***
Медленно ступая по каменному полу замка, переходя из коридора в коридор и спускаясь по длиннющей лестнице, ведущей из башни с комнатами для Императорской семьи и его приближённых, Косаи вспомнила слова о самом важном дне для девушки, которые когда-то ещё в детстве сказала ее мама. — Госпожа, прошу, быстрей, — перебила поток ее мыслей служанка, идущая сзади. Косаи кивнула и постаралась идти чуть быстрей. Действительно ли это самый важный день? Княжна знать не могла, его она представляла по-иному. Невыносимая тоска сжимала что-то внутри. Она дико волновалась, ноги дрожали и время от времени подкашивались, что девушка списывала на неудобную обувь. Дышать было всё тяжелей и даже не из-за туго затянутого корсета. Косаи сжала подол, который придерживала перед собой. Ей предстояло сказать решающее слово не только для себя, но и для целого, пусть и немногочисленного народа. Впереди отворили дверь из очередного коридора, где уже стоял Дрого. Его она сразу не узнала. Дрогомир был одет в узкие штаны и приталенный камзол фиолетово-белого цвета и высокие сапоги. Середина камзола была вышита серебряными нитками и украшена белыми камнями. Волосы его, включая чёлку, зачёсанные назад и собранные в плотный хвост лентой, сильно меняли внешний облик, Дрого был похож на кого-то, кто жил тут всегда. Отсутствующий глаз прикрывала повязка. Поняв, кто перед ней стоит, Косаи радостно кинулась навстречу. Пару недель она провела во дворце в компании мрачных стен, чужих перешёптываний и неприветливых служанок, то и дело ругающих ее цвет волос и больно расчёсывающих их. Она в прямом смысле упала в объятья, поскользнувшись на натёртом до блеска полу. — Ты не представляешь, насколько я соскучилась, — Княжна вцепилась в друга мёртвой хваткой, что в свою очередь сделал и Дрого, чем оба вызвали неодобрительные вздохи. — И я скучал, — Фиол натянуто улыбнулся. Он прекрасно знал, о ком она хочет спросить, кого хочет видеть, кого бы желала обнять Княжна. Но поделать с этим ничего не мог. Дрого бы рад уступить свое место Риагу, только тот отказался сам. Вести собственную невесту — выше его сил. Косаи поджала и без того тонкие губы, её лицо сделалась совсем грустным. — Ну, ну, это твоя свадьба, на тебя будет смотреть твой народ, — попытка приободрить вышла более чем неудачной. — Не такую я свадьбу ждала… Постояв с минуту молча, они направились к превосходящим всякое воображение дверям замка. В высоту они достигали десяти метров, а в ширину каждая отдельная дверь была равна почти двум метрам. В толщину же были около тридцати сантиметров. Это произведение искусства, каждый его миллиметр покрывался искусно вырезанными картинами из прошлого, изображением святынь, лесов, животных, даже нескольких правителей. Эти громадины открывались редко, только по большим событиям и приказу Императора. В прошлый раз это случилось на коронацию бывшей императрицы — Лунарии. Для обычных же дней и более лёгкого проникновения в замок через парадный вход внизу была обычная дворцовая дверь, с кованой решёткой снаружи.***
От замка Косаи должна привезти белая карета, украшенная белыми лентами и запряжённая шестёркой белых лошадей. Тогда бы глашатаи протрубили и священник, облачённый в белое, занял своё место у алтаря, как и Гин. В широкий зал с высокими потолками и большими окнами, усыпанный фресками давних событий, ее бы в ослепительно белом платье и длинной фате, приколотой к серебряной диадеме, вёл под руку тот фиол, что был с ней на переговорах. А возле алтаря, после заветного соглашения стать его женой, он бы получил ее поцелуй. Этого дня Гин ждал семь лет. В святилище, где и должна была состояться церемония, Гин то и дело заставлял доставать карманные часы Легана. Время тянулось для него невыносимо медленно, он дважды успел проголодаться, но как только приносили еду рэрийцу, тут же подкатывало неприятное чувство тошноты. Императора кидало то в жар, то в холод, он нервно размахивал хвостом, помехой чему была накидка. И вот, самый важный день, наконец, наступил. Император заставил советников сотни раз всё проверить, а те в свою очередь отыгрались на слугах. В этот день должно было быть всё идеально. Сама церемония. Украшения, подобранные с таким трудом. Манеры и одежда гостей, за это Император немного волновался. Еда, для приготовления которой созвали лучших поваров с округи. Развлечения, в которые входил прекрасный салют. Даже под его камзол и накидку подходило платье невесты или под ее платье его камзол, в этом вопросе Гин слегка запутался, но всё же это было идеально. Но