Inhale

Hozier — Someone New От лица Эв. — Снова опоздала, Эв? — сказал Бенджи, мой психолог на групповой терапии, когда я вошла в комнату, снова опоздав на пять минут. Он провел рукой по своим темным волосам, глядя на меня своими еще более темными карими глазами. — Извини, — сказала я ему, — пробки. Он вздохнул и покачал головой: — Уже слышал это раньше. Я улыбнулась ему, проходя мимо и садясь на свободное место в конце круга. Все избегали этого места, потому что если ты садишься туда, то должен первым поделиться своими проблемами, но я привыкла и всегда делала это первой. Я посещала групповую терапию каждую субботу с тех пор как мне исполнилось семнадцать, а сейчас мне двадцать. Прошло три года, и хотя я уже привыкла, это не означает, что мне нравится здесь. Но я делала это только ради одного-единственного человека — своего брата. Группа людей возраста от пятнадцати до двадцати встречалась в небольшом центре, расположенном прямо в Манхэттене. Хотела бы я сказать, что тут интересно, но это не так. Здесь ни в коем случае не было экстравагантно — кондиционер не работал, единственный в здании туалет был сломан, не говоря уж о том, что люди здесь немного сумасшедшие, в том числе и я. Но я давным-давно решила перестать жаловаться и просто привыкла. Казалось, что я не уйду отсюда в ближайшее время. — Хорошо, все здесь, — объявил Бенджи, хлопая в ладони, чтобы привлечь внимание каждого. — Я бы хотел, чтобы вы достали свои тетради желаний, а я скоро вернусь. Тогда мы поделимся нашими новыми желаниями. Я тяжело вздохнула, когда весь класс простонал. В то время как все доставали свои тетради из рюкзаков, мой уже лежал на моих коленях. Это единственное, что я взяла с собой вместе с карандашом. Я провела здесь достаточно долгое время, чтобы понять, что больше никакие принадлежности мы не используем. — Привет, Эв, — услышала я голос рядом с собой. Я повернулась налево и увидела Джесс, девушку, которая пришла сюда только пару месяцев назад. — Как дела? Я улыбнулась на ее попытку начать разговор. — Все по-старому. А у тебя? Она пожала плечами. — О, знаешь, разрываюсь между школой и терапией, так что как обычно. Я откинулась на спинку стула, устраиваясь покомфортнее. — Расскажи мне об этом. Я готова выслушать тебя. — В следующем месяце я уйду, — вдруг сказала она, как будто больше не могла держать это в себе. — Доктор сказал что я иду на поправку. Я одарила ее своей лучшей фальшивой улыбкой. — Хотела бы я сказать то же самое. Я счастлива за еще одного человека, который пришел сюда позже меня и уходит раньше. Но мне не понятно, почему я здесь так долго, и если бы это зависело от меня, я бы ушла год назад. Но у меня есть травма, и у врачей есть документы, чтобы доказать это. О, ты пропустила обед? Дополнительные две недели. Что такое, царапина на руке? Еще целый месяц. У тебя плохо в школе? Три месяца для тебя. Врачи так часто это делают. Если верить ерунде, которую они говорили мне, я никогда не покину этот чертов дом. Некоторое время спустя, когда я рисовала довольно уродливые цветы, пытаясь делать это красиво, в своей тетради, я услышала, как Джесс с трудом дышит. Она смотрела на Бенджи, но вместе с ним в класс зашел и кто-то еще. Все подняли головы, очевидно, готовые оценивать, но когда мы увидели, кого он привел, думаю, мы все чуть не задохнулись. Поразительно красивый парень, который выглядел немного старше меня, шел с высоко поднятой головой. На нем был коричневый костюм, который совершенно отличался от одежды, в которой были все мы — спортивные штаны и свитера. Взгляд парня был прикован к макушке Бенджи. Его щетина чисто выбрита, темные волосы аккуратно зачесаны, а его глаза светло-карего цвета. Спрятав руки в карманы пальто, он выглядит так, будто готов купить все это место. Я не смогла сдержаться и втянула воздух в легкие при одном взгляде на него. Меня поразило его высокомерие и что-то еще, но я