Жар крови

На подлодке царила условная «ночь». На время по Гринвичу и часовые пояса Лиге было, в общем-то, наплевать, но сейчас вампир чувствовал, что солнце над этой частью океана закатилось. Бесплотным он просочился мимо людей и нéлюдей, материализовавшись только перед дверью нужной ему каюты. Презрев кнопку вызова, Дракула рванул створку, железная дверь поддалась, и вампир ворвался в помещение. — Череп, нам надо поговорить, — заявил он, не обращая внимания на репульсор, направленный ему в грудь. Красный Череп был, похоже, в духе и не стал стрелять, но оружие не опустил. — И настроение разговаривать появилось у тебя именно сейчас, посреди ночи. Вампир оскалился. — Об этом я и хотел поговорить. Я понял, что есть средство, которое поможет мне избавиться от проклятия вечной ночи, и это средство так любезно пригласило меня к себе. Выстрел в половину мощности отбросил его к стене, но разозленным Череп не выглядел. Более того, он отвел руку к панели в стене, и последние детали доспехов сошли с его тела. — Ха, хоть кто-то вспомнил, что Капитан не такой уж уникум. Что ж, мысль интересная, но ты же не думаешь, что я позволю укусить и заразить себя? — Разве что помечтать об этом. — Вампир и помыслить не мог о такой удаче. — Но ты должен знать, что сила, которую я могу усваивать из крови, улетучивается буквально в считанные секунды, так что если кровь будет сцежена в сосуд, она будет бесполезна для меня. Хоть и не менее вкусна. Прикажи головастику, пусть придумает, как сохранить для меня силу своей крови. Красный Череп задумался. Вампир слышал, как спокойно билось его сердце, и с нетерпением ждал ответа. — Так значит, несколько секунд все-таки есть… думаю, я могу предложить более простое решение. — Череп наклонил голову, открывая вампиру шею над воротом поддоспешника. Дракула хищно уставился на предложенное, но не понимал. — У тебя есть когти. Вскрой сосуд, и пары секунд хватит, чтобы стекло достаточно крови. Вампир как под гипнозом потянулся вперед, пересек каюту, почувствовал запах красной кожи, почти ткнулся губами в подставленную жилистую шею, и на последних отблесках разума спросил. — Почему бы мне прямо сейчас не подчинить тебя себе? — Ты можешь, — голос Черепа оставался спокойным, только жилка на шее запульсировала чуть чаще. — Можешь превратить меня в вампира, одного из сотен. И даже если ты сможешь выходить на свет, то ты снова будешь, — Череп прошептал ему прямо в ухо, — совершенно один против всех, кто привык сражаться днем. Сердито зарычав, Дракула стиснул подставленную шею и когтем большого пальца вспорол кожу и сосудик под ней. Запах крови, гораздо насыщенней, чем у обычного человека, ударил в нос. Выждав едва ли пару мгновений, вампир вцепился в плечи жертвы и припал к ней. Кожа Черепа под прохладными губами вампира казалась раскаленной. Дракула, обжигаясь и давясь, вылизывал его шею, чувствуя, как жар от перепачканных в крови губ распространяется по всему телу. И он не мог оторваться, пока жар в груди не стал невыносимым, и он не согнулся от боли. Удивительно, но Череп подхватил его, готового рухнуть на пол, и донес до койки. Не помнящий себя от страшного жжения вампир уперся лбом ему в грудь и тихо скулил. — Терпение, это пройдет, — вибрации тихого голоса и тяжелая рука, придерживающая за плечо, постепенно возвращали вампира в реальность. Энергия свежей крови переполняла его, и он чувствовал, что буквально звенит от напряжения. Такая сладкая кровь. — Еще, — он вскочил и широко мазнул языком по коже. Заворчал разочарованно — за какие-то минуты ранка закрылась. Стиснув человека, чтобы не думал отступать, Дракула собирал языком последние капли, на опалявшие больше безумным жаром, но все такие же сладкие. — Ай! От резкой боли он дернулся, но Черепа не выпустил. Тот разжал зубы и улыбнулся. — Что? Не ты один умеешь кусаться. Дракула потирал шею в месте укуса, и постепенно до него доходило, что он всем телом