***
Сказать, что мне было плохо — ничего не сказать. Я как бродячая собака ходила весь месяц из дома в дом, от клиента к клиенту, делала звонки и отвечала на них, почта, Твиттер, фанаты, дети, друзья, семья, работа и всё по бесконечному кругу. Сон покинул меня, я решила работать так много, как только могу. Но хотя бы аппетит вернулся, да еще какой. Я ела за семерых взрослых мужчин и не спала даже часа в день, бросив все силы на работу. И не я одна. Я слышала не раз, как Лили срывалась на Йена по телефону, говоря, что нужно поспать хотя бы час или хотя бы присесть, но он не слушал её. И я знала почему. Мы специально не оставляли места для одной, пусть даже крохотной, мысли друг о друге. Я игнорировала любые разговоры о нём, любые программы и места, где могла бы встретить. Но он всё равно находил меня, как бы я не убегала. Я видела то его машину, то Нину, спешащую в ресторан с подарком в руках, то огромный рекламный плакат, то похожие ботинки или шляпы. Я бредила тем, чтобы не встретить его, а значит, бредила им. И вот так стоя в одной из очередей супермаркета, я по обыкновению глядела по сторонам, уже давно привыкнув к тому, что могу быть сфотографирована фанатами или папарацци. Я увидела по одному из телевизоров в торговом центре какое-то шоу о знаменитостях и тут — гром среди ясного неба — его фотографии с Ниной в обнимку: — Уже не для кого не секрет, что Йен Сомерхалдер, отлично переживший развод, переключился на свою бывшую возлюбленную. Нина Добрев специально для GNB (типо телеканал) рассказала о самом невероятном событии этой зимы. — Я невероятно счастлива! — я увидела улыбающуюся Нину, которая сидела в каком-то кафе и отвечала на вопросы журналиста. — Я жалела о том, что мы расстались. И тут судьба подарила мне шанс попробовать еще раз и вот результат — я выхожу замуж! — Поздравляю вас! Так значит, это кольцо вы недавно получили от Йена? — О, да! Я так долго ждала этого! Я очень счастлива! — Вот так бывает, ребята! — ведущий повернулся в камеру и продолжил передачу. — Иногда разлука нужна для того, чтобы понять, что вы значите друг для друга. На этом у нас всё, оставайтесь с нами на GNB. Пока! Я моргнула, замерев на месте и ничего не понимая из того, что видела. Это было мое кольцо. Кольцо, которое он подарил мне десять лет назад. Этого не может быть, он бы не поступил так со мной. — Хелена? — чей-то отдаленный голос взывал ко мне, но я не понимала, что он говорит. Мои ноги стали ватными, а уши заложило. Перед глазами стало все плыть, и я попятилась назад. — Мисс Рейнбов, всё хорошо? — кассир взволнованно нахмурилась, а я уже не слышала никого и ничего не видела. — Вам плохо? Я вылетела из магазина, сшибая тележки и проталкиваясь сквозь толпу зевак. Что-то тяжелое разрывало меня изнутри, что-то тянуло на дно. — Миссис Сомерхалдер, ваши покупки! — охранник на выходе добил меня, произнеся его фамилию. Дрожащей рукой я завела мотор и сорвалась с места, пытаясь не выпустить наружу эмоции. Дверь с пинка — хорошо, дети у мамы — и книги, и вазы с лампами, и алкоголь, купленный для рождественской вечеринки полетел из серванта на пол. Я упала где-то посреди столовой, не обращая внимания на разлитую жидкость и осколки. Я рыдала, выла, чуть ли не рвала на себе волосы, проклиная всех кого можно, но в основном себя. В камине потрескивал огонь и это именно он натолкнул меня на следующую мысль… От лица Йена: Стул полетел в противоположную стену, а глаза налились кровью. Моей ярости не было предела. Счастье для Нины, что она сейчас в Лондоне. — Лили! — проревел я, проводя рукой по темным волосам. — Лили! — Я не знаю как… — Пусть про это забудут, пусть скажут, что это очередная «утка», что угодно! — мои ноздри раздувались, а из ушей, чуть ли не шел пар. — Если она увидит это… — Уже. — ЧТО?! — я