келлин тянет к нему связанные руки, и Вик наклоняется ближе, позволяя Куинну обхватить себя за шею. Неудобно, да, но что поделать? Вик продолжает двигаться, слегка ускоряясь, и Келлин стонет ему на ухо, чуть ли не доводя до оргазма одним только звуком стонов. Внезапно Келлин кусает его за ухо. Вик шипит, понимая, что с играми пора заканчивать: Куинн в таком состоянии долго не протянет. Он снова начинает входить в Келлина так, как нравится ему: резко, жестко, глубоко, заставляя младшего задыхаться и царапать пальцами кожу на затылке (как он вообще до него дотянулся, если его руки связаны на запястьях — загадка, кажется, даже для самого Келлина). Он скоро достигает той грани, когда пора бы уже снять с Келлина кольцо, и он нехотя это делает, несколько раз проводя рукой по уже даже покрасневшему и горячему от прилившей к нему крови члену Куинна, заставляя его сорвать голос на стоне. Их животы мокрые от спермы Келлина, простыни под ними, кстати, тоже. Они уже малоприятно выглядят, да и пахнут — кровь идти практически перестала, но пятно под Келлином все растет и растет. Вик проскальзывает животом по животу Куинна и тоже кончает, чувствуя постанывание Келлина — не то болезненное, не то полное удовольствия. Как бы то ни было, они еще не закончили. Вик с трудом, на подкашивающихся ногах идет к тумбочкам, оставляя обмотанного до сих пор работающей гирляндой Келлина переводить дыхание. Он сглатывает, пытаясь найти что-нибудь подходящее. В тумбочках ничего нет, и Вик на тяжелых ногах бредет в душ, желая найти то, что ему нужно, в ремонтном наборе, какие есть в каждом подобном клубе, если их найти. Коробка оказывается в нише под душем, и Вик, с трудом открыв ее, находит, что ему необходимо. Резиновые хомуты. Он бы поразился изощренности собственного ума, если бы у него были на это силы. Он возвращается к Келлину, садится рядом с ним и развязывает ему руки. Куинн выглядит вполне бодро, и Вику остается только удивляться способностям его организма — ему бы в порноактеры пойти, а не в рок-музыканты. Куинн, кажется, готов ебаться еще хоть весь день. Вик как-то не пышет подобным энтузиазмом. Он аккуратно складывает гирлянду. Отцепляет ноги Келлина. — Вставай на колени. Хочу кое-что попробовать, — говорит он, и Келлин послушно исполняет его прихоть, даже немного виляя задницей от нетерпения. — Шлюха, — шепчет себе под нос Вик, за что тут же получает в свою сторону испепеляющий взгляд. И пинок ногой, но взгляд страшнее: у Келлина это действительно хорошо получается. Вик надевает хомуты на гирлянду, скрепляя ее в плотный цилиндр. Он проверяет качество изоляции и смазывает все получившееся светящееся дилдо смазкой. Он медленно подходит к Келлину сзади, и тот непонимающим взглядом осматривает светящийся пучок в руках Вика. Иногда, у Келлина создается ощущение, что Виктор — импотент. Столько различных вибраторов и дилдо (если огурцы и бананы считать чем-то похожим на фаллоимитаторы, то их становится еще больше) нормальный человек не будет использовать во время секса. Самое странное в этом — Вик всегда полон подобными идеями. Каждый раз, когда они встречаются и могут потрахаться, Фуэнтес экспериментирует с разными вещами. Келлин даже помнит момент, когда он принял в себя баклажан. Забавно было, ничего не скажешь. Правда, то, что Куинн не мог после этого сидеть неделю, делает этот опыт одним из самых неприятных. Впрочем, не важно: Вик начинает вводить гирлянду, а потом Куинн чувствует, как маленькие диоды задевают стенки его прохода, и ему внезапно становится щекотно. Он терпит, но щурится, и Вик останавливается. — Ты в порядке? — Угу, щекотно, — выдавливает Келлин. Вик внезапно убирает руку с гирлянды и начинает истерично хохотать, чуть ли не по полу кататься от смеха. Келлин хмурится, и Вик, очевидно, чувствует его взгляд, потому что поднимается с пола. — Ладно, ладно, — хихикает Фуэнтес. Он снова берется за гирлянду и продолжает проталкивать ее в Куинна. Тот предпочитает молчать, и лишь иногда удовлетворенно скулит. Вик