Inhale

Sam Smith — Lay Me Down От лица Зейна. — Снова?! Черт возьми, Зейн, ты чертовски бесполезный! — кричал на меня мой отец, на его лбу вздулась вена, когда он ходил по комнате. Я стоял на безопасном расстоянии от него, держа руки за спиной и стиснув их в кулаки. Я сжал челюсть, чтобы не сказать чего-нибудь, о чем потом пожелаю. У меня кружилась голова от его крика, продолжающегося уже десять минут, потому что я что-то забыл сделать. Он такой мудак, что иногда я просто хочу ударить его прямо в лицо. — Все, о чем я тебя просил, — это появиться на встрече! Наиболее важная встреча для тебя, чтобы ты мог продолжать сидеть в моем кресле! — кричал он, его голос гремел в пустом офисе. Я вдруг стал благодарен тому, что рабочее время закончились и мы с папой были единственными в офисе. Если бы здесь находился кто-то еще, они бы действительно испугались крика отца. Но да, я привык к этому. — Мне жаль, сэр, — сказал я как можно спокойнее. — Я увлекся другими документами. — Не надо этого, Зейн! Честно, теперь я даже не знаю, почему, черт возьми, я должен отдать тебе свое предприятие! — продолжал кричать он. В этот момент он действительно раздражал меня. Так же как и он, я очень вспыльчивый. Но я никогда не мог ответить ему, потому что он обрывал меня на полуслове. — Я даже не знаю, как ты можешь быть моим сыном?! Это черти что! Боже! Я даже не знаю, что, черт возьми, сделаю с тобой! Я ждал, когда все закончится, потому что слышал все это прежде. Догадываюсь, что это моя ошибка. Встреча являлась очень важной, а я был обязан появиться на ней, но вчера я был занят. После встречи я не проверял свой график, потому что Эвелин попросила забрать ее. Это не являлось моей работой, черт, нет, но я не хотел, чтобы она ехала на такси или просила кого-то подвезти ее, когда я был рядом. Почему она должна делать это? У меня есть деньги, у меня есть время, я мог отвезти ее обратно к себе домой. Но я знал, что должен был остаться на встречу. Она была гораздо важнее. — Встреча откладывается на следующую неделю, но в это время я должен буду уехать в Чикаго. Боже, ты так чертовски глуп! Собирай свои манатки, сын! — кричал он, подходя ближе ко мне. — Я передам этот чертов бизнес Донии, если будет нужно. Я взглянул на него, мой взгляд был напряженным и сильным, хотя внутри меня трясло. — Нет, сэр, в этом нет необходимости. Я приду на следующей неделе. — Черт, конечно ты придешь! — воскликнул он, покачав головой и проведя дрожащей рукой по волосам. — На следующей неделе меня здесь не будет, и ты должен подписать все бумаги самостоятельно. Ты можешь настроить видео-конференцию, и я пришлю тебе по факсу бумаги, на которых нужна моя подпись. Ты должен будешь… — после этого я перестал его слушать, меня не волновало то, что он говорил, хотя должно было. Все, о чем я мог думать, это почему, черт возьми, я пропустил встречу? Эвелин на самом деле не была так важна для меня, и я знал это. Я винил в этом ее. Она попросила меня подвезти ее. Если бы не она, я бы остался и вспомнил бы о встрече. Но опять же, затем она попросила меня не приезжать. Но я был слишком заботливым человеком, чтобы позволить ей добраться самостоятельно. Ха. Я просто пошутил, я не заботливый; я просто эгоистичен. Я не хотел, чтобы до моего дома ее подвозил кто-то другой, это было бы просто обидно. Хотя я должен был, потому что теперь приходилось расплачиваться за последствия. — Черт побери! — я был возвращен обратно в реальность и, подняв взгляд, столкнулся лицом к лицу с очень, очень злым отцом. — Ты даже не слушаешь! Что, черт возьми, с тобой?! Такой чертовски бесполезный, Зейн. Ты такой чертовски бесполезный. Я