Peeta Mellark's Sexual Frustrations

Я вцепился в прилавок, когда услышал мягкое постукивание костяшками пальцев по двери. Я знал, что это была она, я велел ей входить через заднюю дверь. Сделав глубокий вздох и приободрившись, я непринужденно отошел от прилавка и открыл дверь. Она была в длинном коричневом пальто и с коварным оскалом. — Привет, Пит, — протянула Джем. — Твоя смена закончена? Я кивнул. Она закончилась ровно в семь. Разве это не было совпадением? — Эм, да, проходи, — сказал я, как только отошел в сторону, позволив ей войти. Ее невероятно высокие каблуки застучали по плитке, и я был рад, что никого не было рядом и что Рай стоял за прилавком у главного входа, он надерет мне зад, если заметит*. — Просто поверни здесь, и ты увидишь лестницу, моя комната первая справа, — сказал я и последовал за ней наверх. Я каждый раз вздрагивал от отдающегося громким эхом цокота ее туфель по старой деревянной лестнице. Я открыл для нее дверь, когда мы добрались до моей комнаты, которую я два часа приводил в порядок, чистя и готовя к сегодняшнему дню. — Миленько, — похвалила она, прогулявшись по комнате и устроилась на большом подоконнике у окна, на котором я разложил подушки. — С-спасибо, — нервничая заикался я, когда закрывал дверь позади себя, пробежавшись трясущимися пальцами по запутанным волосам. — Итак, стоит ли нам приступить к этому? — спросила она, развязывая пальто, пока я пытался найти свой альбом и грифели внутри ящика письменного стола. Я быстро нашел их и пододвинул стул ближе к ней, так что свой альбом урегулировал на скрещенных ногах, а грифельный карандаш — в руке. Я поднял глаза и разинул рот, когда она предстала передо мной, ее одеяние скользит по гладким обнаженным плечам, раскрывает… все. Я чуть не задохнулся: она была абсолютно голая под этим пальто, мои глаза пожирали ее круглые розовые груди. Я едва учащенно задышал, когда мои глаза сместились ниже. Я никогда прежде не видел настоящую голую женщину, нереально. Я не считал, что Капитолийское порно подготовит меня к такому моменту, и был прав. При сложившейся ситуации я мог бы воспользоваться своей эрекцией. Я был рад, что альбом закрывал мои колени. Она улыбнулась, довольная моей реакцией. — Может, мне откинуться на подоконник, Пит? Шторы задернуты, — предложила она. — Я… ух… гм… т-ты сделай вот что. Просто, эм, подними ноги на… да, вот так, а руки держи над головой и согни… идеально. Она была прекрасной моделью; ее шея приподнята в мою сторону, в то время как ее зеленый взгляд изучал меня, а ее рот был чуть приоткрыт. Я сглотнул. «О черт, я крупно влип», — подумал я и заставил себя сосредоточиться на бумаге, моя рука задвигалась сама по себе. Мой член возможно предал меня, но рука оставалась твердой, пока я рисовал ее, левой рукой вцепился в альбом, когда правой начал выводить фигуру. Джем, к счастью, оставалась спокойной, поскольку она наблюдала, как я делал эскиз, и вскоре я начал расслабляться, знакомое действие начертания линий над бумагой, имеющее успокаивающие влияние на меня. Как только я измерил ее фигуру и обрисовал голову, туловище, промежность и туфли (которые она отказалась снимать), я начал работать над ее ногами и добавил пышные локоны на голове. Я закусил губу, тщательно отмечая линии на ее ладонях и пальцах, кривой нарисовал ее груди, и пунктирной — ее сморщенные соски. Она неуверенно улыбнулась, когда я набрался храбрости, прежде чем мой взгляд задержался на пушистых завитках у нее между ног. Мой член напрягся, чтобы высвободиться, но я поправил колени так, чтобы она не заметила. Я даже не был