начинает двигать гирляндой, наблюдая за тем, как светящиеся огни исчезают между ягодиц Келлина. — Нормально? — спрашивает Вик, на что получает стон и кивок. Келлин закусывает губу. Диоды сильно нагрели пластиковые оболочки, из-за чего раскаленные лампочки причиняют ему небольшой дискомфорт. Но в целом ему приятно, так что он не стремится говорить Вику, чтобы тот остановился. Он стонет сквозь сжатые зубы. Вик не задевает простату, но, кажется, Келлин и без этого кончит — в четвертый раз это не составляет особого труда. — Ви-и-и? — тянет он. Вик перестает двигать гирляндой. — А я заслужил минет? — наглеет Келлин. Вик качает головой и улыбается. Келлин переворачивается, обнимает Вика одной рукой и переворачивает их так, что Вик оказывается снизу. Келлин медленно насаживается на его стоящий член (Вик не знает, почему он до сих пор так возбужден), и оба не сдерживают стона. Келлин опускается до конца и наклоняется к Вику, шепча ему в губы: — Нахуй эти эксперименты. Я просто хочу, чтобы ты заставил меня кончить в четвертый раз. И Вик улыбается. Келлин редко говорит настолько честно. Чаще он будто стесняется озвучивать свои, порой слишком пошлые, мысли. Вик проводит руками по его телу — снизу вверх, от бедер к плечам. Так странно и приятно одновременно. Совсем не то настроение, да, но Вику нравится. Внезапно ему не хочется жесткого секса. Он внезапно понимает, что это, скорее всего, последний раз за следующий год, когда они видятся. Он медленно поднимает Келлина и снова опускает его на себя, и парень снова задыхается. Лучше, чем шлюховато стонать, у Келлина получается две вещи — испепелять взглядом и задыхаться во время секса. Вик не против. Келлин начинает самостоятельно ускорять темп, приподнимаясь на коленях и практически обрушиваясь на Вика. Вскоре он уже почти что подпрыгивает, и Вику кажется, что темп слишком быстрый, но раз Келлин так хочет, то он не вправе ему указывать. Хотя, такой темп тоже неплох: Вик начинает стонать быстрее, чем успевает об этом подумать. Келлин внезапно останавливается. — А теперь заслужил? — тяжело дыша спрашивает он. Вик кивает, спускаясь по кровати вниз, к его ногам. Он еще раз смотрит на стоящего на четвереньках Келлина, и берет его член в рот. Келлин очень чувствителен после трех оргазмов: стоит Вику только обернуть язык вокруг головки, Куинн кончает. Вик улыбается, а Келлин слабо тянется к его члену и начинает дрочить. Сначала медленно, потом быстрее, задевая головку и слегка сдавливая. Не проходит и пары минут, и Вик стонет, изливаясь ему в руку. Келлин самодовольно улыбается, целуя его в губы, и встает. Вик раздумывает пару секунд, и решает присоединиться к Келлину в душе. Тот оглядывает его игривым взглядом, но Вик закатывает глаза и качает головой. Только душ. Сейчас он, кажется, не способен на большее. Как вообще Келлин может до сих пор двигаться — загадка. И вот они — стоят под душем, обнимаются, как какая-то вполне обычная пара (если гей-пару можно назвать обычной). Но их, в отличие от пар, не связывает ничего, кроме секса. И вряд ли у Вика останется хоть что-то, кроме воспоминаний, когда они разъедутся. Но это даже не так важно. Вик улыбается и пускает Келлину в лицо мыльный пузырь. Келлин звонко смеется, заполняя смехом всю душевую кабину, но морщится, будто вспоминая про свою проблему. Вик спокойно улыбается ему в ответ. *** Вика будит звонок телефона. Какого черта кому-то что-то нужно в половине шестого утра в каникулы? Он фокусирует взгляд на утробно вибрирующем телефоне, видя незнакомый номер, и тихо выскальзывает из объятий Дэни, отвечая на вызов. — Вик, привет, это Джастин, — звучит в трубке высокий голос. Хиллс, вроде бы. Лучший друг Келлина. — Слушай, мужик, тут… в общем, Келлса выгнала из дома Кейт, — говорит Джастин, и на заднем плане отчетливо слышно знакомое бурчание. — Он хотел с тобой поговорить. Джастин передает трубку Келлину, и Вик почти что глохнет от звонкого крика: — Фуэнтес, сука, как ты умудрился оставить мне синяк в виде ладони на всю задницу?!