Режим бога

Тимоти Уэйн. Так зовут мальчишку, и Флойду, в общем-то, плевать, почему Аманда приказала его убить. В конце концов, едва ли он младше назойливых Юных Титанов, каждого из которых он убил бы с лёгкостью, да только даже ради этого иметь с ними дело он больше не хочет. Ну, по крайней мере, с единственным не мета. Возможно, именно из-за этого нежелания Флойд для себя называет этот заказ исключительно Тимоти Уэйном. Тим – это чьё-то другое имя. Вяло думая об этом, Флойд остаётся плотно стоять на земле, он уверенно выбирает огневую точку на крыше: званый ужин, на который Тимоти Уэйн не может не явиться, в самом разгаре. Высокие, сводчатые окна, лёгкий тюль слегка покачивается, отделяя террасу от залы. Если мальчишка решит выйти наружу, задание станет совсем простым, не ясно даже, зачем здесь он, Дэдшот, нужен. Зачем – он понимает позже. Позже, чем следовало бы. Мягкий, но сильный удар гасит огни в сводчатых окнах, будто кто-то задувает свечу. В себя Флойд приходит рывком, и только привычка вынуждает его не дёргаться. Колени болят, бетонный пол не слишком дружелюбен, лодыжки и кисти связаны за спиной, и всё это, в общем-то, было бы весьма забавно, если бы не одно но. Перед ним сидит Тимоти Уэйн. Дышать в маске после такого удара неприятно, хочется сбросить её, но это слишком простое, человеческое желание. Флойд отодвигает его, оставляет на потом. Тимоти Уэйн щегол, щегол и позер, явно пересмотревший дешёвых фильмов о мафии: он сидит перед ним на стуле, и Лоутон скорее слышит, чем видит спрятавшихся в тенях охранников. Узкий, ладно сидящий и явно дорогой костюм, кричаще-красная рубашка, как будто мальчик готовился испачкаться в крови. С недавних пор Флойд ненавидит красный цвет. Вся поза Тимоти Уэйна картинна, он нарочито небрежно откидывается на спинку стула, скрестив руки на груди и закинув ногу на ногу. Лоутон осторожно проверяет верёвки, и кто бы ни вязал эти узлы, своё дело он знал. Хреново. Наблюдая за этим неуклюжим и очевидно заметным шевелением, Тимоти Уэйн вскидывает бровь. А потом он открывает рот. И Флойд жалеет об этом, боже, как он жалеет, потому что слова ввинчиваются в мозг главным раздражителем, в черепе гудят колокола после удара, а мальчишка выделывается, выделывается так нелепо, что даже смеяться не хочется, хочется стыдливо отвернуться и сделать вид, что не заметил ничего. Но он не может: ни отвернуться, ни сделать вид, ни даже стыдиться, потому что каждое следующее предложение ярко показывает: ребёнок перед ним едва ли мыслит детски. – Ты, верно, ждёшь, что я буду задавать тебе вопросы. Я не буду, давай лучше я расскажу о тебе сам. Ты – Дэдшот, человек, который никогда не промахивается, и бла-бла-бла. Второй по крутости наёмный убийца в мире. Печально, что твои наниматели решили, что с этим заказом справится второй. Впрочем, у Дэфстроука тоже не вышло бы, не расстраивайся. Да и насчёт нанимателей я, конечно, слукавил, тебя ведь не нанимали, на тебя нацепили взрывчатку и пинком отправили охотиться на наследника «Уэйн Энтерпрайзис». Ты даже не знаешь, почему, и не кривись, а я знаю, что под маской ты сейчас кривишься, Флойд. Да, твоё имя я тоже знаю, честно говоря, его знает каждая собака из подворотни, и если тебе нужен был повод гордиться – то вот он. На самом деле, Флойд откровенно скучал бы, не звучи всё это так позерски, да ещё и подростковым совсем голосом. Даже если выбор между скукой и раздражением не был очевиден сразу, он становится таковым тогда, когда Тимоти Уэйн, качнув ступней, съезжает ниже по спинке стула. Он ведёт носком полированной туфли по груди, обводит ошейник полукружием и цепляет предусмотрительно расстёгнутую маску, роняя её на бетонный пол. Свет единственной лампочки, висящей прямо над ними, становится ещё более беспощадным. Тимоти Уэйн раскрывает позу и жадно подаётся вперёд, упираясь локтями в колени Флойд качает головой, разминая шею, но на самом деле проверяя, нет ли на нём красной точки прицела. Впрочем, на таком расстоянии она понадобилась бы только дилетанту, а судя по тому, как ловко к нему подкрались и вырубили, дилетантов Тимоти Уэйн не держит. Кстати, о птичках. Флойд ещё раз двигает руками и сухо роняет: – Не прикажешь своему добрых дел мастеру распустить то, что он там накрутил? Глаза Тимоти Уэйна весело округляются. Он вскидывает брови и становится ещё на пару лет юнее, совсем ребёнком. – О. Ты думаешь, я доверил эту задачу кому-то другому. Тимоти Уэйн мягко смеётся, и смех этот подозрительно знаком, но всё ещё недостаточно, всё ещё слишком мало, пока он не выпрямляет спину и не запрокидывает голову, улыбаясь и отводя чёрные пряди со лба узкой ладонью, на миг закрывая ей глаза. Потом сразу становится слишком много. Слишком много откровений для одного вечера. Тимоти Уэйн – Тим – Красный Робин заливисто хохочет, глядя на него из-под полуопущенных ресниц. Флойд в бешенстве, но всё равно не может сдержать улыбки, цедит лениво, почти восхищаясь наглостью: – Читер. Новый приступ хохота сгибает Тима пополам.