главным предметом волнения было не финальное «да» или клятва вечной любви, а сама невеста. Гин боялся, что она вновь сбежит. Бедняге даже несколько кошмаров приснилось, да и последнюю ночь он совсем не спал, но выглядел он бодрым и очень счастливым. После очередного взгляда на часы послышался заветный звук труб. Император подскочил со своего места, быстро оказался возле двери, но остановился, поправил накидку, причёску, кивнул Легану и чинно вышел. Всё было, как и в представлениях Гина. Косаи в прекрасном платье с диадемой на голове, длинная фата, что пять маленьких девочек-прислужниц придерживали сзади. Под руку его невесту вёл Дрого. И мечта начинала сбываться. Но не успела Косаи пройти и дугу, как громкий и протяжный звук «Бом» удара в колокол заставил всех присутствующих встрепенуться. Бом! Бом! Бом! Бом! Пять длинных, звонких, низких ударов погрузили собравшихся в святыне, а то и всех жителей города в полуминутное молчание. Колокола стояли по несколько штук на каждой из стен крепости-столицы. В них били в случае нападения, звон слышали и передавали, чтобы каждый мог знать об опасности. Люди не сразу поняли, в чём дело, но как только осознали — началась паника. Крепость с шестиметровыми в толщину наружными стенами последний раз подвергалась осаде лет двести тому назад, даже сам Император удивился, что колокола на месте и никто за это время не удосужился их утащить и переплавить. — Авангард! — Лотос прокричал это совсем близко. Косаи встрепенулась, взволновано глянула на Дрого, у которого оказалось не менее озадаченное лицо. Колокола забили снова, чаще и, казалось, громче. Приглашённые гости, словно забыв любые правила приличия, повскакивали со своих мест, крича, толкаясь, как толпа несносных детей, ринулись к выходу. Кто-то додумался толкнуть невесту, выдернув ее руку из руки Дрого. Косаи может быть и удержалась бы на ногах, но ей наступили на подол и фату, девушка шмякнулась на пол и едва успела поджать ноги, прежде чем их ей отдавили бы. — Косаи! — Гин немедля кинулся в толпу, но, кажется, никто его не замечал. Императора пихнули в бок, наступили на обе ноги сразу, вдобавок ко всему какой-то наглец дёрнул за хвост. Дрогомира же толпа вынесла во двор, где фиол выругался и постарался осмотреться. Вазы с замершими цветами перевернули, а некоторые и разбили, по брусчатке перед святилищем носились люди, стража и слуги. Находилось оно сразу за высокой стеной, отгораживающей дворец, и можно было сказать, что здание буквально вросло в стену. Следующим из толпы вылетел и сам Император. Зацепившись взглядом за Дрого, он быстро кинулся к нему. Но Дрого стало уже не до поисков Косаи. Под красивым рукавом кафтана замерцал кристалл, немедля фиол швырнул его в сторону, а сам шлёпнулся на четвереньки. Это было то, что Дрогомир ждал меньше всего. Видение. В глазах у него быстро потемнело. Шум, звуки шагов, голоса стали превращаться в однородный нескончаемый гул. Каждый раз, когда он пытался контролировать этот процесс, становилось только хуже. Тело его и пол начала медленно окутывать дымка, едва заметная поначалу, но темнеющая с каждой минутой. Последнее, что он почувствовал, — это руку на своём плече. — Всё в порядке? — Гин присел рядом, но тут же замер будто статуя. Малопонятная картинка крутилась у Дрого в голове. Он куда-то бежал, с кем-то сражался, много огня и людей, но в то же время ему казалось, что это происходит в стенах какого-то города. По незнакомой, усыпанной трупами людей улице он подбежал к дому с заросшей какими-то цветами стеной и дверью с позолоченной ручкой в виде ползущей вверх улитки. Дёрнув дверь, он оказался внутри, яркая вишнёвого цвета стена, крик девушки, резкая боль в груди. Дрого посмотрел вниз, всё было как в тумане, он видел свои руки и кривой меч, торчавший из собственной груди. Противный писк в ушах вывел его из этого состояния. Дрого наконец открыл глаза. Схватив за грудки, его тряс тот самый советник с фиольской внешностью, сейчас Дрого мог спокойно разглядеть его серые глаза и назвать полукровкой, но ему было не до того. — Что ты ему показал! — громко кричал Леган и продолжал трясти непонимающего Дрого. — Ручка-улитка, стена красная, — промямлил он, трясущимися руками сжимая одежду на груди. Рядом сидел побледневший Гин, безжизненным взглядом всматривался вдаль, чуть склонив голову набок. Если бы Дрого сейчас мог говорить и рассуждать нормально, он бы сказал, что Гин увидел это видение, прикоснувшись к нему.***