осекся, когда Лили щелкнула на кнопку пульта и позади меня затараторили голоса телеведущих. — Известие о помолвке бывших коллег по сериалу «Дневники Вампира» стало шоком для бывшей жены одного из них. Мисс Хелену Рейнбов (творческий псевдоним Хелены, означающий «Радуга») засняли несколько любительских камер, подтверждающих её неадекватную реакцию. — Ненавижу, — процедил я, глядя на то, как Алёна впопыхах выбегает из магазина и садится в свою машину. — Чтобы через час всего этого не было, а с Ниной я сам разберусь. Лили закивала и стала кому-то звонить. Я прекрасно понимал, что нагрубил женщине, которая столько лет была рядом и не заслужила такого отношения, но сейчас меня заботило не это. Быстрым шагом я достиг комода в спальне, еще раз убедившись, что кольца нет в коробке, и попрощавшись с Лили, вышел из квартиры. — Йен, у тебя же еще две встречи, ты куда? Завтра ведь… — я уже не слышал её, отключая находу телефон. Она всё поймет без слов. Заправив машину, я поехал в Секокус, вжимая педаль газа в пол. Двухэтажный белый дом молчаливо глядел на меня, постепенно окружая себя легкой дымкой. Сперва я не поверил своим глазам, думая, что этого просто не может быть. Я бросился к дому. Входная дверь была заперта, так что пришлось выбить её. Густой дым изнутри мигом повалил наружу, а огонь, почуяв приток кислорода, жадно пожирал все вокруг. — Хел! — прокричал я, моля Бога, чтобы ее здесь не оказалось. Я обыскал весь дом, как дурак забыв о гостиной. Она стояла посреди этого хаоса, распустив волосы и закрыв глаза. Вокруг были стекла и обгорелые вещи, пламя лизало мебель, гуляя по шторам и картинам. Женщина не двигалась. Я нахмурил брови, пытаясь понять ее действия, но, бросив это занятие, подошел к ней и взял за руку. Теперь мы стояли вдвоем, в окружении пламени, что меня заставило мысленно хихикнуть. Все было как в «Фениксах Ноября» (фильм про жизнь людей, владеющих огненной стихией), что жутко смешило и раздражало. Она открыла глаза и повернулась лицом в мою сторону. Её глаза покраснели от слез, губы чуть подрагивали. Мы смотрели друг на друга несколько секунд, а потом она потеряла сознание. Я вынес ее из дома и уложил на заднее сидение машины. — Это пожарная служба, говорите. — Эээ, тут, в общем, дом горит, — я почесал затылок, смотря то на дом, то на Алёну. — Я проезжал на машине и случайно увидел… — Сэр, пожалуйста, назовите адрес. — Район Норт Энд, Джон Стрит, дом 2017. Спасибо. — Сэр, Ваше имя… — и я отключил телефон. Отъехав за город, я достал аптечку и обмыл лицо и оголенные участки кожи Хел. На руках и ногах кое-где были ожоги и порезы — с ними я справился быстро, ругая себя за медлительность. Она не приходила в себя. Я заплел ей косу и одел в свою толстовку, подготовив на заднем сидении «кровать», аккуратно положил ее туда. Я отключил и ее телефон, решив, что ближайшие сутки мы оба никому не понадобимся. На заправке я запасся бензином, а в ближайшем магазинчике купил кофе и пару бутербродов. В пути мы были около девятнадцати часов, если считать от Нью-Йорка до Нового Орлеана. Все это время я был наедине со своими мыслями и мирно спящей женщиной. Я постоянно оглядывался назад, проверяя, дышит ли она. Около часа ночи мы проехали Новый Орлеан, направляясь за город, где уже несколько лет находился заповедник ISF, а неподалеку от него — наш загородный дом. Я вез её именно туда, надеясь, что сегодня она согласился побыть со мной. Я ударился в воспоминания, немного забывая о пожаре и о том, что осталось в черте Нью-Йорка…***
