Стражи Киото

Часть вторая. Меж духами и людьми Небо светлело; погасли звёзды и уже разгорался медленно на востоке розово-золотой светлый небесный огонь, а рабочая ночь кошачьего отряда подошла к концу. Скользили по улицам и переулкам коты, которым не повезло патрулировать утром и днём, остальные могли отдыхать и - с дозволения командиров - заняться своими делами. Впрочем, любой из котов отряда Шинсенгуми в любой момент должен был быть готов бросить все свои дела, охоту и симпатичную кошечку и исполнять приказ старшего. Бесшумно по крышам вплотную стоящих домов промелькнули тени - сверху обзор был лучше, да и не хотелось лишний раз сталкиваться со стражами - деревянными и каменными зверьми, что некоторые жители ставили у своих домов и что обитали не только у храмов, но и в садах с парками. Стражи - драконы, львы и собаки, лисы, обезьяны и волки - смирно сидели днём, храня неподвижность, и оживали ночами, потягивались, сладко зевая, порой даже бродили поблизости, не отлучаясь далеко от своих постов. Если комаину*, что обликом смахивали больше на львов, на котов внимания не обращали, то их рогатые родичи терпеть не могли весь кошачий род и отряд в частности; тэнгу, дальние собачьи родичи, если верить китайцам, высокомерно игнорировали; волки и лисицы чаще относились равнодушно, не отказываясь иной раз и ответить на вопросы по делу - всё равно скучно сидеть; обезьяны кривлялись, дразнились, норовили дёрнуть за хвост и швырялись мелкими камнями и песком. Драконы, которых было мало, котов просто не замечали - те были под покровительством самого Сэйрю, с которым не тягаться каким-то там статуям и изваяниям. Храмы Шинсенгуми обычно старались обходить стороной, не пересекая линию торий - там были свои стражи, а в обязанности котов входила охрана города и обитателей обеих сторон, религиозные сооружения их не слишком волновали. Однако именно возле храмов, привлекаемые даровой силой - молитвы священнослужителей и посетителей, часто крутились ёкаи, и далеко не все из них были безобидны для людей. Иной прихожанин, высказав свою просьбу богам, мог, не заметив того, подцепить какую-нибудь зловредную ёкайскую мелочь и впустить несчастья в свой дом. Хорошо ещё, если невезение по мелочи, разъевшийся ёкай, паразитирующий на энергии человека, мог довести до серьёзной болезни, а то и самоубийства. Тошизо время от времени отправлял подчинённых к храмам на охоту, чтобы немного очистили город - просто довольствующихся даровой силой ёкаев, не причиняющих людям вреда, впрочем, коты никогда не трогали. Такое поручение считалось наказанием - в первую очередь посылали туда провинившихся в чём-то котов, и нередко охота приводила к ссоре с храмовыми стражами, которые в действиях отряда почему-то видели угрозу и прямое посягательство на свою территорию. Коты же, в свою очередь, воспринимали нападение стражей не только как покушение на одну из жизней, которых и всего-то - девять (хотя где вы видели таких дурных котов, которые дадут убить себя какой-то каменюке!), но и как покушение уже на их территорию, каковой по умолчанию был весь Киото, а своим ни один кот делиться не станет никогда. Взаимопониманием между стражами города и стражами храмов не намечалось. Впрочем, храмов было много, а котов в отряде - слишком мало, чтобы успевать обходить всё, и даже умение спрямлять пути тут не спасало. Драки со стражами Тошизо с Исами строго-настрого запрещали - недовольство богов ни к чему, да и не тягаться котам со стражами, но тому же Соджи, который был, в отличие от большинства сослуживцев, происхождения демонического, запретов хватало ровно до следующего выговора - этот и комаину морду подрать мог или дать отпор лисе. Хаджиме, пожалуй, тоже - у него все шансы были стать со временем бакэнеко, а хвост подозрительно длинным был уже сейчас. Сегодняшняя ночь прошла почти тихо - пришлось лишь шугануть обнаглевшего молодого каппу, которому вздумалось попробовать охоту на людей, да ещё на территории Шинсенгуми. Клыки и когти котов, загнавших водяного обратно в воды Камо, думается, надолго избавили его от опрометчивого желания... Коты до сих пор брезгливо отплёвывались - кровь каппы была гнилой водицей, а сам он пах тиной, хоть и вылез из проточной воды. Хаджиме хватило дёрнувшегося уха Тошизо и мимолётного взгляда, чтобы принять командование отрядом на себя. Некомата спрыгнул с крыши и растворился в предутренних густых тенях. Оборачиваться человеком - одно из умений некомат. Вдобавок они умеют говорить по-человечески, метать огонь и даже летать. Большую часть приписываемых молвой способностей Тошизо считал выдумкой - кошачья глотка, к примеру, никак не приспособлена для человеческой речи, а летать без крыльев могли разве драконы - но у тех свои тайны; летучих кицунэ, по слухам, пользующихся своим огнём для полётов, некомата тоже пока что не встречал. Однако научиться оборачиваться человеком было делом чести - если мог юнец Соджи, то Тошизо не уметь этого было постыдно. Делом это оказалось нелёгким. Для начала пришлось озаботиться тем, как незаметно для прочих отлучаться - тот же Соджи, понятия не имеющий о личном пространстве и тайне личной жизни, отчего-то очень любил выслеживать заместителя командира. Затем, решив эту проблему не без помощи Ямазаки и Хаджиме, не имеющих привычки задавать лишние вопросы и делиться с кем-то своими выводами (хотя любопытно бы узнать, как именно они справлялись с любопытством Соджи - задача посложнее