заинтересован этой девушкой, но моя промежность просто расходилась во мнении. Думая о Китнисс не облегчило бы ситуацию в этом случае, но опять же, практически всегда делаю это. Я вдохнул и выдохнул специально медленно, в то время как продолжал я добавлять детали, темные очертания подоконника, глубину в ее коварных зеленых глаз, и интригующие и пугающие одновременно. Эта девушка была проблемой. Я сглотнул, сжимая свой грифельный карандаш, и закрасил тени, которые выходили за изображение. Сосредотачиваясь на подушках под нею, я попытался снова расслабиться, однако без успеха. Наконец, я закончил эскиз и подписал внизу свое имя, вздохнув с облегчением. — Я завершил, — заявил я, радуясь, что все закончилось. Но когда она встала, то я понял, что у нее были другие планы в голове, ведь она даже не пыталась поднять пальто с пола, когда приближалась ко мне. — Спасибо, Пит, — обольстительно прошептала она над моим ухом, когда наклонилась ко мне, взяв бумагу из моих трясущихся рук, ее грудь была в сантиметрах от моих пальцев и в нескольких дюймах от моего лица. — В-всегда пожалуйста, — пробормотал я быстро, чувствуя себя растерянным. — Сколько я должна тебе? — игриво спросила она, когда отступила назад. Я не был даже уверен, хотел ли большой оплаты, я даже не думал о цене. — Э-э… нисколько, о-оставь себе, — поспешно заикался я, говоря что-либо, лишь бы заставить ее уйти, чтобы я мог освободить напряжение и идти дальше. Она надулась, выпячивая свои блестящие губы. — Ох, Пит, ты уверен что я ничего не могу сделать для тебя? — спросила она, глазами скользя вниз к моей промежности, которая еще выдавала себя. Блять. — Гм, хорошо, что насчет красок? — выпалил я. Она нахмурилась, явно разочарованная. — Ох, ладно… я принесу их тебе завтра в школу, — пообещала она, улыбнувшись снова. — Тогда буду ждать, — заключил я. — Хорошо, — она наклонилась, — Но в следующий раз… мы встретимся у кучи шлака, — прошептала она, и прежде чем я успел отреагировать происходящее, она поцеловала меня в губы и засунула свой язык в мой рот, вращая им, искала мой. Я сразу напрягся, как только ее рука потянулась вниз, чтобы нащупать мою выпуклость, и я мгновенно среагировал и отдернул ее запястье прочь, толкая ее в плечо своей другой рукой, чтобы закончить поцелуй. Ее глаза расширились в шоке, после того как отстранилась, все еще полностью голая. — Прости, Джем, но я профессионал, — выпалил я, прежде чем осознал как глупо это прозвучало. Она откинула голову назад и рассмеялась. — О, Пит, ты такой милый, — сказала она, наклоняясь за своим пальто, поднимает его и надевает обратно, откинув волосы назад, чтобы они не оказались под ним. Она спрятала свой портрет во внутренний карман. Она вздохнула. — Слушай, Пит, это было забавно, и я понимаю, что тебе сейчас быть может немного неудобно, но я уже могу заверить тебя, что это не последний раз, когда увидишь меня, — подмигнула она, до того как направилась к двери, топает вниз по лестнице, прежде чем я успел остановить ее. Я вскочил, чтобы проследить за ней на улице. — Джем, подожди! Я побежал к ней, и мы спустились в пекарню и вышли через заднюю дверь. Она повернулась ко мне. — Слушай, я ценю, что ты побыла натурщицей для меня и все такое, но, пожалуйста, никому не говори об этом. Я не совсем уверен, заинтересован ли в открытии такого рода бизнеса. — С озабоченностью я потер свой затылок. Она опять блеснула своей улыбкой мне. — Ладно. Это будет наш маленький секрет, — сказала она приглушенным тоном, после чего ушла. Я нахмурился. Она собиралась рассказать всей чертовой школе, я просто знал это.