прижимается к Черепу, одетому только в поддоспешник, обтягивающий его, как вторая кожа, не скрывающий, черт, жаркого, как адское пламя, тела. Что сердце, живое сердце колотится напротив его, а кожа пахнет так сладко, что кружится голова. Вдруг он ощутил, как на его талии сомкнулись не менее крепкие объятия, а Череп подался навстречу, притираясь бедрами к его. Тело не хотело отказываться от предложенного, откликалось, оно хотело больше этой жизни, пусть только так, через прикосновения. Дракула зашарил руками по рельефной спине, вслепую цепляясь в поисках застежек, и пробормотал: — Не ожидал от человека… — Если ты заметил, — Череп и не думал мешать, но его ритмичные, четкие движение бедрами точно не помогали, — я уже не совсем человек. К тому же то, как я со всеми вами нахожу общий язык, значит, что я о-очень широких взглядов. Толчок, чуть более сильный, и неожиданно разжавшиеся руки отправили Дракулу прямиком на узкую койку. Вампир зашипел, но захлебнулся воздухом, когда стоящий перед ним Череп начал невозмутимо раздеваться. Будь у Дракулы силы на сарказм, то он непременно сравнил бы это со стриптизом. Казалось, Красный Череп просто ласкал себя, а черная ткань раскрывалась сама по себе под его ладонями. В желтоватом свете красная кожа выглядела еще более яркой, почти кровавой. У Дракулы впервые за черт знает сколько времени заныло в паху. Попробовать, попробовать. Череп казался совершенно спокойным, но Дракулу было не обмануть, он слышал грохот чужого сердца, выстукивающего бешеный гипнотизирующий ритм, чувствовал, как наполняются раскаленной кровью жилы. Дьявол, Череп в его глазах почти сиял! — Даже с тобой, хотя люди для тебя всего лишь мясо, кто-то помягче, кто-то пожестче. Скажи, — Череп чуть наклонился — пышущий жаром клубок костей и мускулов. — Я жесткое мясо? — Нет, ты как та смертельно ядовитая рыба, — сказал вампир чистую правду. Чужая кровь до сих пор горела в нем и туманила разум, как не пьянило раньше самое крепкое вино. Он не был уверен, что не отравлен, возможно, смертельно, но это было последним, о чем стоило думать. Череп рассмеялся, явно довольный комплиментом. — Так рискнешь? До Дракулы дошло, что Череп уже совершенно обнажен, и начал судорожно срывать с себя пластины доспехов, сбрасывая их куда придется. Узкие брюки плохо поддавались, и Красный Череп, чье терпение тоже было не безграничным, сильным толчком в грудь опрокинул его на спину и одним движением содрал остатки одежды, после чего навалился на вампира, притерся к бедру и с нажимом погладил между ног. Дракула вскинулся, перевернул их и попытался обездвижить Черепа, но тот легко повторил маневр, и они вернулись в прежнее положение. — Каждый из нас достаточно силен, чтобы швырнуть другого через всю комнату, так что же будем делать? — полюбопытствовал Череп, седлая вампира и упираясь руками в его грудь. Красные ладони горели на серой коже. Дракула зажмурился и почувствовал легкие поглаживания. Череп больше не удерживал его, просто гладил, медленно, дразняще, и был таким горячим. Везде. — Дьявол. Давай! Раскаленный груз пропал, но мгновение спустя обожгло колени, бедра. Дракула дернулся и открыл глаза. Череп сдвинулся и устроился между его разведенных ног, тиская и оглаживая, словно только этого и хотел. Вампир и сам не заметил, как начал подчиняться малейшим движениям, и уже сгибал и раздвигал ноги, а Череп плотно прижимался горячим, пламя ада, таким горячим членом между ягодиц. Но через пару секунд он отстранился и снова надавил пальцами. — Извращенец, — прошипел вампир, напрягаясь. — Эй! — судя по голосу, Черепа это скорее позабавило, но за бедро он ущипнул основательно. Каково же было его удивление, когда Дракула, сперва дернувшийся от неожиданности, расслабился и подался ему навстречу. Не прекращая надавливать на его анус, Череп второй рукой прошелся по груди и ущипнул уже сосок. Вампир даже не вздрогнул, но выгнулся с тонким довольным стоном. — Ну, кто