точно не могла сказать что. Я сузила глаза, пытаясь понять, что такой человек как он делает в этом месте, но когда Бенджи заговорил, он подтвердил мои подозрения. — Сядь справа от Эв, — сказал ему Бенджи, а после обернулся, чтобы посмотреть на меня. — Эв, подними руку. Я приподняла два пальца, и он заметил меня, сразу начиная рассматривать все мое тело. Во мне по какой-то странной причине закипела кровь, когда он смотрел на меня как на идиотку. В конце концов, когда его взгляд встретился с моим, мягкая ухмылка появилась в уголках его губ. Вздохнув про себя, я опустила взгляд на свою тетрадь, прерывая зрительный контакт с ним. Краем глаза я увидела, что все девушки (и несколько парней) смотрели на него, когда он шел. Я понимала, почему они так смотрят на него — он был очень привлекательный. Парень расстегнул пуговицы на своем пальто, садясь рядом со мной слишком близко. Его колено столкнулось с моим, но он не заметил. Вместо этого парень откинулся на спинку стула, скрещивая руки на груди и продолжая смотреть на Бенджи. Я не сдержалась и заметила, как экстравагантно он выглядит, сидя так, и я точно не знала, почему он здесь, но это терапия... И я обязана выяснить это. — Ладно, ребята, — весело объявил Бенджи, половина класса подняла взгляды на него. Он похлопал в ладони, усмехнувшись. — Кажется, вы все заметили, что у нас новый член семьи. Я ухмыльнулась себе, желая посмеяться над словом "семья". Как я говорила прежде, я здесь долгое время и поняла: не имеет значение, что может показаться, что раз мы садимся в круг и делимся чувствами, то не говорим дерьмо друг о друге после. Мы не похожи на семью. Все уходят, когда отсиживают свое время или когда доктора решают, что им стало лучше. Моя "семья" менялась каждый месяц. — Пожалуйста, Зейн, — сказал Бенджи парню, — представься. Я слышала, как он тяжело вздохнул, и это звучало раздраженно, давая всем понять, что его не волнует это место так же, как и все мы. Он взглянул на каждого, откашлявшись. — Меня зовут Зейн Малик, мне двадцать лет, и я здесь, чтобы отсидеть свои часы. Черт. У него есть акцент. Это по меньшей мере немного странно. Я не сразу поняла, что он сказал, но как только до меня, я кивнула. Конечно, у него должен быть акцент. Парень безумно сексуальный, а по костюму, в который он одет, видно, что он неприлично богат и у него есть акцент. Я же не могла позволить себе даже хорошее платье. — Ладно, — Бенджи старался быть добродушным. — За что тебя приговорили на посещение терапии? Я повернулась и взглянула на Зейна, наблюдая за тем, как он наклоняется назад, очевидно, скучая. По правде говоря, я бы поняла его, если бы он не вел себя так цинично. Из-за его я-слишком-хорош-для-этого-места отношения и неприветливости он не интересовал меня так, как остальных. — Я избил своего секретаря, потому что он не передал мне важное сообщение, и суд приговорил меня на трехмесячное посещение терапии, чтобы сохранить мою работу, — невозмутимо сказал он. — Но я не предполагал, что буду здесь с этими другими людьми. И я уйду прежде, чем вы все узнаете это. Я не смогла сдержать усмешку, когда он сказал "другие люди", будто мы неэмоциональные уроды. Зейн, может быть, забыл, но он так же здесь, неважно, заставили его или нет. Бенджи кивнул. — Я вижу. Но, Зейн, три месяца это долго. Он пожал плечами. — Мой отец поговорит с главным судьей совета, и скоро я уйду отсюда. Так что я не слишком привяжусь. Как только до меня донеслось хихиканье некоторых девушек, я тут же почувствовала, что хочу встать и уйти отсюда. Я снова начала рисовать каракули на бумаге, желая только уйти отсюда, чтобы больше не находиться рядом с ним или кем-то еще. Но, к сожалению, терапия есть терапия. И она может длиться сколько угодно — от одного месяца до трех лет. — Тогда отлично, — заговорил Бенджи, — достаньте свои тетради желаний, и мы вернемся к работе. Зейн, ты случайно не взял с собой