Одно из наших первых совместных интервью после рождения детей. Мы смеемся после очередного ответа и ведущий продолжает: — Наш следующий вопрос из Твиттера от Никки Джем: «Йен, ты много раз говорил, что для тебя важно, чтобы твоя девушка любила природу и животных, и мы все уже неоднократно убедились в том, что Хелена это просто обожает. Как, по-твоему, на кого из животных она похожа больше всего? И почему?» — Оу, это сложно, — я расплылся в улыбке, встречая лучистый взгляд Алёны. — Я никогда особо не выделял никого из животных, но друзья говорят, я — кошатник. Однажды утром я понял это, когда, проснувшись, обнаружил рядом с собой пушистого спящего льва. — Льва? Ты серьезно? — Пит Броклюк (ведущий) кажется, испугался, а моя жена искривила губы в улыбке. — Да, самого настоящего льва. Точнее львицу. Она так сладко спала, её грива разметалась по подушке, а грудь вздымалась, — я взял Алёну за руку. — А потом она потянулась и открыла глаза. Такая вот большая кошечка. А ещё есть котята. Мы заулыбались Питу. По залу прокатился общий вздох умиления. Все в студии поняли, что это за кошка. — Так что Хелена похожа на большую кошку? На львицу? — Да, это самая скромная и красивая львица, — аудитория засмеялась. — Царапается? — не отставал Пит. — Ещё как!***
Сейчас же эта львица растянулась на заднем сидении и посапывала, залечивая свои раны. Но когда до конечной точки осталось несколько километров, она проснулась. Потягиваясь и зевая, заставляя меня неотрывно глядеть в зеркало заднего вида. — Доброе утро, львенок! — она недоуменно посмотрела на меня, наклоняя голову набок. Заспанное лицо и не сфокусированный взгляд — Алёна еще не до конца проснулась. Она смахнула прядь с лица, зевнула и попросила: — Пихнешь меня, когда прилетим, — и, потоптавшись руками на подушке, словно кот, легла обратно. Всё, что мне оставалось — кивнуть и вести машину дальше. После я занес её в нашу спальню, переодел в пижаму и прикрыл дверь. Я позвонил Лили и попросил уладить ситуацию с пожаром, сделал рассылку СМС семье и друзьям, что с нами всё в порядке, кинул пару постов в Твиттер. Дальше мое тело впервые за весь месяц дало сбой — мне резко захотелось спать. Я поплелся из кухни в спальню, раздеваясь на ходу. Сейчас хотелось спать, и остальное было неважно. От лица Алёны: Наверняка прошло больше восьми часов. Да, точно. Я переспала, как говорили мои одногруппницы из колледжа. Слишком много спать тоже плохо, хотя гораздо лучше, чем мало спать. Я открыла глаза, рукой задев что-то мягкое и теплое, справа от себя. Это было плечо Йена. Я оробела, замерев от неожиданности. «Откуда он взялся?!» — пронеслось в голове, а пальцы нагло блуждали по бледной коже. Он зашевелился. — «Блин, только не просыпайся, не просыпайся…» — Раньше меня… — пробормотал мужчина в подушку, поворачиваясь лицом ко мне. — Вот облом. — И тебе доброе утро, — я подперла голову рукой и уставилась на него, пытаясь успокоить свое сердце. — Где это мы, а? — Доброе, — Сомерхалдер повторил мою позу и добавил. — Мы на даче. В Луизиане, — его глаза блеснули. Как же он был прекрасен. — Есть хочешь? — Пока ты не сказал — не хотела, — я упала обратно на мягкую подушку, заложив руки за голову. — Сколько времени? — Ты мне скажи, — он вновь повторил мою позу. — Ты встала раньше. — Думаю, утро. — Ага, вы правы, Капитан, — я ткнула его локтем в бок, а он засмеялся. — Хочу есть, — ответила я, кладя руки вдоль тела, и повернула голову в его сторону. — Чего-нибудь с мясом. — Мясо? На завтрак? Не тяжеловато будет? — Мой вес сорок семь килограмм… — Всё, я понял. Омлет с беконом. Чай. И я попробую найти конфеты, — он сел на постели, обнажаю мускулистую спину, заставляя мой рот приоткрыться. — Думаю, я буду… — Подожди… — я схватила его запястье. -…то же самое, — закончив предложение, Йен медленно повернулся и лег на бок, не убирая мою руку. — Как-то всё странно, знаешь ли. — Точно. — Это может нехорошо кончиться, да? — Ага… — И мне, почему-то плевать… — он поцеловал меня, сгребая в охапку. Я обхватила его плечи, пальцами касаясь