почувствовал, будто из моих ушей идет дым, и стиснул зубы, чтобы ничего не сказать. — Знаешь что, я просто передам бизнес Донии. Она может управлять двумя предприятиями лучше, чем ты одним! — кричал он. — Сэр, послушайте… — Я работал кровью и потом, чтобы добиться этого, Зейн. Ты слышишь меня? — он смотрел на меня, его глаза чуть ли не выкатывались из орбит. — Мне жаль, сэр. Просто… — Заткнись, бестолочь! — кричал он. И в этот момент я потерял самообладание. — Ладно, сэр, если бы Вы просто слушали, что я говорю! — я повысил голос и сразу же пожалел об этом. Я не продолжил, в этом не было необходимости: он уже был обозлен. Я тяжело сглотнул, мое лицо смягчилось. Я повысил на него голос. Никто не повышал голос на Ясера Малика, уходя при этом безнаказанным. Особенно его сын. В этот момент его лицо покраснело от злости, и я знал, что последует потом. Все, что я мог делать, это приготовиться. — Продолжай, — пригрозил он, делая шаг по направлению ко мне. Я немного подскочил, когда он оказался рядом и схватил меня за воротник рубашки. — Поговори со мной так же, сын. Сделай это. Я вздохнул. — Мне жаль, сэр. Я просто… Я был прерван, он ударил меня прямо в челюсть. Я закрыл глаза, когда случайно прикусил язык, и кровь наполнился мой рот. Я чувствовал, что на шее появляются кровоподтеки, мучительная боль охватила меня; но я ничего не сделал, потому что знал — чем больше я говорю, тем больше меня бьют. — Ты, Зейн, чрезвычайное разочарование, — тихо заговорил он, будто это был отвратительный секрет. — Я потратил на тебя свои годы, но сейчас у меня нет выбора. Ты должен работать усерднее, чем когда-либо, и стать полезным. Потому что прямо сейчас ты ничего для меня не делаешь. Я опустил взгляд, на секунду закрывая глаза, прежде чем снова открыть их. Должен сказать, что из всего этого больше всего ранили его слова. Ему удавалось называть меня бесполезным и глупым почти каждый раз, когда я оставался с ним наедине. Я бы скорее предпочел чтобы он бил меня, чем слышать подобное дерьмо. — Ради Бога, Зейн. Сколько раз я должен говорить тебе, чтобы ты смотрел на меня, когда я с тобой разговариваю! — еще один удар, но на этот раз в живот. Я вздрогнул, тихо пробормотав. Черт побери. Он бросил меня обратно к моему столу, отпуская воротник. Я поднял взгляд на него, схватившись за живот. Отец смотрел на меня, поправляя свой пиджак. По его гневному лицу я предположил, что он собирается ударить меня… Снова. Но он не сделал этого. Вместо этого он осмотрел меня, будто я больная собака, затем смерил меня мерзким взглядом. — Встреча в среду в десять утра, — он развернулся и направился к двери. — Не смей опаздывать. Мои глаза следили за тем, как он выходил из дверей моего офиса. Он направился к лифту, выпрямляясь и становясь миллиардером, которого все знают и любят… За исключением меня. Когда он вошел в лифт и исчез из моего поля зрения, я выдохнул и сел на стол. Я ненавидел это. Я ненавидел эту работу. Я ненавидел деньги. Я ненавидел папарацци. Я ненавидел своего отца. Я ненавидел то, что это делало с моей жизнью. Я не выбирал, родившись в подобной жизни. И я определенно не выбирал такого отца, как Ясер. Но сейчас я должен был иметь с ним дело, сейчас и всегда. Так же, как и в течение многих лет. Я встал со стола, сжимая свой торс. Во рту чувствовалась кровь, и я, взяв салфетку из коробки, плюнул в нее. Прохромав к своему столу, сел на стул, открыл нижний ящик и достал оттуда бутылку ликера и бокал. Поскольку в наших офисах нам не разрешалось держать алкоголь во время работы, мне пришлось спрятать его здесь. Но дерьмо, я был так напряжен, что мне требовался алкоголь. Я открыл бутылку и собирался наполнить бокал, когда подумал… К черту это. Я поднес бутылку к губам и начал пить залпом, наслаждаясь жжением, наполняющим мое горло и язык. Я нуждался в этом, нуждался, чтобы на некоторое время забыться.