***

– И что, ты действительно был бы рад, если бы вместо меня тут был Дэфстроук? – Нет. Дэфстроук – это юрисдикция Найтвинга. – А я, значит, твоя? – Именно. В номере отеля Флойд принимает из рук Тима стакан с водой и задумчиво смотрит на его затылок. Один выстрел, один короткий выстрел, и задание будет выполнено, и сердце, пожалуй, немного сжимается от того, как неосмотрительно он поворачивается к Лоутону спиной. Он отгоняет эти мысли, понимая как никто другой, что в этом жесте вовсе нет неосмотрительности. Позы, впрочем, в нём через край. – И что теперь будем делать? – Флойд жадно глотает холодную воду, как будто лучше ничего на свете быть не может, и тошнота подкатывает к горлу – удар всё же был очень хорош. Он кривится прямо в стакан, понимая, что Тим его и ударил – действительно, можно было догадаться. – Вытаскивать тебя из Белль Рив, естественно. – Что? Зачем тебе меня вытаскивать? – Аманда Уоллер недостаточно хороша, чтобы ты на неё работал. Хочу тебя себе. – А ты, значит, достаточно хорош? – странно, но теперь выебоны Тимоти Уэйна не раздражают. Возможно, потому что на самом деле это выебоны Красного Робина, а уж что делать с ними, Флойд понял ещё во время их недолгого, но крайне продуктивного сотрудничества. Тим, впрочем, не выдаёт очередную самодовольную шутку, лишь поднимает взгляд и серьёзно отвечает: – Да. Что с таким, не кривляющимся Тимом делать, Флойд всё же не знает, но решает, что вряд ли у Тимоти Уэйна, Тима и Красного Робина такие разные инструкции. Он отставляет стакан с гулким стуком и склоняет голову, целуя жадно, будто всё ещё не напился, а перед ним не меньше чем святой источник. Тим смеётся ему в губы и мягко отталкивает, подгоняет к постели, на ходу стягивая с него одежду. – А своих наёмников ты оставил слушать под дверью? – интересуется Флойд, падая спиной на неприлично мягкое покрывало. Тим выпрямляется и резкими, рваными жестами распускает галстук, расстёгивает эту свою кричаще-красную рубашку. Чёртов красный цвет, в гробу Флойд его видел. – Наёмники – это массовка. Просто антураж, пока я проверял, догадаешься ли ты, кто перед тобой, – Тим выскальзывает из брюк, пряжка ремня звонко бьётся о паркетный пол. – А если бы я не догадался? – задыхается Лоутон от представшего взгляду зрелища. Глаза Тима на миг становятся холодными, колкими, беспощадными. – Кормил бы рыб на дне Готэмского залива, – хищная улыбка выглядит уже лучше, чем этот едкий сканирующий взгляд, но всё ещё хреново. – Зачем мне глупый наёмник? Не давая Флойду ответить или даже подумать, он сжимает ладонью его член, царапая нежную кожу мозолями от шеста и тросов. Лоутона выгибает от этого контраста: тонкий, гибкий, мягкий на первый взгляд Тим – и крепкая хватка, грубая кожа рук. Когда он разжимает пальцы и седлает бёдра Флойда, тот уже физически не может думать о подводном ландшафтном дизайне. Пока Тим быстро, нетерпеливо растягивает себя, закусив губу от мимолётной боли, Лоутон садится, сцеловывая испарину с бледной шеи сухими губами. Он пытается опрокинуть Тима, подмять под себя, но тот с удивительной для такого сухощавого тела силой давит ладонью на его грудь, вынуждая опуститься обратно. – Не-а. Я ударил тебя слишком сильно, так что тебе сегодня только лежать. – Ты нарочно это сделал, – Флойд задыхается стоном, когда Тим, явно растянутый ещё недостаточно, насаживается на его член одним резким движением. – Конечно, нарочно, – у мелкого засранца даже этот его высокомерный тон не сбивается ни на йоту. Но Флойд знает, что с этим можно сделать. Пока Тим плавно, но явно нетерпеливо двигается, он блуждает руками по влажной коже, скользит ими по просвечивающим под мышцами рёбрам. Спускаясь ниже, он обводит подвздошные кости большими пальцами, обхватывает широкими ладонями талию, придерживая Тима, не давая пошевелиться. В конце концов, даже после оглушительного возвращения Красного Робина в его жизнь, он не собирается так просто отдавать всю инициативу в чужие тонкие руки. Флойд сам качает бёдрами вверх, по-прежнему удерживая его на месте, резкими толчками вбиваясь ещё глубже, надавливая на поясницу подушечками. Когда мозолистые от постоянной работы с оружием пальцы касаются ямочек, глаза у Тима темнеют, взгляд теряет фокус и тот начинает задыхаться. Прежде, чем его накрывает оргазмом, он успевает опустить лицо, выдыхая Флойду в губы: – Читер.