***

В ту ночь я со злостью ударил кулаком о стену душевой, думая о том, что я сегодня наделал. Я знал, что Китнисс даже не подозревает о моем существовании, и с этой Джем я действительно ничего не делал, а рисование обнаженных моделей не было ничем необычным для художника, но черт побери, это все ощущалось… отдаленным. Я чувствовал, что каким-то образом предал Китнисс. Это было больным, мучительным ощущением, что ныло под ложечкой, когда я получил свой первый поцелуй в средней школе. Девчонка швырнула меня к стене у кучи шлака и делала все, что хотелось в течении трех дней, что мы, якобы, старшие, прежде решили, что я не был достаточно интересным. Она сказала, что я хорошо целуюсь, но было что-то странное касательно меня. Она и не знала, я думаю о Китнисс каждый раз, когда целовал ее. Я не целовал девушку с тех пор… по крайней мере, вплоть до сегодняшнего. Я застонал, когда схватил свой твердый ствол в свою руку и судорожно потер его, чтобы снять напряжение. Образы Китнисс промелькнули в моей голове, и не смотря на то, что сегодня я видел другую голую девушку, я мог думать только о ней; все, что я мог себе представить, так это образ голой, оливковой кожи Китнисс и темные, запутанные волосы. Ее таинственные серые глаза наблюдали за мной, она была той, снимающей пальто и просящей нарисовать ее. Но она носила охотничьи сапоги вместо каблуков; ее улыбка была бы искренней вместо того, чтобы бы быть снисходительной и фальшивой. Я вообразил бы ее смех, слетающее с её уст мое имя и то, как она трогает себя для портрета, дразня меня без конца. А когда она коснулась меня, я бы позволил ей, и она получила разрешение, как только услышала, как я, задыхаясь и тяжело дыша, просил ее двигаться быстрее, тогда она задвигала рукой вверх и вниз по моему члену, кружа кончиком большого пальца…, а затем моя фантазия изменилась бы, и я бы просунул свой язык внутрь ее сладкой киски, заставляя ее кричать мое имя, как сделал бы истинный Мелларк, толкая свой язык глубже в нее. Я почувствовал знакомое покалывание в своих яйцах и сжал их другой рукой, когда я кончал, замедлив свои движения, то горячая вода в душе смывала сперму. Я задрожал в облегчении и закончил перед тем, как выйти из душа и направиться к кровати, большая часть снов о Китнисс ждет меня именно там. На следующий день в школе Делли подсела ко мне за нашим обеденным столом. — Пит, что за все эти слухи, которые я постоянно слышу, о твоем рисовании голой Джем Ниш? Это правда, что ты начинаешь порно-бизнес? — прошипела она. Я чуть не подавился своим сандвичем, как Блэйт и Нерт расхохотались и хлопнули друг другу по ладони. Исподлобья я глянул на них. — Нет, я не стану начинать порно-бизнес, — твердо ответил я, продолжая сверлить их взглядом. Нерт ухмыльнулся. — Пит, ты должен, по крайней мере, рассмотреть это, я слышал, что даже миротворцы заинтересованы этим, и твои рисунки хороши. — Ты рассказал миротворцу? — вскипел я. — Минуточку, что здесь происходит? — вмешалась Делли. — Пит рисует голых моделей, — не без гордости ответил ей Блэйт. Я рукой ударил себя по лбу. «Идиот», — подумал я. Делли понятия не имела о моих сексуальных фантазиях; не было никакого выхода из задницы, если бы я показал ей пару тройку нарисованного после особенного эротического сна, который у меня был однажды ночью. — Слушай, Делли, ты знаешь, что я поглощен искусством, и я проводил исследование по этому вопросу; использование обнаженных моделей — это вполне приемлемый