***

От лица Эв. Я сидела на диване в апартаментах Зейна, держа в руках книгу. Завтра у меня тест, и мне было нужно все выучить. Но несмотря на то что я держала в руках карандаш, а вокруг меня были рассыпаны бумаги, мыслями я находилась в другом месте. Зейн. Все, о чем я думала, — его предложение о работе. Я знала, что не должна, но мне правда хотелось принять его. Это прекрасная возможность. Я имею в виду, что работа где-то еще, помимо бара, выглядит лучше на бумаге. Особенно в одной из самых успешных компаний во всем мире. Даже если ты просто секретарь. Но я также не хотела принимать это предложение. Не потому, что я не желала работать там. Я не хотела работать с Зейном. Это казалось унизительным в моих мыслях. Все, что я когда-либо делала, это читала Зейну лекции о том, как он себя ведет, будто он контролирует меня и думает, что он мой босс. Но если он на самом деле станет моим боссом, у меня не будет другого выбора, кроме как признать свое поражение. Я никогда этого не делала. Я выдохнула, осознавая, что не должна уделять столько внимания его предложению. Даже если мы можем делать много забавных вещей на его столе. Я вырвалась из своих мыслей и начала читать книгу, зная, что должна подготовиться к чертову тесту. Когда я наконец увлеклась, прозвенел лифт, оповещая о появлении Зейна. Я повернула голову, ожидая увидеть Зейна, но как только двери лифта открылись, я была немного шокирована, заметив, что тот не один. Я узнала леди с ресепшена, которая звонила для меня в комнату Зейна, ее звали Фиона. Она обвила свои руки вокруг его талии, а он одну руку закинул на ее плечо. Казалось, что ей жутко неудобно, и я вывалилась из своего беспорядка бумаг, глядя на них. — Эв, верно? — сказала Фиона, с усилием затаскивая Зейна внутрь. Я осмотрела его, ухмыляющегося от уха до уха. Вскоре мой взгляд упал на синяк на его челюсти к кровь на губах. Мое сердце замерло. — Да, — я двинулась навстречу Зейну, в животе все сжалось. — Все в порядке? — Эм, не уверена. Думаю, мистер Малик подрался с кем-то в баре, — объяснила она. — На самом деле он никому ничего не говорил, но, судя по его виду, он напился. Я кивнула, Зейн следил за мной взглядом, на его лице растянулась пьяная улыбка. — Эвелин! — взволнованно воскликнул он. Зейн отпустил Фиону и направился ко мне, спотыкаясь. Я бросилась к нему, убедившись, что он не упадет, и позволила ему обвить меня руками, когда он схватился за меня. Зейн опустил голову на мое плечо и крепко сжал меня. — Я скучал по тебе. Поверх его плеча я взглянула на обеспокоенную Фиону. — Я позабочусь о нем. Не беспокойтесь. Она какое-то время смотрела на меня, затем кивнула и направилась к лифту. — Сообщите мне, если что-то понадобится, — сказала она, войдя в лифт. — Мистер Малик у нас на первом месте. Я наблюдала за ней, пока двери лифта не закрылись и мы с Зейном не остались одни в апартаментах. Я выдохнула, схватив Зейна за руку и выпрямляя его, чтобы осмотреть. — Зейн, почему ты такой пьяный? — серьезно спросила я, но он только улыбнулся. — Я когда-нибудь говорил тебе, какая ты милая? — тихо произнес он. Я вздохнула, хотя мое сердце затрепетало. Я поняла, что сейчас он слишком пьян, чтобы отвечать на мои вопросы, так что сказала: — Давай я приведу тебя в порядок. Да? Зейн кивнул и опустил взгляд, взяв мою руку в свою. Он осторожно переплел наши пальцы, и я почувствовала слабую дрожь от его прикосновения. Но я собралась, крепко сжав его руку, и