мягких волос на затылке. Эти горячие губы вновь целуют меня, или наоборот?.. Я остановила его, уперевшись ладонями в грудь. — Из рубрики: «Это неправильно/мы не должны»? — он приподнял бровь, нависая надо мной. Какой же он теплый, просто горячий. Огненный. — Определенно, — восстанавливая дыхание, согласилась я. Мой взгляд упал на его губы. — И что будем делать? Замнём или… «Или» — пронеслось у меня в голове. Ему не пришлось договаривать фразу, потому, как я поцеловала его. Это чувство, когда вы вдали от дома, от близких людей или не можете заниматься любимым делом, а потом вы, наконец, возвращаетесь домой, выполняете любимую работу или обнимаете друга. И если вы испытывали его, тогда вы меня поймете. Потому что это было похоже на то, что я сейчас чувствовала. Только в тысячу раз сильнее. Я знала, что есть Нина, дети, Дима и обязательства, есть рамки и правила, которые мы сами же установили. Но сейчас я забыла даже о кольце, забыла о помолвке и о том, что никто не знает, где я. — Я хочу большего… — выдохнул Йен, обжигая дыханием мою шею. — Ты знаешь это. — Знаю… — И мы можем… — Да, можем… — прошептала я ему на ухо. — Просто я не уверена, смогу ли потом уйти… — Если что у нас есть консервы… — наши губы едва соприкасались. — О, Йен… — я засмеялась с его слов, отворачиваясь и ложась на спину. Мои волосы уже распустились и чуть спутались. Он поглаживал их, терпеливо наблюдая. Я отодвинулась, поворачиваясь к нему спиной, обхватив себя руками. — Что опять? Хел, посмотри на меня. Всё хорошо? — Я… не могу… Не могу смотреть на тебя. — Что? Почему? — А сам как думаешь? На тебя вообще спокойно смотреть нельзя, в любое время, — я перевела дух и продолжила. — Особенно сейчас, когда ты растрепанный, полуголый и… — Тебя это напрягает? — даже не видя его лица, я знала, что сейчас он приподнял одну бровь. — Как же ты выдержала десять лет? — Сама не знаю, — буркнула я, уткнувшись в подушку. — Это как криптонит для Супермена. — Иди сюда. — Йен мягко и уверенно притянул меня к своей груди, касаясь пальцами обнаженной кожи на животе. — Не бойся меня. — Я… — Посмотри, — я подняла на него глаза. — Этот криптонит сейчас в моих объятьях, и мне не страшно. Как и тебе. Я повернулась на бок и уткнулась лицом в теплую шею. Мужчина обнял меня, и немного погодя, произнес: — Поцелуй меня. — Тебе придется меня оттаскивать… — я проговорила ему прямо в губы. — Давай же, — его губы изогнулись в усмешке, и в этот момент я поцеловала его. Йен отреагировал мгновенно, отвечая мне очень осторожно. — Ммм… — промычала я, кладя руку ему на грудь. — Мы не должны так поступать. Это нечестно… — Они знают, что мы любим друг друга, — он продолжал обнимать меня, говоря про Нину и Диму. — Все это знают. И я это знаю, — он чмокнул меня в левый висок. — И ты это знаешь, верно? Я промолчала. Он ждал. И ещё, потом ещё. Наши глаза встретились, а мой рот едва приоткрылся, но Йен перебил меня: — Тогда мы сейчас встанем с кровати, умоемся и переоденемся, — он тут же сел на кровати. — А потом приготовим друг другу завтрак, и я отвезу тебя в аэропорт. Я села, сгребая одеяло. Йен встал и направился в ванную комнату. Его пижамные штаны небрежно свисали на талии, и даже ниже, а у меня во рту всё пересохло от этого зрелища. Какое-то чувство неудовлетворенности возникло во мне. Не поворачиваясь, он сказал: — Твои вещи в шкафу. — Не хочешь спросить про пожар? — крикнула я вдогонку, и он замер. — Узнать, почему. — Я знаю, — он повернулся и внимательно посмотрел на меня. — Я бы сжег все вокруг, когда ты сказала ему «да». Да вот упустил момент — дети были в квартире. А потом… ну, знаешь, как-то глупо. Так что я понимаю тебя, поэтому и не задаю вопросов. — А?.. — И в отличие от тебя, я не сделал этого, — я нахмурилась, не понимая, о чем он. — Я