Рей раскачивался на стуле и, закусив губу, размышлял над тем, как разбить Шианию. Драконы сожгли прилежащие города, даже часть самой столицы. И только при поддержке пламерождённых она уцелела, о чём ему уже успели донести. Козыри в рукаве бывшего Князя не закончились, к воротам Дорала подступала армия почти в семьсот тысяч пеших воинов из Киросса. За время без коронованного правителя страна драгоценных камней и роскоши превратилась в обитель головорезов. В Киросс и вправду стекались различные банды, примыкая к более крупным, в свою очередь воюя друг с другом и со всем, что попадалось на пути. Воровством и грабежами они тоже не брезговали, Рею не составило труда договориться, слегка приукрасив информацию о белой столице. Как он и думал, к нанятой им своре из трёхсот тысяч, распространяя слухи, прибились и другие. Он потёр переносицу и косо улыбнулся. Нет, план всё ж был глупый. Свора на армию. Рей сомневался, что из этого выйдет толк, да и ему уже не хотелось. Он бы продумал свой план тщательней, если б у него было время и желание.***
Солнце, не дождавшееся крови, садилось, всё равно обагряя горизонт в любимые оттенки красного. Кироссцы выбрали такое время не случайно. Пик силы пламерождённых приходился на полдень и всё последующее время, когда светило было высоко в небе. Но Кироссцы, владельцы света, могли черпать не менее смертоносную силу от звёзд и луны. Лотос и его лучники, а также все лучники Шиании заняли места на стене. Лотоса всегда радовал тот факт, что в мире стали забывать о своём наследии, о магии, данной при рождении, и то, что люди не развивали эти способности. Чем слабее были они, тем сильней казался он. За свою жизнь, полную различных приключений, он не раз сталкивался со способностями кироссцев, но сейчас он надеялся, что таких среди этого сброда не будет. И был прав. Всё, на что способны были воины Киросса, — это швырять раскалёнными шарами, сгустками света в стену и всех, кто на ней. Командир авангарда усмехнулся, врагов было много, но с такой жалкой силой крепость было не взять. Стены Дорала были шесть метров в ширину и бог знает сколько в высоту, но оттуда людишки казались букашками. Однако защищать крепость оказалось не так легко, как могло показаться Лотосу на первый взгляд. Во-первых, началась метель. Во-вторых, уворачиваться от запущенных из особых катапульт шаров было частью беды. Кироссцы притащили громадные лестницы и лезли словно муравьи. Раскалённое масло, горящие колёса и стрелы мало помогали, враги стали пробираться на стену, где с ними приходилось биться. Готовые выйти в бой пламерождённые ждали у ворот, что защищали Роз и ещё несколько крамонцев. У каждого народа имеется особое состояние, в котором может прибывать человек с той или иной способностью. Проявлялось оно по-разному и в несколько стадий. Атараксия — давала полный контроль над способностью, позволяя на некоторое время сталь сверхчеловеком, в полной невозмутимости контролируя свои действия. Роз впадал в это состояние по собственному желанию. И поскольку во власти крамонцев были растения, он мог выращивать огромные и мощные корни, оплетавшие всё, что пожелает их хозяин. Глаза в таком состоянии у парня чернели, на лице проступали зелёные веточки, а в волосах появлялись мелкие цветочки. Сзади из поясницы, как хвосты, торчали вверх вьющиеся крепкие лианы. Главные ворота полностью заросли такими корнями. Корни хватали всех, кто приближался, в центре было хищное растение, и оно требовало свою долю, пожирая всех попавшихся, распуская свои корни всё сильней и орошая кровью и своих, и врагов, что было некстати в такой холод. Это на время помогало сдержать нападавших, пока Косаи готовилась с основной частью людей дать ответный бой, сильнейшим, на что способны пламерождённые. В ее плане, правда, было одно «но»: такой формой атараксии никто не пользовался вот уже целый век, да и погодные условия и время суток совсем не подходили. Кроме того, требовался особый обряд и знание заговора для него. Косаи же знала только половину слов, и то руководствуясь детской песенкой, что пел ей брат в детстве. Обряда и того, что нужно, она не знала вовсе. По рассказам, ее прадед лишь только произнеся текст обратил себя и своих воинов в раскалённые огненные шары, что сжигали и уничтожали всё на своём пути. Так было выиграно одно из сражений, какое точно Княжна не помнила, в истории она была не сильна, да и мозг сейчас отрицал всё, что приходило ей в голову. Сердце бешено колотилось, когда она, вскочив на небольшой помост возле ворот, начала свою речь. — Воины Акара! У нас больше нет Родины! Нет дома! Наша страна, наши семьи, наша