повела Зейна в его комнату, усаживая его на кровать. — Оставайся здесь, — сказала я ему так, будто разговаривала с трехлетним ребенком, который плохо себя вел. — Ладно? Он все еще держал мою руку, поэтому потянул меня к себе. — Можешь поцеловать меня? Я слабо улыбнулась ему, стараясь держать себя в руках, таким милым он был прямо сейчас. Кто бы мог подумать, что пьяный Зейн такой милый? Но вместо того чтобы поцеловать его, я вырвала свою руку из его. — Сразу после того, как приведу тебя в порядок. Зейн надул губы, и я наклонила головы. На нем все еще был его деловой костюм, волосы идеально уложены. Все в нем было таким же, как и когда он уходил, за исключением огромного синяка и крови на губах. Прежде чем уйти, он сказал мне, что будет на встрече со своим отцом. Секунду я думала об этом, а затем меня поразило. Он не попал в драку в баре. Его отец ударил его. Я сглотнула и почувствовала горячие слезы, обжигающие мои глаза. Не знаю, почему мне вдруг стало так грустно, когда я смотрела на него такого, но все, что я хотела сделать, — обнять Зейна. — Г-где у тебя аптечка? — спросила я, пытаясь сдержать слезы. Он пожал плечами. — В ванной, я думаю? Я кивнула, затем развернулась и направилась в ванную. Мои губы начали дрожать, и я попыталась контролировать себя. Что, черт возьми, произошло со мной? Я уже была свидетелем того, как его отец избивал его, так почему сейчас я вела себя так, будто это в первый раз? Обыскивая шкафчик, я осознала, что, может, это произвело на меня такое впечатление потому, что я лучше узнала его. Не полностью, но больше, чем в последний раз, когда ему причинили боль. И я… я беспокоилась за него. Заткнись, Эв, подумала я. Может, я ошибалась. Зейн мог пойти в бар после работы и ввязаться в драку, верно? Может, это и не его отец. Казалось, через целую вечность я наконец нашла аптечку в шкафчике над туалетом. Я взяла ее и, вернувшись в комнату, увидела Зейна, глядящего на свои пальцы и тихо напевающего что-то себе под нос. Я собралась и подошла к нему, садясь рядом на кровати. Он поднял на меня взгляд, и его глаза загорелись. — Зачем тебе аптечка? — спросил он, когда я открыла коробку, которую положила рядом с собой на кровати. Я обыскала коробку, взяла пачку влажных салфеток и открыла ее. — Ты поранен, Зейн, — сообщила я ему, вынимая салфетку и глядя на него. — Можешь сказать почему? Он нахмурился, затем потрогал свое лицо. После того как его пальцы нашли опухшую кожу и нажали на нее, Зейн поморщился. — О, ты имеешь в виду эти старые раны? — он усмехнулся, всем телом поворачиваясь ко мне. — Ничего особенного. Я в порядке. Я улыбнулась ему, восхищаясь тому, что он отрицал то, что я видела своими глазами. Я потянулась к нему и задала его подбородок между большим и указательным пальцами. Большим я нажала на его подбородок, заставляя его рот слегка раскрыться, чтобы я могла вытереть кровь. Его лицо находилось так близко к моему, от него пахло сигаретами и алкоголем, все следы мяты исчезли. Я смотрела на него, а он — на меня, и на его лице появилась улыбка. Я прокашлялась, поднося салфетку к его губам и легко вытирая их. — Эм, Зейн, как это произошло? Он пожал плечами, выглядя растерянным. — О чем ты говоришь? — Твои порезы и синяки, — сказала я ему, мой голос немного дрогнул. — Гм, кто сделал это с тобой? — Тяжелый день на работе, — наконец признался он, заставляя мое сердце упасть. — Папа накричал на меня, потому что я забыл о встрече. А затем я вдруг накричал на него. Я закрыла глаза, моя рука замерла. Я не ожидала этого. Он мог ответить мне что угодно, но все же рассказал правду. Я ее не хотела. Хранить секрет Зейна было для меня