Раскрыть преступление

      – Ну-с, все в сборе? – Занзас покрутился из стороны в сторону на чёрном офисном кресле за столом Скуало, предварительно столкнув со стола ботинками бумаги и ручки. Он проснулся сегодня просто в замечательном расположении духа, с удовольствием распахнул двери обожаемого кабинета, подумал, плюхнулся на место секретарши прямо напротив своего стола и задремал в ожидании подчинённых. В общем-то, ненадолго.       – Все-е-е… Какой-то ты сегодня чересчур весёлый. Где-то сдох кто-то особо токсичный? – Супербия устроилась в кресле босса. Придя на работу и обнаружив начальника не совсем там, где обычно, Скуало не растерялась и решила Занзасу подыграть, хотелось ему того или нет.       – Предчувствие хорошее. – Детектив взял из рук Леви стакан виски, кивнул ему в знак благодарности и сделал глоток, зажмурившись. Леви-А-Тан присел неподалёку, у стены.       – Какое такое предчувствие? – Луссурия, сидя на подоконнике, обдирал пожелтевший фикус. Сегодня он умудрился в очередной раз ошарашить всех своим нарядом: классические – насколько это слово вообще применимо к данному виду одежды, – светлые джинсы и простой джемпер. Розовый, правда, но ведь без перьев! Бел хихикнул с дивана:       – Полагаю, господин следователь близок к разгадке. Так, Занзас? – Он посмотрел на него (ну, наверное уж) и оскалился во все тридцать два. Рёхей рядом с ним умиротворённо подмурлыкивал песенке, гремящей на весь кабинет из массивных наушников, самым наглым образом спёртых у принца.       – Нихрена! – выплюнул следователь почти радостно под грохот отвалившихся челюстей сокомандников. – Вот сейчас всё и разгадаем.       – Ага, давай, – зевнула Скуало. – Пора уже покончить с этим делом.       – Да, экстремально надоело! – взревел Сасагава, умудрившийся расслышать что-то через убийственный музыкальный фон.       – А нам ещё статью писать… – осторожно начал павлин.       – Не напоминай лучше. – Бельфегор надул щёки.       – Сами виноваты между прочим, вас никто не звал! – фыркнул Леви.       – А ну заткнитесь! – лениво повысил голос детектив, оборвав ещё не начавшуюся даже перепалку. – Давайте начнём. – Все кивнули. – Так, что мы имеем?       – Три совершённых преступления, семеро подозреваемых, немного улик, много лишней информации. – Супербия показала четыре оттопыренных пальца.       – Не скажи, – протянул Бельфегор. – По-моему, очень даже неплохая информация. – Он опять посмотрел на Занзаса. Тот кивнул:       – Верно. Нам следует ввести кое-какие поправки, – сказал он секретарше. Та вопросительно изогнула бровь. – Подозреваемых у нас не семеро – меньше. – Супербия нахмурилась. Луссурия на подоконнике оставил в покое фикус:       – Четыре? – пожал он осторожно плечами. Рёхей, заинтересованный разговором, снял наушники.       – Правильно, – усмехнулся принц, и Занзас со своего места тоже усмехнулся.       – Почему? – Леви-А-Тан посмотрел выжидающе на босса.       – Луссурия, расскажи нам, почему четыре. – Павлин выпрямился и сложил руки на коленях:       – Ну, потому что только четверо из семи замешаны во всех трёх делах. – Бел с Занзасом одновременно хмыкнули. Боксёр поначалу открыл рот, чтобы что-то спросить, но потом вдруг вздрогнул и довольно улыбнулся. Леви расслабил плечи вслед за ним. Скуало почувствовала себя дурой.       – Причём тут это? – аккуратно спросила она, стараясь не выдать своей патологической недогадливости. Снисходительный взгляд начальника тоже не придал ей уверенности.       – Что говорил старик, когда выдавал нам задание?       – Выполнить его и не облажаться.       – После.       – Не знаю! Меня выперли из приёмной, если ты забыл! – Супербия поджала губы. Следователь закатил глаза.       – Он говорил, что эти три преступления связаны между собой.       – И что? Ты ведь не собирался ему верить.       – Не собирался, но все факты налицо. – Секретарша откинулась на спинку боссова кресла, забросив ноги на стол и тем самым идеально скопировав его позу. – Все участники дела, ну или практически все… знакомы между собой, преступления совершены подряд – одно за другим и, мне кажется, являются каждое продолжением предыдущего.       – Хм, значит, началось всё с убийства Реборна, потом погром в квартире Каваллоне и наконец ограбление сеньоры Бьянки… А вдруг совпадение?       – Нет.       – Ладно. Что там про подозреваемых? – Секретарша смотрела в сторону. Кажется, даже обиженно.       – Всё просто. Хибари Кёя, Гокудера Хаято и Джессо Бьякуран – невиновны. А вот с остальными сложнее. – Все помолчали, потом ожил Сасагава:       – А как связаны между собой убийство, кража и тот срач у Каваллоне? В смысле, как конкретно?       – Тоже непростой вопрос, – вздохнул детектив.       – Наоборот, это легко! – Все в комнате повернулись к Бельфегору. Принц уселся на диване по-турецки. – Ну вот, вспомните: сначала кто-то грохнул Реборна, потом перерыл квартирку его ученика, а в конце обокрал его жену. Что украли? Коллекцию. Чью? Реборна. Зачем убили Реборна? Чтобы тот не мешал красть его коллекцию. Что случилось с квартирой Каваллоне? Её всю разворошили. Зачем? Что-то искали. Что искали? Коллекцию Реборна, потому что Каваллоне – его близкий человек, у которого он нередко гостил, а значит, мог зачем-нибудь оставить своё сокровище у него, и потому что именно эту гору оружия спёрли у сеньоры Бьянки этим же днём! – Он победно ухмыльнулся. – Ну разве я не гений?       – Умница, Белюшка! – Павлин протянул руки к товарищу. – Дай поцелую!       – Да иди ты…       – Всё логично, хм. Молодец. – Босс несколько раз лениво похлопал Белу, и тот в ответ на похвалу оскалился.       – Ну а кто убийца? – Рёхей подпёр кулаком щёку.       – Скуало, ты всё выяснила? – Занзас повернулся к помощнице.       – Да. – Она достала какие-то листочки. – С кого начать?       – Давай с Мармона.       – Угу… Вот, в пятницу утром он действительно вернулся в Рим из Парижа. Самолёт приземлился в восемь, дома он оказался только через час. Билеты я проверила, соседей опросила – всё чисто. В субботу Мармон был на работе уже в семь. Об этом в один голос кричат его подчинённые. Даже запись есть с камер видеонаблюдения у входа в здание. Потом он работал, работал, работал, около трёх часов уехал на обед со своими коллегами, потом опять работал и наконец с семи до восьми подписывал договор о сотрудничестве с Рокудо Мукуро. В девять был дома. Соседи, опять же, опрошены. – Скуало отложила лист в сторону.       – Соседей можно подкупить, – задумчиво протянул Леви-А-Тан.       – Да и коллег по работе тоже, – отозвался с дивана Бельфегор.       – Хм, ладно, дальше. – Занзас нахмурился.       – Рокудо Мукуро, как порядочный и, как ни странно, честный старший брат, в пятницу нянчился со своей сестрёнкой, её, кстати, зовут Хром. Он пришёл раньше приёмных часов и потому добрых пятнадцать минут просидел в коридоре. Потом, по окончании этих самых приёмных часов, врачам, совершающим в это время обход пациентов, пришлось его выгонять. Таким образом, в больнице он проторчал с восьми до двенадцати утра, то есть нам он не соврал. На следующий день Рокудо отправился на работу в половине восьмого. Об этом свидетельствуют ворчливые бабушки-соседи и штраф на его имя в приличную сумму денег за