история сожжены, стёрты с лица земли! Но не наш дух, не наша воля! Мы рождены и закалены в пламени великого Акара! — Косаи дёрнула платье вниз, стараясь оголить часть груди с выжженным знаком драконьей лапы. — В нашем теле течёт раскалённая лава! Разве мы можем проиграть? Разве мы можем уступить! Мы, рождённые в огне победы, мы выстоим! Жизнь без победы не жизнь! Победа или смерть! Пламерождённые поддержали ее радостными откликами. Каждый был готов к сражению, многие уже повынимали мечи и размахивали ими в воздухе. Однако у Косаи имелись немного другие планы на этот бой. Легенды о последнем превращении слышали все, и каждому хотелось тоже стать героем, воспетым в веках. Оно звалось Атараксия и работало иначе, чем у других народов. Косаи села на снег, перед этим приказав найти дворцовых слуг и заставить заготовить бочки, корыта и любые другие резервуары с водой. Она сложила руки домиком, упираясь средним и большим пальцами друг в друга. Закрыла глаза, пару раз глубоко вздохнула и поморщилась от холода. Ветер дул со страшной силой, кроме того вокруг потемнело и валил снег, неприятно ударяясь о щёки. Сконцентрироваться совсем не выходило, и слова застревали в горле, и вместо того, чтоб громко и отчётливо их произнести, девушка шептала: — Боже, воля не моя, воля твоя, Огня прошу, что по сердцу Рекой бурной разольётся, Что победу принесёт, И волю народа твоего исполнит, Что врагов не подпустит К дому родному И выстоять в поле Воину одинокому поможет. Произнеся всё и подождав с минуту, Косаи приоткрыла один глаз. Ее воины так же сидели и с удивлением смотрели на неё, ожидая какого-то чуда или чего там ещё может следовать. Косаи снова закрыла глаза, повторила всё, но немного громче, сильнее сжала руки и для полного комплекта выпрямила спину. Но, как и в первый раз, ничего не произошло. Девушка недовольно фыркнула и, получив порцию холодного ветра в лицо, начала сначала. Ей что-то продолжало мешать, губы отказывались шевелиться от холода, звуки сражения, недовольный гомон подчинённых, визг и крики людей. Косаи казалось, что она начинает погружаться в свои мысли и просто монотонно повторяет заученные слова, отчего клонило в сон и тяжелели веки. Воины, тоже порядком замёрзшие и уже не верившие ни во что, то и дело отпускали шуточки в стиле «бабам не дано», хотя они и глубоко уважали свою Княжну, но в такую погоду сидеть на улице не хотели, а предпочли хотя бы рубиться с врагами, всё больше пользы б было. Звук взрыва отвлёк всех. Что точно взорвалось, было непонятно. Ворота, да и стена, казались целыми, за стеной тоже всё было в порядке. Но Косаи почему-то почувствовала прилив сил. С каждым произнесённым ей словом, с каждой буквой, ей становилось так легко и тепло, будто она вернулась в любимый Акар. Люди тыкали пальцами, шумно переговаривались, бежали вслед, и Риаг невольно повернулся, стоя у самых ворот, где находился Роз. В Небо медленно поднимались крупные, размером с голову, горящие огненные шары, словно раскалённое железо источавшие неистовый жар. В момент целый город как будто осветили сотни солнц, тысячи огней замерли. И свои, и чужие остановились, все смотрели на странное явление, предрешавшее победу одних и гибель других. — Ура! — закричал кто-то со стены и выпустил горящую стрелу в небо. — Ура!!! — бешеным гулом подхватили за ним остальные и даже шианцы. Зрелище было красивым и завораживающим, до тех пор, пока шары не ринулись вперёд. Порой они врезались в каменные дымоходы, отбиваясь от них, и бились друг о друга и крыши, которые потом охватывало пламя. — Всем лечь! Ложитесь! — как можно громче постарался скомандовать Лотос. Дальше началось страшное. Миновав стену, на огромной скорости шары спикировали вниз, поражая врагов одним только касанием. Люди загорались и с дикими воплями падали с лестниц, носились по полю битвы, поджигая других и не имея возможности потухнуть. Кому-то везло, и гигантский шар пробивал насквозь, уменьшая муки жертвы.***
Вода требовалась для обратного превращения, хотя кому-то сошёл и снег. Косаи на полном ходу пробила бочку, с потоком воды вывалилась на холодную брусчатку совершенно голая, но холодно ей совсем не было. Сил не было, чтоб хотя бы поднять голову, хотелось спать. Княжна старалась не закрывать глаза, но выходило плохо, ужасно хотелось пить. — Косаи! — знакомый громкий голос на мгновение вырвал ее из лап сна. Риаг присел на колени и, скинув плащ, поднял девушку и замотал ее в ткань. — Как ты? — он наклонился к ее лицу, убирая мокрые пряди, но Княжна уже ничего не ответила.