слишком. Он не заслуживал такого отношения, но я не могла ничего с этим поделать. Я открыла глаза, чтобы посмотреть на него, тяжело дыша. Он покачал головой, понимая, что я расстроена. — Все в порядке, Эвелин. Папа просто был немного зол на меня. Вот и все. Я сглотнула, продолжая очищать его губы. — Он, гм, ударил тебя куда-то еще? — я правда, правда надеялась, что Зейн скажет «нет»; однако он не сделал этого. Его рука опустилась вниз, и он положил ее на свой живот, прижимая ее к нему и морщась. Я дочиста вытерла его губы, и они вновь стали нежно-розового цвета, а не кроваво-красного. Отбросив салфетку в сторону, я сказала: — Сними рубашку, Зейн. Дай мне взглянуть. Без слов он сделал так, как ему сказали. Я взяла бутылку спирта и пару ватных шариков вместе с какой-то мазью. Когда я была младше, мои старшие братья часто попадали в драки, и я всегда была той, кто приводил их в порядок. Повернувшись к Зейну, я увидела, как Зейн стягивает рубашку, оставляя свой торс полностью обнаженным. Мне стало трудно дышать, когда я опустила взгляд на его синяк. Это не было «ничего особенного», на самом деле синяк оказался огромным. Я чувствовала себя слабее с каждой секундой, зная, что удар, должно быть, был очень сильным, раз оставил такой след. Я взглянула на Зейна, качая головой. — Почему он ударил тебя? — спросила я дрожащим голосом. Он заметил это и нахмурился, подняв руки и обхватив ими мое лицо. — Эй, — прошептал он, притягивая меня к себе, — эй, все в порядке. Да? Я в порядке. Я покачала головой. — Он всегда делает это? — Это неважно, малышка, — тихо сказал он, наклонившись вперед и прислонившись своим лбом к моему. — Эй, не плачь. Я здесь. Я не понимала, что плачу, пока он не сказал об этом. Не знаю, почему я плакала, но как только одна слеза упала, остальные не остановились. Как я могла плакать? Я всегда была слишком эмоциональным человеком, но все же не была уверена, почему плакала сейчас. Ведь Зейн был мне никем, а завтра я вновь стану ненавидеть его. Но прямо сейчас… прямо сейчас я плакала, потому что ему причинили боль. Черт побери, Эв, возьми себя в руки. Он в порядке. Он имел с этим дело и прежде. Он большой мальчик. Я пыталась успокоить себя, но не могла осознать того факта, что Зейн, такой властный и сильный мужчина, был на самом деле ранен. Меня это несколько пошатнуло. Хотя это происходило не в первый раз, сейчас меня поразило. Зейн провел большим пальцем по моей щеке и взглянул на меня, его глаза стали светлыми. Я смотрела в них, осознавая, как они красивы на самом деле. Я никогда не думала, что глаза Зейна светло-карие, может, ореховые, потому что когда он был со мной, они обычно выглядели очень темными. Но прямо сейчас, когда я в них глядела, я осознала, что да, они карие, но также виднеется оттенок зеленого. Они были такими захватывающими, он был таким захватывающим, что я почти забыла о том, что делаю. Я сделала вдох, отстраняясь от лица Зейна. Он позволил своим рукам упасть с моих щек и сел напротив меня, наши колени соприкасались. Я смочила ватный шарик спиртом и поместила пальцы под подбородок Зейна, приподнимая его голову. — Будет немного жечь, ладно? — сказала я ему, прежде чем приложить шарик на его челюсть. Он кивнул. — Не беспокойся. Я привык к этому. И каким-то образом его слова разбили меня надвое. Он привык к этому. Когда я начала смачивать спиртом его синяк, я осознала, что прямо сейчас мужчина, сидящий передо мной, — не миллиардер Зейн Малик. На самом деле это был даже не «Зейн», которого я видела прежде много раз. Мужчина, сидящий передо мной, с синяком на лице и тайной на губах, был Зейном. Зейн, которого я только что узнала. Зейн, секрет