тетрадь? — Нет. — Ладно. Эв, одолжишь Зейну лист? — спросил Бенджи. — Зейн, в следующий раз принеси тетрадь. Вздохнув, я открыла конец тетради и вырвала чистый лист. Я повернулась к Зейну и протянула его ему, но он не спешил брать его. Вместо этого парень взглянул на меня, потом на лист, а затем снова на меня. На его странно захватывающих розовых губах появилась ухмылка. — Большое спасибо, — тихо сказал он, но достаточно громко, чтобы послать дрожь по по моей спине. — Эв? Верно. Я кивнула, когда он взял лист и положил его на свои колени. Зейн смотрел на меня дольше необходимого, и я начала чувствовать себя некомфортно под его взглядом, но вскоре парень отвернулся. Я отвлекла от него свое внимание, смотря на Бенджи, который поставил свой стул в центр круга. — Итак, начнем с этой стороны круга, — сказал он, указывая на противоположную от меня сторону, так что я была предпоследней. Девушка с того конца простонала, посылая мне убивающий взгляд. Ха. — Знаю, в прошлый раз эта сторона была первой, но я просто хочу, чтобы Зейн увидел что это, прежде чем тоже поделится с нами, — сказал Бенджи, улыбаясь всем. Услышав имя Зейна, девушка не сказала ни слова. Я откинулась на спинку стула и выпрямилась, собирая волосы в хвост, потому что наш ненадежный кондиционер перестал работать. — Я Лейла, — сказала девушка с того конца, смотря на свою бумагу, а не на нас. — На этой неделе я хочу, чтобы мама не нашла мои наркотики. Засмеялась пара человек, в том числе и Зейн. Бенджи вздохнул, качая головой. — Лейла, это не желание, это гибель. Вырви эту страницу и выброси, на следующей неделе напишешь что-нибудь получше. Она пожала плечами, садясь на место. Зейн скрестил руки на груди, вдруг заинтересовавшись в импульсивных людях из этой комнаты. — Я Джаред, — сказал пухлый парень, нервно осматривая всех, — и я хочу, чтобы мои родители просто приняли то, что я гей, и перестали пытаться изменить это. — Мы понимаем тебя, Джаред, — синхронно сказало большинство людей то, что мы, как предполагается, должны говорить после признаний. Десять минут мы шли по кругу, кто-то разочаровывал Бенджи, а за кого-то он был горд. Когда очередь дошла до меня, я прокашлялась. Взгляды всех были направлены на меня, но только одна пара глаз смущала меня больше, чем остальные. — Я Эв, и я хочу, чтобы люди перестали относиться к нам, как к "этим другим людям", — я повернулась к Зейну, и он вскинул брови, все еще выглядя довольным, а не устрашающим. — Мы понимаем тебя, Эв, — сказали они, когда я села на свой стул. — Зейн, ты чувствуешь, что готов поделиться чем-нибудь с нами? Зейн кивнул. — Думаю, да. Все в комнате смотрели на него, повисла гробовая тишина. Он выпрямился, сидя на стуле. — Я Зейн, и я надеюсь уйти из этого жалкого круга. — Мы понимаем тебя, Зейн, — проскандировали все, кроме меня. Я тоже хотела уйти, но я совершенно уверена, что ему не нужно, чтобы я что-то говорила, когда другие двадцать человек произнесли его имя как молитву. На самом деле они были так заняты, говоря это, что, вероятно, даже не поняли, что Зейн только что оскорбил нас. Я закатила глаза. Я не хотела быть сукой, но когда меня что-то раздражает, это действительно раздражает меня. — Ладно, — начал Бенджи, — теперь повернитесь к человеку справа от вас и скажите ему, что думаете о его желании. Все в комнате начали разговаривать, но по большей части не по теме. Я повернулась к Джесс и увидела, что у нее есть партнер, и как только я осознала, что в паре с новеньким, я вздрогнула. — Эв, — услышала я его голос. Я повернулась и увидела, что Зейн смотрит на меня сверху вниз. — Это сокращение от чего? — Эвелин, — ответила я. — Но я предпочитаю Эв. Он кивнул. — А если я захочу называть тебя Эвелин? — Я не буду отвечать, — сказала я ему, — так что, пожалуйста, не называй меня так. Он посмотрел на меня, снова разглядывая, но на этот раз я не могла ему ничего сказать. В любой