неприличное превышение скорости на перекрёстке недалеко от дома. В течение дня он несколько раз уезжал из здания фирмы по своим делам: один раз – в больницу к сестре, два последующих – к клиентам. После переговоров с Мармоном он заехал за племянником в художественную школу, затем помчался снова надоедать сестре – в девять их благополучно выперли, до десяти они объедались вкусностями в пиццерии рядом с больницей, после этого потратили полчаса на дорогу до дома, и в половину одиннадцатого ночи свет погас на обоих этажах его, надо сказать, очень симпатичного дома.       – Насыщенный день, – проговорил Бельфегор, потягиваясь.       – А имя племянника знаешь? – хихикнул Луссурия.       – Сейчас-сейчас… ага, Фран! – Супербия оскалилась. – Могу даже сказать, что они заказывали в кафе, надо?       – Дав…       – Хватит дурачиться. Что там насчёт Ямамото Такеши? – Занзас отпил виски из своего стакана.       – Ровно в шесть сорок пять наш подозреваемый вышел из дома… не из своего, кстати, кажется, он ночевал у друга… Так вот, вышел из дома и отправился на стадион. Пробездельничал с остальными качками до половины восьмого, потом пошёл тренироваться. Опять же с качками. В десятом часу он неожиданно рванул в раздевалку, переоделся и скрылся в неизвестном направлении. Один из его дружков сказал, что тому позвонили и срочно, прям кровь из носа, потребовали его присутствия. Ещё один его дружок, со слов того, первого дружка, подвёз парня до дома, из которого он в этот день и стартанул. Ямамото вернулся обратно через два часа и никуда больше не уходил до игры, которая началась в час. Теперь суббота. В половину первого или чуть позже – у информатора девичья память – к Ямамото приходит его друг из команды, тот самый информатор, короче. Он застаёт его, сонного и помятого, ещё в пижаме и тащит на очередную тренировку. Затем, в восемнадцать тридцать, подозреваемый отпрашивается у тренера и мчит на место встречи с Савадой и Гокудерой. Вдвоём с Гокудерой они ждут Саваду до восьми, а потом меняют в кассе билеты, так как пропустили уже час от заказанного сеанса. В десять Гокудера с Савадой уходят, а вот дальнейшие действия Ямамото неизвестны. Скорее всего, досмотрел фильм до конца, потому что дома он появился полдвенадцатого, его видели соседи и местный сторож, который долго и упорно умилялся при мне тому, какой этот Ямамото замечательный молодой человек! Вежливый, смышлёный, да ещё и спортсмен!.. Так, о чём это я?.. Ах да, сеанс закончился пять минут двенадцатого, а уже знакомый нам его друг, наш информатор с девичьей памятью, обмолвился, что от кинотеатра до дома Ямамото как раз полчаса ходьбы. Да-да, парень предпочитает передвигаться по городу на своих двоих. Вот-с…       – Ясненько. – Павлин сосредоточенно кусал ноготь на большом пальце.       – Ещё один остался. – Следователь прикрыл глаза.       – Савада, – подсказал боксёр. Секретарша кивнула.       – В пятницу Савада Тсунаёши дома мучился с больным животом. Об этом говорит его мама и соседи. Та же мама рассказывает, что к её сыночку заходил друг поинтересоваться самочувствием. Бездарный день, правда? В субботу так же сидел дома, но уже только до четырёх… а ещё в районе одиннадцати часов ходил в магазин за хлебушком. Полпятого встретился с какой-то шатеночкой в кафе и прогулял с ней до половины восьмого. Через полчаса наконец соизволил явиться перед друзьями, ещё через час ушёл с Гокудерой заниматься математикой к себе домой.       – Угу. – Бельфегор откинулся на спинку дивана. Все помолчали.       – Ты там что-то про отпечатки пальцев вчера говорила…       – Да, точно. – Она порылась в сумке. – Лу-у-усс.       – Давай. – Он спрыгнул с подоконника, взял из рук Скуало распечатку и подошёл к детективу. – Пожалуйста. – Луссурия улыбнулся. Занзас молча ему кивнул.       – Присмотрись ко второй картинке, – посоветовала Супербия со своего места. Вокруг детектива собрались все остальные. – Видишь, один отпечаток смазан. Ну или перекрыт…       – Стёрт. – Босс отпихнул нагло пролезшего вперёд Сасагаву. – Не полностью. Странно…       – Такое ощущение, что кто-то просто вляпался в оставленный… м-м-м, Каваллоне?.. – Секретарша покивала. – В оставленный Каваллоне след и частично его закрыл, – протянул Бел.       – Да, похоже на кончик пальца.       – Но он следов не оставил!       – Перчатки?       – Возможно. Где был найден этот отпечаток?       – На шкафу. След той же давности, что и пальчики Савады и Гокудеры. – Супербия отложила бумаги в сторону. Занзас отдал листочек напирающим сзади подчинённым.       – Что-то нам это ничего особенного не дало. – Луссурия присел на краешек стола рядом со следователем. Тот взглянул на секретаршу. Супербия пожала плечами, но глаз не отвела.       – Как-то да… – Принц хмыкнул. Полицейский склонил голову набок. Скуало наморщила нос и повторила этот жест.       – Надо всё вспомнить. Всё, что мы уже имеем, – выдохнул Леви. Занзас выгнул правую бровь. Супербия – левую.       – Это точно! Места преступлений, допросы, улики. – Боксёр загибал пальцы. Детектив выпрямился.       – Вспомнить всё… – Он посмотрел помощнице в глаза.       – Верно. Где-нибудь преступник всё равно облажался. Быть может, когда отвечал на наши вопросы, рассказывал о себе… – начал павлин, активно соображая. Занзас открыл рот.       – Когда отвечал на вопросы… слишком много знал, слишком много говорил, чем-то выдал себя…       – Не нужно забывать про улики. Нам известно предположительное телосложение злоумышленника. У нас есть отпечатки пальцев и тот странный след, – продолжил Леви-А-Тан. Детектив нашарил взглядом свой силуэт в серых радужках и маленьком зрачке, внимательно за ним следящих. Скуало фыркнула.       – Не оставляет следов, заранее готовится к делу, проворачивает всё быстро и аккуратно…       – Мы ещё много чего знаем! – Бельфегор скрестил руки на груди. – Да хоть то, что Реборна убили ножичком! – Секретарша скривилась и прервала игру в гляделки:       – Вот только ножичка нам не хватало!       – Ножичка… не хватало, – повторил Занзас, медленно и задумчиво сморгнув оцепенение.       – Чёрт!.. – Скуало тоже резко сморгнула. Посмотрела на босса круглыми-прекруглыми глазами. – Ножичка?       – Ножичка. – Следователь улыбнулся непривычно мягко, однако уголки губ дрожали.       – Так это?..       – Ага. – Улыбка расползлась шире.       – Точно?       – Точнее некуда. Он выдал себя два, нет, три раза…       – На допросе? – Она поднесла руку ко рту, потеребила пальцами нижнюю губу. Занзас заглянул ей в глаза и ухмыльнулся совсем широко.       – И на допросе. – Он откинулся на спинку кресла. Супербия запоздало ответила ему таким же оскалом.       – Так значит… всё?..       – Ага.       – Что здесь происходит? – Лицо принца неожиданно появилось перед самым боссовым взглядом.       – Бел…       – А?       – Обзвони всех. Завтра в полдень мы объявим виновного. – Полицейский закинул руки за голову. Секретарша с удовольствием вытряхнула некогда нужные и важные бумаги из сумки на пол. Луссурия неуверенно улыбнулся. Леви встал по правую руку от босса и гордо вздёрнул нос. Рёхей так ничего не понял, но всё равно промолчал, чтобы не испортить такой торжественный момент. Бельфегор надул губы:       – Почему я?