которого хранился мною, и я бы ни на что не променяла этот момент. Чтобы навсегда сохранить этот секрет между нами. — До того как я пришел, ты училась? — спросил он меня, прерывая мои мысли. Я поняла, что он пытается начать разговор, чтобы отвлечь нас обоих. — Да, — сказала я тише, чем намеревалась. — Гм, у меня завтра тест. Он кивнул, когда я закончила смазывать его синяк спиртом, и осторожно подула, чтобы жидкость высохла, чтобы я могла использовать мазь. Он закрыл глаза, и его рука опустилась на мои колени, притягивая меня ближе. Не думала, что когда-нибудь скажу это, но Зейн намного милее, когда так пьян. Да, иногда он хороший, когда протрезвеет, но никогда он не был таким, как сейчас. Очень многообещающе — увидеть такую его сторону. Это делает меня счастливой. Я выдавила немного мази на свои пальцы, а свободную руку поместила на щеку Зейна, чтобы он не двигался, когда я намазывала его синяк другой рукой. Он позволил своей голове упасть на мою руку и закрыл глаза. — Хочешь спать? — спросила я, убедившись, что не раню его, когда немного нажала на его синяк. Он кивнул. — Да. Это был долгий день. — Понимаю, — тихо сказала я. — Я только закончу обработку, и ты можешь пойти спать. Ладно. Зейн открыл глаза, когда я закончила мазать его челюсть, и слегка улыбнулся. — Да, ладно, — он убрал руку с моей руки, и я опустила ее, взяв другой ватный шарик, чтобы начать прочищать рану на его торсе. Смочив его спиртом, я начала протирать им его огромный синяк, и, к моему удивлению, Зейн вздрогнул. — Ауч, Эвелин, — произнес он сквозь стиснутые зубы. Я моментально убрала ватный шарик и взволнованно взглянула на Зейна. — Извини, больно? Зейн кивнул, но затем покачал головой. Он нашел мою руку, взял ее и затем сказал: — Продолжай, Эвелин. Нерешительно я вновь прижала ватный шарик к его животу. Зейн сжал губы и крепко закрыл глаза. Я не хотела, чтобы ему было больно, но должна была продолжить. Он крепко сжал мою руку, когда я продолжила протирать рану. — Дерьмо, Эвелин, это больно. — Я почти закончила, Зейн, — прошептала я, позволяя ему держать мою руку так крепко, как ему необходимо. Он открыл глаза и опустил взгляд на то, что я делала, вероятно, ему было очень больно. — Мне жаль, — пробормотала я. Его взгляд следил за моим лицом, и он нахмурился. — Все в порядке, Эвелин, — тихо и ласково сказал Зейн. — Я большой мальчик и могу справиться с этим. Я подняла взгляд и, увидев его слабую улыбку, не смогла не улыбнуться в ответ. В этот момент я почувствовала, будто в долгу перед ним. Не в пошлом смысле, в другом. Из всех этих людей я была единственной, кто знал, почему он на самом деле ходит на терапию. Или почему на его красивом теле синяки. Я чувствовала, будто должна о нем заботиться. По крайней мере этим вечером. Смочив немного шарик, я приложила его к боку. Его хватка на моей руке ослабилась, но он все еще держал ее. Я не возражала. Взяв мазь и выдавив немного на рану, я начала втирать ее в кожу, убедивший, что не причиняю Зейну еще большую боль. — Жжет? — тихо спросила я. Зейн покачал головой, но я знала, что он лжет. — Все хорошо. Я чувствую себя прекрасно. Я закончила втирать мазь в его живот и принялась за бок. Он отпустил мою руку, когда я положила все вещи обратно в аптечку и закрыла ее. Встав с кровати, я отнесла все в ванную, туда, где и нашла. Я не могла не заметить, каким тяжелым теперь чувствовалось сердце под весом секрета Зейна. Как только я вернулась в комнату, я увидела его, стоящего рядом с кроватью и держащегося за прикроватный столик, чтобы не упасть. Я кинулась к нему и взяла его за руки, помогая выпрямиться. — Зейн, ложись. Тебе нужен отдых. Ты