бы мог подумать. Тогда поступим по-другому. Видит Ад, Дракула пытался сдерживаться, но клятый скелет раскопал слабость, о которой вампир и сам-то позабыл. Он только привык к настойчивым прикосновениям под мошонкой, как анус буквально обожгло. Это должно было быть больно, дьявол, это было больно! Каждое малейшее движение твердого, как кость, пальца било по нервам, посылало импульс боли по всему телу, как будто оно снова было живым. Как же это было хорошо-о-о! А Череп словно чувствовал его и, как только боль ослабла, вошел в него двумя пальцами. Резче и быстрее, чем раньше. Это было больнее, это было острее, это было жарче, это было лучше, черт побери! Потеряв последние остатки разума, Дракула сгреб партнера в охапку и прижал к себе до хруста ребер. Ему было мало, он мерз без пламени, что пылало в этом человеке. Череп, тяжело дыша, завозился в стальном обхвате, прикусывая то шею, то плечи, то напрягшиеся мышцы на груди вампира. Тот вздрагивал и на мгновение ослаблял захват, позволяя ему убрать руку и пристроиться для проникновения. Дракула просто потерял связь с реальностью, считая секунды от одной острой вспышки до другой. Он рычал, стонал и содрогался, пока Череп толкался глубже и глубже в его тело. Так медленно, почему так медленно?! Укус в шею и возмущенный возглас: — Раздавишь! — привели в чувство только на секунду и только затем, чтобы он мог крикнуть. — Еще! Он бы и сам сейчас не сказал, что «еще». Но Череп одновременно толкнулся в него до упора и впился зубами в плечо. Он уперся локтями в постель и двигался, насколько позволяли костедробительные объятия, совершая быстрые неглубокие толчки, то и дело сбиваясь с ритма, чтобы оставить на плечах новые метки укусов. Дракулу просто подбрасывало от каждого движения партнера, в теле снова разливался жар, как от крови, и ему снова было мало. Словно почувствовав это, Красный Череп в какой-то момент дернул его на себя, меняя их местами, Дракула оказался сидящим на нем, и почти с рыданием задергал бедрами в попытке получить больше тепла, больше жизни. Он впился когтями в койку, круша металлический остов, сгорбился, чтобы снова прижаться к груди, сердце в которой колотилось так, что он почти это видел. Раскаленные руки сомкнулись у него за спиной и пылающие губы прижались к его. Не переставая клеймить вампира грубыми поцелуями, Череп дотянулся, сорвал ленту с его волос, и запустил пальцы в седую гриву. Дракула медленно сходил с ума. Он был сверху, но все, что ему позволяли — это снова и снова обжигаться, задыхаться в немыслимом жаре, и не давали окончательно сгореть, оживляя электрическими импульсами боли. Это было невыносимо, это было слишком с самого начала! Носившиеся по телу искры пламени и боли наконец-то столкнулись где-то в животе, Дракула из последних сил насадился на член и взорвался. Его трясло так, что если бы не сильные руки, подхватившие его, он слетел бы с кровати. Он хватал ртом воздух, словно был живым, и чувствовал, что у него вот-вот забьется сердце. Теперь уже Череп стиснул его, словно всерьез пытался сломать ребра, и коротко охнул. Но тут же ослабил хватку и расслабленно откинулся на кровать. Совершенно без сил Дракула распластался на Черепе, игнорируя впивающиеся тут и там кости. Медленно скользящие ладони согревали спину, безумный ритм чужого сердцебиения замедлялся и теперь странным образом успокаивал. Веки впервые за многие года тяжелели. Ему нужно было встать и уйти, он ведь получил, что хотел. А что он хотел? Мысли путались. Сейчас он точно хотел одного: остаться и греться здесь, а Череп и не возражал. — Как тебя зовут, ну, на самом деле? Смех послал щекотные вибрации через все тело. Оказывается, ему нравится, когда Череп смеется. — Ты был моим врагом столько лет и не знаешь? Иоганн. Звучное имя. — А я… — Дракула бормотал уже едва слышно, устраивая голову на красной груди. Череп… Иоганн снова тихо засмеялся и закончил за него: — Я знаю. Влад.