патрулирования), пришлось заручиться помощью знакомой лисички, прислуживающей в одном из чайных домиков, чтобы раздобыть приличную человеческую одежду. Сам Тошизо не обращал особого внимания на то, как люди одеваются, и в тонкостях не разбирался, потому оставалось положиться на Юко-тян. Следовало бы также озаботиться документами - в том случае, если новоявленный человек привлечёт чем-то внимание стражей порядка, Тошизо очень бы не хотелось возвращать себе изначальный облик на глазах людей, чтобы спастись бегством. Впрочем, нужных знакомств у Тошизо не было - котам документы ни к чему, а обращаться к тануки-торговцу рыбой, чтобы потом в самый неподходящий момент документы обратились снова в листья, он тоже не хотел. Природный облик Тошизо вполне устраивал, и вообразить себя человеком оказалось не так-то легко - как всякий кот, некомата считал себя куда более совершенным существом, чем эти двуногие, у которых даже приличной шкуры нет. Но упрямства Тошизо было не занимать, и постепенно он даже научился убирать раздвоённый хвост и уши - если уши ещё можно было спрятать по примеру лисиц под волосами (Юко и вовсе заверяла, что кошачьи уши ему-человеку очень даже к лицу), то человек с кошачьим хвостом выглядел бы по меньшей мере странно. Лисицы чаще всего попадались именно на хвостах, ненароком выглянувших из-под одежд. Куда сложнее оказалось совершенно отказаться от привычного поведения - ведь люди ведут себя совершенно иначе, чем коты! Кошачий язык Тошизо почитал куда как выразительнее - одной позой можно высказать всё, что думаешь о противнике, а дополнив прижатые уши и загнутый крючком хвост шипением - послать его к пракошачьей бабушке. Но люди не понимают толком язык тела, не выгибают спин, не взъерошивают шерсть на голове, а вместо честных когтей и клыков используют острые железки, прикрывая свою беспомощность. Как они живут только? Удивительно, как не вымерли. Если б не опека котов, принявших на себя обязанность беспомощных двуногих беречь... Лисичка Юко, которой человеческий облик Тошизо очень даже пришёлся по душе, вдоволь повеселилась, обучая некомату правильно ходить (двух ног против четырёх ловких лап было явно маловато!) и кланяться, правильно говорить с другими людьми в зависимости от их положения. Единственным, хоть и слабым утешением оказалась некоторая общность привычек - кое-что оставалось неизменным, будь ты человек или кот - как прямой взгляд зрачки в зрачки, являющийся вызовом. Наглеца следовало немедленно поставить на место - и в мире людей было точно так же. Хотя временами наказуемо... Неожиданным оказалось то, что человеческий облик принёс с собой и странно яркие, человеческие сны. Коты видят скрытую от людей часть мира, потому что им не приходит в головы отрицать её. Это людям свойственно из страха отрицать увиденное - потому очень немногие из них способны видеть духов - или, скорее, признавать, что их видят. Но именно из-за того, что коты и без того видят многое наяву, им не снятся сны, подобные человеческим, в которых разум зачастую пытается уложить увиденное за день, но отвергнутое, чтобы уберечь себя. И эти сны были тревожащими, слишком неправильными, слишком не укладывающиеся в знание о мире и самом себе всякого уважающего себя кота. ...Псы? Нет, волки. Стая, где каждый чувствовал плечом другого - и не было нужды смотреть. Волки, не оглядываясь, уходили прямо в небо - все выше и выше, силуэты растворялись в слепящей синеве... Тошизо вскинулся, растерянно и оглушённо глянул по сторонам, сам не понимая, что вырвало из сна. - Дурной сон, Тоши? - Исами мягко пихнул его носом. Догадывался ли он о причинах отлучек заместителя и новом его умении, Тошизо не спрашивал, а друг-командир об этом не заговаривал. - Не... не знаю, - потерянно ответил некомата, пытаясь унять дрожь. Шерсть на загривке стояла дыбом. «Я не знаю, что видел». Исами больше не спрашивал, молча лежал рядом, грея боком, пока некомату не перестала бить дрожь и он не задремал снова. Вечером некомата был непривычно вялым и рассеянным, на надоедающего вездесущего Соджи и еду равно взирал без интереса, раз подпихнув рыбу лапой и равнодушно отвернувшись, Соджи же вовсе оставив без внимания - тот едва не решил обидеться. Исами, не волнуясь о том, что подумают остальные, заботливо подпихнул мордой рыбку Тошизо под нос. - Ешь, Тоши. Сил не будет. Вид у прижавшего уши некоматы стал растерянно-смущённый, и Соджи даже залюбовался. Не каждый день такое увидишь! - Ешь, - повторил настойчиво Исами, и Тошизо через силу, нехотя, принялся отрывать куски рыбы: возражать заботливости друга он при всех своих талантах не умел. Сон отчего-то растревожил, и невозможность понять увиденное и отделаться от навязчивого ощущения, что это - важно, раздражала неимоверно. Научившись принимать облик человека, он не перестал быть котом, как и мир не перестал от этого быть собой, и непонятно было, откуда пришли человеческие сны. Или приходилось признать, что людям даровано что-то, чем не обладают все прочие. *Комаину - парные статуи животных, которые напоминают львов; оберегают вход на территорию синтоистского святилища или находятся в самом святилище. Считается, что из двух стражей-комаину тот, что с открытой оскаленной пастью - лев, с закрытой - пес, у которого может быть также рог во лбу. Сами комаину в разных храмах отличаются друг от друга - какие-то похожи на оригинальных китайских шицзы, другие изрядно смахивают на обычных псов