выглядишь таким ра… Зейн не дал мне закончить. Вместо этого он обхватил руками мое лицо и притянул к себе для глубокого и сладкого поцелуя. Я была так удивлена тем, как он целовал меня, но позволила себе растаять под его прикосновением. Зейн безукоризненно двигал своими губами навстречу моим, и я была вынуждена издать слабый стон, чтобы показать ему, как сильно я ценю его губы на своих. Меня немного разочаровало, когда он отстранился, но затем я увидела на его лице улыбку. В первый раз я видела на такую искреннюю улыбку у Зейна. Он никогда так не улыбался передо мной. Это было… мило. Кого я обманываю? Это было больше, чем мило. На самом деле я чувствовала, будто мне даже не нужно смотреть на солнечный свет, потому что прямо здесь есть его улыбка. Его красивая, прекрасная улыбка. — Спасибо, Эвелин, — прошептал он, его лицо находилось всего в нескольких дюймах от моего. — Никто никогда так обо мне не заботился. Я медленно кивнула. — Не беспокойся, Зейн. Просто ложись, ладно? Я не хочу, чтобы тебе стало хуже. Он издал блаженный вздох, затем отпустил мое лицо. Зейн подошел к правой стороне кровати, и я наблюдала за тем, как он расстегивает ремень на своих брюках. Я не могла не взглянуть. Я должна была. — Что ты делаешь? — спросила я, мой голос был слабее, чем планировалось.  — Я сплю только в боксерах, — сообщил он мне. — Ты не знала? Я покачала головой. — На самом деле нет. Не знала. Я услышала его смешок и делала все, что было в моих силах, чтобы не повернуться и взглянуть и на него. Но я не могла. Мне следовало просто уйти. Зейн был пьян, и я не хотела, чтобы что-нибудь случилось, когда он в таком состоянии. — Тогда ладно, — сказала я, услышав, как он укладывается на кровать. — Я пойду спать. Дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится. — Зейн, — произнес он, и я не удержалась, желание в его голосе заставило меня повернуться, чтобы взглянуть на него. Зейн лежал на боку, его голова покоилась на левой руке, он смотрел на меня. Я наблюдала за тем, как он тянет свою правую руку ко мне. — Останешься со мной сегодня? Мое сердце затрепетало, и боюсь, я не могла сказать «нет». Я опустила взгляд и тяжело сглотнула. — Да, конечно. Только выключу свет. — Не нужно, — сказал Зейн. Я увидела, как он взял со стола какое-то устройство, что лежало на столике с его стороны, и одним щелчком выключил весь свет. Так как стены его комнаты были стеклянными, я могла видеть, что он оставил включенным свет только в коридоре напротив моей комнаты, все остальное погрузилось в темноту. — О, — пробормотала я, услышав, как он кладет устройство обратно на стол. Мне было плохо видно его, потому что стало темно, но я сказала: — Конечно. Я направилась к его кровати, на самом деле не понимая, где какая сторона. Думаю, я споткнулась о рубашку Зейна, лежавшую на полу, и упала вперед, мое лицо оказалось на кровати. Я пробормотала себе под нос проклятия, надеясь, что не сделала больно Зейну. Сейчас он в этом не нуждался. — Эй, — услышала я его голос. Это прозвучало так мило, я просто таяла в этом чудном воздухе. — Эвелин, я прямо здесь. Где твоя рука? Я поднялась на кровати, хватая простыни, и заняла сидячее положение. Хорошо, что я упала на кровать, а не на пол. — Я здесь, — сказала я, словно он мог меня увидеть. Но я протянула руку, чувствуя, будто кровать была слишком большой. Через некоторое время я почувствовала теплую руку Зейна на своей, он переплел свои пальцы с моими. — Я тебя понял, — тихо сказал Зейн. Я облегченно выдохнула, хотя не была уверена зачем. Так как он держал меня за руку, я подползла к тому месту, где он находился, ни разу не отпуская его. — Ты