не двигаюсь дальше. Я осталась одна в просторной спальне. От лица Йена: Я решил больше не скандалить, не выяснять отношений, ничего не спрашивать и не говорить. Жить сегодняшним днем, жить здесь и сейчас. Жить так, как давно пора было. — Как бы я хотел, чтобы ты осталась здесь, — я открыл холодильник, доставая бекон и яйца. — Особенно сегодня. — Алло? Мам, это я, говори. — Доброе утро, солнышко! — моя мама, улыбаясь, пропела в трубку. — С днём твоего рождения! Я очень горжусь тобой и очень тебя люблю. Чтобы ни случилось, помни, что я всегда рядом. — Спасибо, мам, — я улыбнулся. — Я люблю тебя. Спасибо за то, что подарила мне этот мир и сделала меня тем, кто я есть. — Не за что, дорогой, — Эдна Сомерхалдер ласково ответила мне и прокашлялась. — Как там мои внуки? От них ни слуху, ни духу целый месяц! — Они в Лондоне у миссис Лакис. С ними всё хорошо. На рождественские каникулы они будут у тебя, обещаю. — Как Алёна? — Хорошо, — ответил я спустя минуту. Мама, конечно же, знала обо всем, что происходило между мной и Хел. — Она сейчас умывается. — Вы сошлись, милый? — Нет, — усмехнулся я, переворачивая бекон на сковороде. — Нет, но я привез ее на дачу. Она слегка пострадала в пожаре. — Какие же вы дураки… — мама покачала головой, вздыхая. — Бегаете друг от друга, что-то выдумываете. Вам давно стоит заняться хорошим сексом, и все проблемы исчезнут сами собой! — Мам! — я от неожиданности уронил прихватку на пол. — А что? Я говорю что-то противоестественное? — Я пытаюсь, правда. Но не могу же я заставить ее быть со мной? — Если бы ты пытался, то у близнецов давно уже был бы младший брат, — она кашлянула и добавила. — Ты никогда так не держался ни за какую другую девушку, вспомни. А это значит только одно: это твоя судьба и ты должен выложиться на все сто, чтобы вернуть эту женщину. — Я постараюсь. — Уж постарайся, Йен. И скажи ей, что я очень её люблю. Пока! — Пока, мам. — Очень мило, — Алёна показалась в дверном проеме, одетая в мою старую футболку, и прислонилась к косяку. — Эдна звонила? — Да, она… волновалась. — Не удивительно. Я бы тоже волновалась, — женщина медленно прошла до белого деревянного стола, и устроилась за ним. — Что на завтрак? — Всё то, что заказывали, — я быстро разложил по тарелкам омлет и бекон. — Приятного аппетита! — Люблю, когда ты такой, — она мечтательно сощурилась и наклонила голову набок. — Какой? — Домашний, сексуальный, солнечный, — она тут же покраснела и принялась за еду. — Хотя, ты всегда такой. — Тебе идут мои футболки, — я указал пальцем на её одежду. — Это заставляет меня покупать их чаще. — Чаще ты их покупаешь так, как они рвутся, — в чайных глазах появились смешинки. — И по чьей же вине они рвутся? — я криво улыбнулся, не сводя с нее глаз. — Когда как, — улыбнулась Хелена, доедая омлет. — Можно добавки? — Разумеется, — я встал из-за стола и направился к разделочному столу. — Тебе два или один? — Два, — я улыбнулся, радуясь ее аппетиту. — Хочу потолстеть немного. — Отлично, с таким настроем ты быстрее поправишься. — С днем рождения, Йен, — она вдруг сказала это. Фразу, которую я ждал с утра. Так робко и неуверенно. — Спасибо, — я повернулся к ней, держа тарелку в руках. — Я, честно признаться, не думал провести этот день так. — Как «так»? — С тобой. От лица Алёны: Похоже, нам обоим надо было возвращаться в Нью-Йорк. В газетах и Интернете появились наши фото из аэропорта с двусмысленными подписями и догадками. Это давно перестало раздражать или задевать меня, я привыкла. Йен сделал фото для Твиттера и отключил телефон. Мы сидели на соседних креслах и молчали. Слова потеряли свою ценность. Его правая рука накрыла мою левую, и спокойствие разлилось по телу. Не знаю, как нам удалось, но мы не разговаривали всю дорогу. «Разговаривали» только наши руки.