способ практиковаться в рисовании анатомии человека, — спокойно ответил я. Делли закатила глаза. — Пит, насколько ты глуп? Джем Ниш, очевидно, пытается залезть тебе в штаны, и ты позволяешь ей пользоваться собой, и что самое главное, ты показываешь этим недоразвитым идиотам свое искусство, — отметила она. Именно в этот момент к нам подошла Джем, неся в руках большой прямоугольный пакет. Она сверкнула своими зубами, будто подарила мне одну из своих самоуверенных улыбок. — Держи, красавчик. Спасибо за прошлую ночь, — понизив голос, проговорила она, после чего протянула мне пакет. Нерт и Блэйт присвистнули волком, а Делли решила промолчать. Именно тогда я заметил, что за мной следит вся школа, стоило Джем наклониться и небрежно оставить поцелуй на моей щеке, затем неспешно побрела к своей парте, всю дорогу виляя бедрами. Я сглотнул, когда увидел Китнисс, подозрительно сузившую глаза, за партой с Мадж. Часть меня чувствовала себя виноватой, в то время как другая часть надеялась, что она ревновала, потому что тогда это будет означать, что у нее есть чувства ко мне. — Ну, что же эта грязная шлюха тебе дала? — огрызнулась Делли, возвращая меня к реальности. Я осторожно открыл пакет, и мои глаза расширились, когда идеально уложенные краски поразили до глубины души. — Ух ты, вы только взгляните-ка на эти краски и кисти! — взахлеб закричал я, показывая своим друзьям. На Блэйт и Нерт это не произвело впечатления, а вот Делли неодобрительно поджала губы. — Пит, ты не должен хранить это. Она покупает тебя, чтобы ты мог спать с ней. Она знает, что ты единственный оставшийся в школе красивый девственник, которого она еще не испортила. Она хочет добавить тебя в личный список трофеев, — холодно подметила она. Мое лицо вытянулось от ее слов; Делли никогда прежде так не вела себя. — О, эм… ну, я не думаю, что я… э-э красавец, но, возможно, ты права и она напросто использует меня. Однако… она заплатила мне за нарисованный портрет, так что это не похоже на подарок. Тем более, я не собираюсь больше делать этого, да она даже не нравится мне! — заверил я. — Ну, я думаю, что она стерва, — прокомментировал Нерт, изучая свои ногти. — Нерт, ты гей, — напомнила ему Делли. — Я бы трахнул ее, — сказал Блэйт. — Технически, я бисексуал, — поправил Нерт Делли. Я закатил глаза. — Нерт, заткнись, тебе хочется только потрахаться. Кроме того, речь идет вовсе не о Джем. Я пошел на это только потому, что мне нужны были краски, а теперь, когда они у меня, мне хватит и этого, — объявил я, когда обратно сел на свой стул. — Таким образом, ты мог бы накопить на них вместо того, чтобы возиться с этой шлюхой, — в слух рассуждала Делли. — Теперь ты погряз в куче неприятностей. — Да, хорошо, на это потребовались бы годы, отныне я просто буду игнорировать ее, если подойдет ко мне и что-то в этом роде, — настоял я на своем. — Я собираюсь использовать эти краски, чтобы рисовать пейзажи и прочее. — Но ты по-прежнему делаешь порно-рисунки грифелем? — алчно спросил Блэйт. — Пит, ты серьезно рисуешь порно? — обеспокоенно спросила Делли. — Это не порно, а современное искусство, — поправил ее я. — И да, я до сих пор рисую грифелем, но я больше не покажу вам, парни, после того, что произошло, — обвиняющим тоном произнес я, сузив глаза на Нерта. — Я просто хотел продвинуть тебя! — в защиту воскликнул он. — Ну, тогда не надо, — сказал я, когда встал, чтобы свалить свой пустой обед в мусор. — Потому что я больше не ищу моделей.