другой ситуации я была бы более понимающей, если бы на мне не была неуместная одежда, а Зейн единственный был в смокинге, который стоит больше, чем вся наша одежда. Так как все внимание Зейна было направлено на меня, я сказала: — Мое желание было для тебя. Он усмехнулся, его глаза встретились с моими. — Я заметил. Я устроилась поудобнее и ухмыльнулась ему. — Может, в следующий раз ты не захочешь надевать на терапию костюм. Парень ухмыльнулся в ответ, и по моему телу прошло странное чувство. — Предполагаю, я должен надеть спортивные штаны. Я прав? Я пожала плечами. — Твой выбор. Но, определенно, не костюм. Он непонимающе кивнул. — Но я не пробуду здесь долго. Я выпустила смешок. — Они все это говорят. — Да? — спросил он. — Сколько ты здесь? — Три года. Его глаза расширились. — Целых три года? Я кивнула. — Это много, знаю. Но у меня есть выбор: либо это, либо реабилитационный центр, а я не хочу туда. — Почему ты здесь так долго? — спросил Зейн, неожиданно заинтересовавшись. — Я не хочу говорить об этом, — сказала я ему, будучи не в настроении обсуждать свой глубочайший темный секрет с незнакомцем. Он кивнул. — Ладно. Ну, я здесь, потому что избил своего секретаря, и я мог либо пойти сюда, либо попасть в тюрьму. — Ты сильно избил его? — спросила я, довольная тем, что теперь мы обсуждаем его, а не меня. — Сломал руку, ничего серьезного. Я засмеялась. — Ну, ты здесь точно на какое-то время. — Почему ты так уверена? — Просто знаю, — сказала я, — суд никогда не сокращает наказание. Его взгляд стал тяжелым, и он отвернулся от меня. Я смотрела на него, желая знать, сказала ли я что-то не то. — Это дерьмово, — говорил он, — потому что если бы я сделал это в старшей школе, меня бы просто отстранили от занятий. Но сейчас я наказан в чертовом доме со всеми этими людьми. Я смотрела на него, удивленная тем, как изменилось его отношение. Но как бы я ни ненавидела это место и большинство людей в нем, избалованный, жалующийся парень — тот, кого я ненавижу больше всех. Я отвернулась от него, официально закончив разговор с напыщенным новеньким. — Отлично, — сказал Бенджи, привлекая внимание, — закончим с этим. Давайте перейдем к другому занятию. Терапия тянулась больно медленно, особенно потому, что рядом со мной сидел самодовольный придурок. Я была рада, что у нас больше не было парных упражнений, и надеялась, что никогда не буду делать это снова с Зейном. Я буду стараться садиться подальше от него. Когда Бенджи объявил, что занятие закончено, я быстро собрала свои вещи и ушла, не потрудившись попрощаться с ними. — Эй, Эв! Подожди, — услышала я знакомый голос позади себя. Я обернулась и увидела свою подругу, Делию, которая направлялась ко мне. Она была одной из немногих, с кем я могла общаться здесь. Девушка бежала ко мне и улыбалась, на ее плече качалась сумка. — Что случилось? — спросила она, когда мы шли на улицу, на холодный ноябрьский воздух Нью-Йорка. Я пожала плечами. — Просто рада, что занятие закончилось. — Почему? — хотела знать она. — Новенький такой горячий, и он сидел прямо рядом с тобой. Я закатила глаза и остановилась, как только мы вышли на улицу. Надев пальто, я прислонилась к холодной кирпичной стене здания. — Он придурок, — честно ответила я. — Что-то в нем так сильно раздражает меня. Кто ходит на терапию, одетый так, будто он король мира? Она захихикала. — Я думаю, он выглядит горячо. — Конечно, ты так думаешь. — О, да ладно, — сказала Делия, — ты встречалась с парнями, которые намного хуже него. — Вот поэтому я и одинока. — Ладно, — она пожала плечами, — но ты судишь книгу по ее обложке. — Ну, это следовало бы делать тебе, — строго ответила я. — Ладно, сделай мне одолжение. Дай ему шанс. Я нахмурилась. — Зачем? — Потому что все, кто сидит в той комнате, — лжецы, — сказала она. — Может, он и избил кого-то, но у него, вероятно, были на то причины. Я молчала, потому что это, очевидно, было