Тик-так

Тик-так. Часы начинают тикать одновременно с первым шагом на территорию Куантико. Шелби не замечает, только сильнее сжимает в руке остаток самолета — напоминание о трагедии, что разделила ее жизнь на до и после. Ее взгляд сразу же останавливается на нем. Ей хочется расцарапать ему глаза каждый раз, когда он зовет ее Тейлор Свифт. А потом происходит то неудачное интервью, где другой стажер застреливается. У нее кровь застывает в венах от страха и отчаяния, переполняющего аудиторию. И она вроде как не должна бояться за него, она его знает от силы несколько дней, но что-то заставляет её с силой сжимать край стола до побелевших костяшек. Тик-так. Если бы она знала, чем все закончится, то сама бы застрелила себя в тот же самый момент, когда искренне посочувствовала ему у бассейна (это не принесёт ничего, кроме проблем). И когда Калеб снова показывает свою худшую сторону, Уайт только с трудом сдерживает вздох облегчения — лишние привязанности ей совсем ни к чему (и это к лучшему). Все рушится с их первым поцелуем. Шелби чувствует себя на финишной прямой, жадно вдыхая воздух и стараясь перевести дыхание. У нее ноги подкашиваются от непонятных эмоций, и Шелби уверена, что она пожалеет, позволяя ему и дальше целовать ее. Он ее ревнует, так глупо ревнует, пытаясь сорвать свидание с несуществующим парнем, и ее это злит и смешит одновременно. И все заканчивается в изолированной от всего остального мира аудитории, где все из оставшихся готовы умереть. Калеб остаётся, бросив перед этим мимолетный взгляд на нее (и убеждать себя в то, что это ничего не значит, кажется уже бесполезным). Это не было настоящей бомбой, но та волна облегчения, что накрыла их всех с головой, запоминается на всю жизнь. — Ты не убежал. — она внимательно смотрит на Хааса, стараясь прочесть все его секреты во взгляде голубых глаз. — Глупо, да? — Это не то, о чем я думала. Шелби не может перестать глупо улыбаться, видя как отражение своей, такую же улыбку Калеба. Все начинает рушиться в тот момент, когда Калеб начинает свое собственное расследование о ее сестре. И хотя он в очередной раз оказывается прав, Шелби не может простить. Ее изнутри грызет червячок всех сомнений, которые успели накопиться за все это время. Они оба давно сломлены, а сил чинить еще и кого-то другого уже не хватает (и он не может её в этом винить). Однако они все же мирятся, делая вид, что ничего не произошло. Он даже тащит ее на Новый год в дом своей семьи, говоря, что без нее там совсем ужасно («правда-правда, пойдём со мной»). Шелби почти счастлива, почти забывает обо всем, улыбаясь его маме и только крепче держась за его руку. Уайт видит эту непонятную борьбу за правду, узнает о его прошлом и пугается. Она не знает, почему ей становится так страшно, почему объятия Калеба больше не отгоняют сомнения, но она не может больше игнорировать все это (на этот раз это точно и окончательно). — Я так долго пыталась понять, почему я никогда не говорила, что люблю тебя. Потому что я люблю. Калеб, я люблю тебя так сильно, но я знаю, ты сделаешь мне больно. Снова и снова. — Ты расстаешься со мной? — Прости. Шелби закрывает перед ним дверь, а сама тяжело скатывается по двери вниз. Она просто хочет, чтобы этого дня никогда не существовало (как и того дня у бассейна, положившего незримое начало всему произошедшему между ними). Все становится еще более сложным, когда она начинает встречаться с Клейтоном. Шелби вроде как любит его, стараясь не думать о Калебе и обо всей сложившейся ситуации, и у неё почти получается в это поверить. — Я провел всю свою жизнь, думая, что не так хорош, как он. Но ты единственный человек, — его голос срывается, а Шелби изо всех сил старается не чувствовать себя такой виноватой, — ты единственный человек, который заставил меня поверить, что, может быть, это не так. Но это была всего лишь ложь, да? Уайт опускает глаза, не в силах смотреть на него и на то, как он уходит. Она же сделала свой выбор, почему же так больно? У нее сердце грозит разорваться, а она все еще пытается незаметно для окружающих вытереть слезы. Всё просто катится к черту (где этому самое место). Все уезжают на поиски новой бомбы, в то время, как она смотрит в холодные глаза матери Калеба, понимая, что ее злое шипение про месть — правда. И она заслужила. Шелби боялась новой боли и того взрыва, что Калеб обязательно принесет. Находясь в Штабе, Шелби даже не успела испугаться.