***

Но я солгал. Джем закончила рассказывать своим друзьям, и они начали меня упрашивать нарисовать их, и мне стало намного интересней в части женской анатомии. Все они пытались флиртовать со мной, но через некоторое время они заметили, что я стал невосприимчив к их чарам и я больше не краснел или меня не возбуждало, когда рисовал кого-то обнаженного. Вскоре по школе распространился слух, что я был самым большим задирой, и девственность Пита Мелларка стала святым Граалем** для шлюх Дистрикта Двенадцать. Единственной хорошей вещью было то, что Китнисс, как обычно, не обратила внимания на изменчивые подростковые сплетни, что распространялись по школе как лесной пожар, и, следовательно, ничего не знала об этом. Но Делли знала, поэтому однажды утром она толкнула меня к моему шкафчику. — Пит, это правда, что ты продаешь свои рисунки миротворцам? — требовательно спросила она, когда я собирал свои книги. Я нахмурился. — Кто сказал тебе это? — Нерт, конечно. Он говорит, что ты продавал порно всем, кто просил, даже миротворцам! Пожалуйста, не говори, что используешь этих девочек для… — она замолкла. Я разинул рот. — Делли, нет, никогда, как ты можешь говорить об этом? Ты же знаешь, я не такой! — с долей возмущения воскликнул я. — Ну, тогда как… — Те абсолютно другие рисунки. Девочки, что были моделями для меня, помогали мне, но в плане занятий… Я узнаю о человеческом теле и отдаю им их портреты. Затем, в свободное время рисую иную, произвольную ерунду, что приходит на ум и продаю, — пояснил я. Делли, казалось, это вовсе не убедило. — Пит, я не считаю это правильным… если тебя поймают… — Не поймают, — пообещал я. Они знают, что если сдадут меня, то я больше не буду рисовать для них, и также знают, что если не заплатят мне, то у меня закончатся материалы, чтобы продолжать дело. Это идеальная система. — Пит, как же ты успеваешь делать все это, если работаешь в пекарне, ходишь в школу, а в выходные у тебя борьба? — с подозрением спросила она. Я закусил губу. — Ну… просто… так мне больше не нужны карманные деньги от работы в пекарне, я заставил своих братьев прикрывать меня в обмен на мои рисунки… И я даю им свою зарплату, таким образом родители не знают, потому что все мы работаем в разные смены, — сказал я ей. Делли округлила глаза. — Пит, не знаю заметил ты или нет, но люди начали задаваться вопросом, где твое украшение на тортах, потому что Ливен и Рай справляются с работой не столь же хорошо как ты, — предупредила она меня. Я сглотнул. Моя мать заметила это: на днях она ударила меня за «прохлаждание» и обвинила меня в стабильном, но все же в заметном снижении продаваемости. Она была в праве винить меня, единственный раз. Это была моя вина, и я должен был исправить это. — Делли, я не знаю, что делать, — беспомощно пробормотал я, когда поплелся рядом со шкафчиками. Делли сочувственно похлопала меня по плечу. — Думаю, я и ты знаем, что тебе придется отказаться от этого, пока не слишком поздно. К тому же, жатва на следующей неделе и каждый будет очень напряженным, и ты никогда не узнаешь, что тогда возможно они скажут, — аккуратно намекнула она. Я подозревал, к чему она клонит. — Я надеюсь, что Китнисс не выберут, — сказал я тихо и тут же пожалел, задумываясь об этом. — Ведь из-за нее я даже начал рисовать, — согласился я. — Постоянно представлял ее образ в голове, и стал настолько одержим тем, как она могла бы выглядеть, что я искал ее в других девочках, — неубедительно признался я. Делли кивнула, как будто она об этом догадывалась, что приняла за честность. Прозвенел звонок, прежде чем она смогла сформулировать надлежащий ответ, и вскоре мы оба разошлись. Это был, собственно, мой последний разговор с ней. Я решил бросить рисование и вернуться в пекарню на всю оставшуюся неделю до жатвы, а затем я бы принял окончательное решение. Но возможность так и не пришла.