правдой. — Он не выглядит таким плохим, — она улыбнулась. — Нет, выглядит, — возразила я. — Нет, не выгляжу, — раздался больно знакомый голос позади меня. Я не обернулась, продолжая просто смотреть на Делию. Я пыталась взглядом сказать ей, чтобы она не оставляла меня, но она не поняла это, или предпочла проигнорировать, потому что она сказала: — Кажется, я опаздываю. Должна идти. Пока, Эв. Пока, Зейн. — Пока, — сказал Зейн, когда она уходила. Как только Делия ушла, я закрыла глаза, надеясь, что я тоже смогу как-нибудь исчезнуть. Но когда я открыла их и Зейн стоял передо мной, я осознала, что мое сверхъестественное желание не сбылось. — Несмотря на твое нездоровое количество ненависти ко мне, — говорил он, — я думаю, ты на самом деле довольно милая, когда злишься. Меня немного удивило то, как быстро изменилось его отношение. Только пару минут назад он смотрел на меня с отвращением. — Уходи, Зейн. — Я уйду, — он ухмыльнулся. — Может быть. Я вздохнула, доставая из кармана ключ от машины. — Так скоро уходишь? — спросил он. — Зейн, ты очень раздражающий, — сказала я ему. Он пожал плечами. — Ты тоже. Я закатила глаза, вероятно, в пятнадцатый раз за сегодня. — Если ты продолжишь так же закатывать свои глаза, они выпадут, — посмеивался он. — Спасибо, что дал мне знать, — сказала я, — но сейчас я должна поехать в университет. Так что пока. — О, — парень остановил меня, — девушка из колледжа, а? Куда ты едешь? — Колумбия. Он вскинул брови. — Я удивлен. Это огромный университет. Я кивнула, не заинтересованная в этом. — Сейчас я должна идти. Но мы снова встретимся на следующей неделе. Он посмеялся, когда я начала отходить от стены. Я достала ключи от своей машины и разблокировала ее. Как только я взглянула на свой темно-синий Mini Cooper, я сразу же заметила белый Rolls Royce Phantom, припаркованный рядом. И я так засмотрелась на машину, что уронила ключи. Наверно, он стоит больше, чем вся моя жизнь. Я наклонилась и подняла ключи, не в состоянии смотреть на что-то еще, кроме этой машины. Я глядела на нее, желая знать, почему она стоит перед зданием групповой терапии. — Нравится моя машина? — донесся до меня голос Зейна. Я обернулась, уставившись на него. — Святое дерьмо. Сколько у тебя денег? Он пожал плечами. — Не много. Но и не мало. Я покачала головой, сомневаясь. Мой разум не мог принять то, что эта машина принадлежит ему. Я направилась к собственной машине и прислонилась к ней, пытаясь получше рассмотреть его. Он разблокировал ее, а затем направился ко мне. Расстояние между нашими машинами было небольшим, но несмотря на то, что я прислонилась к двери своей машины, Зейн решил попытаться пройти и встать рядом. Когда он сделал это, его тело оказалось напротив моего, и я вдруг поняла, что он совершил это намеренно. Грудь Зейна прижималась ко мне, я чувствовала на своей коже его дыхание. Я прикусила губу, вдыхая аромат табака и парфюма, моя кожа покрылась мурашками. Он облизнул нижнюю губу, наши губы были довольно близко друг к другу. Я смотрела на его рот, странное чувство появилось в низу моего живота, но Зейн просто усмехнулся. — Виноват, — прошептал он, ухмыльнувшись. Я попыталась думать здраво, но его губы были так близко. Такие розовые. Наконец я вышла из транса, навеянного им, и сказала: — В самом деле виноват. А сейчас отойди от меня. Он засмеялся, отодвигаясь. Я быстро села в машину, закрывая дверь, прежде чем он смог сказать что-то еще. Я не понимала, что моя кожа покрылась мурашками, пока не сделала вдох, заглушая свои мысли. Я повернулась и увидела, что Зейн завел машину. Он ухмыльнулся мне, и я испугалась, что он знает, о чем я чувствую. Я поджала губы, смотря вперед и заводя машину. Выезжая на дорогу, я чувствовала на себе его взгляд, заставляющий мое сердце неудержимо биться. Всю дорогу до кампуса я пыталась думать обо всем, кроме него, но почему-то у меня не получалось выкинуть его из головы.