поранилась, дорогая? — услышала я его шепот и вдруг осознала, как близко подобралась к нему. Он сидел прямо напротив меня. Здесь было едва ли достаточно света, чтобы я могла видеть его, но благодаря его дыханию, касающегося моей кожи, я знала, что он прямо здесь. — Нет, — тихо ответила я. Даже в темноте мне были видны его глаза, но я не знала как. В них хранился свой собственный свет, думаю, потому что они были самым ярким во всей этой комнате. — Хорошо, — выдохнул Зейн, его лицо так близко почему. Не знаю почему, но то, как мы прямо сейчас сидели, заставило меня почувствовать к Зейну что-то, чего я никогда прежде не чувствовала. Это казалось таким странным, таким чуждым, и я даже не знала, что это вообще такое. И прямо здесь, в темноте, он поцеловал меня. Я была удивлена, что он так легко нашел мои губы, но позволила себе забыться. Что-то в том, как он целовал меня, было другим. На самом деле ни один из наших поцелуев не казался таким реальным, как этот. Это был наш первый настоящий поцелуй. Конечно, все, что он делал, — прижимался своими губами к моим, но это не просто нормальный поцелуй. Он был необычным из-за того, как Зейн делал это. Здесь, в темноте комнату, когда он пьян, но ранен, он выбрал поцеловать меня. Сейчас я знала, что являюсь единственной, кого он прямо сейчас целует, но мне было плевать. Поцелуй, он был таким простым, всего лишь наши губы, ничего особенного. Никаких усилий. И когда его руки запутались в моих волосах и он прижал мое лицо ближе к своему, я стала бояться отпустить его. Завтра утром Зейн забудет обо всем этом. О нашем поцелуе. Но Зейна Малика это даже не волновало. Я имею в виду, что Зейн Малик целовал миллионы девушек, он занимался намного большим, чем это — даже для меня, — но я не хотела, чтобы он забывал его. Мне хотелось, чтобы он просто остался таким навсегда. Этот Зейн, который был доступен только мне. Этот Зейн, который мог быть только моим. Зейн, которым он был сегодня, в своей кровати, целуя меня; этот Зейн был моим собственным маленьким секретом. Медленно и нежно он отстранился от меня, но его руки все еще находились в моих волосах. Я смотрела в его глаза, сердце было готово выпрыгнуть из груди, и Зейн улыбнулся. — Ты нравишься мне, Эвелин, — тихо сказал он, будто скрывал это от всего мира. — Ты так сильно нравишься мне. Я тяжело сглотнула. — Ты тоже нравишься мне, Зейн. И я не лгала. Мне правда, правда нравился Зейн. По крайней мере тот, которым он был сейчас. Он убрал руку из моих волос и выдохнул. Я не могла видеть его, но знала, что он двигается. Мне были заметны очертания его тела, когда он собирался лечь. Одеяло подо мной задвигалось, и я поняла, что Зейн накрылся им. — Давай же, — сказал он, будто бросая вызов. Не думая дважды, я проскользнула под одеяло, которое Зейн приподнял для меня, но как только я легла на кровать рядом с ним, он отпустил его и оно накрыло мое тело. Сейчас я лежала напротив Зейна, мое тело прижималось к его. Я не была уверена, что не поврежу его раны, но он все еще ничего не говорил. Вместо этого Зейн обхватил меня руками и потянул к себе, и я сделала вздох, как только почувствовала его почти полностью обнаженное тело. — Ты такая теплая, — прошептал Зейн, опуская голову в изгиб моей шеи. Кто бы мог подумать, что Зейн Малик любит обниматься? Я прижала свое лицо ближе к его груди и позволила себе окончательно запутаться в его объятиях. Я все еще была уверена, что могу нажать на его синяк или что-то еще. — Скажи мне, если я сделаю тебе больно. Ладно? — Ты не сделаешь мне больно, — сказал он, оставляя поцелуй на участке кожи под моим ухом. — На самом деле я думаю, что ты только что починила меня.