Извините, дядечка, ваш сын лучше

      Утром следующего дня мне и вправду было не очень-то хорошо. Голова гудела, как будто до этого у меня был трехнедельный запой. Именно по этой причине на этот раз я даже поддержала идею Михаила оставить меня дома еще на денек. Из-за сильной головной боли заснуть у меня, конечно, не получилось больше, но зато я просто смогла поваляться в постельке приблизительно до полудня. А в то время мне уже стало лучше, тогда же я и почувствовала, как настойчиво урчит мой живот, моля о скорейшем принятии пищи.       На этот раз внизу я заметила мельтешившую туда — сюда Авдотью. Девушка, казалось, и вовсе не замечала меня. И если бы в какой-то момент она не поздоровалась со мной, я бы действительно придерживалась такого мнения. Впрочем, я уже очень скоро забыла о девушке. Когда я зашла в кухню, та пустовала. В холодильнике, к моему сожалению, остались лишь несколько котлет и совсем немного картофельного пюре. Выбирать мне не приходилось, поэтому я просто опустошила тарелки с обоими продуктами и, налив себе чаю, пошла завтракать в столовую.       Принятие пищи в одиночку было для меня занятием не из привычных. Раньше я почти каждый раз ела в чьем-то обществе, но теперь я была вынуждена скучать за столом, иногда громко вздыхая в ответ на свои с чего-то вдруг не очень радужные мыслишки. Правда когда я уже доедала последнюю из котлет, столовую вдруг решила посетить Авдотья Павловна. Служанка была явно вымотана или чем-то расстроена — девушка, даже не взглянув на меня, спокойно проследовала к свободному стулу и уселась на его. Руки Авдотья поставила локтями на стол, после чего подперла ладошками голову.       Я решила ничего не расспрашивать — меньше знаешь — крепче спишь, как говорится. Так что я просто хотела побыстрее доесть и быстро ретироваться обратно к себе в комнату, чтобы, не дай бог, не влезть в то, во что соваться мне не следовало. Однако мне все же пришлось отложить свои планы сразу после еле слышного всхлипа служанки. Я перевела взгляд на Авдотью, раздумывая, что же делать, девушка же попрежнему ни разу не посмотрела на меня, так что-то, что она плакала, я смогла понять только по резко подрагивающим плечам молодой особы.       Я даже подумать не успела, как моя рука сама потянулась к кусочку нарезанного хлеба и, скомкав из него небольшой комочек, кинула в сторону расстроенной Авдотьи. Девушка неожиданно дернулась, как будто только сейчас поняв, что находится в помещении не одна, и подняла на меня взор заплаканных карих глаз. Казалось, будто я застигла девушку врасплох — так удивленно она смотрела на меня. — Александра Витальевна, вы что? — робко поинтересовалась служанка, быстро вытерев влажные дорожки со своих покрасневшие щек. — То же самое хотела спросить и у тебя, — я старалась вести себя как можно спокойнее и вежливее — с плачущими девушками всегда лучше обращаться как с маленьким ребенком, потому что еще неизвестно, какую реакцию ты можешь получить на свои слова. — Что случилось, Авдотья? — тихо вопросила я, в ответ же собеседница лишь опустила взор, не желая, видимо, встречаться со мной взглядами. — Э-эй, — я мило улыбнулась, после чего еще один комок хлеба попал в девушку.       Реакции на это действие я не добилась, впрочем, сдаваться быстро я не умела, поэтому в скором времени наглым образом принялась закидывать брюнетку крошками. В итоге в какой-то момент Авдотья чересчур неожиданно для меня подскочила с места и ринулась на кухню. Конечно же, я отправилась следом, где меня и ждала расправа — служанка, воспользовавшись моим временным замешательством, вооружилась почти целой буханкой хлеба и теперь стала обшвыривать меня кусочками в ответ.       Пришлось, получая «ранения», добираться до кухонного шкафчика, где хранились различные крупы и, собственно говоря, нужное мне оружие — целый батон белого хлеба. Вскоре мы со служанкой уже обе «атаковали» друг друга, мастерски уворачиваясь от «снарядов» и хохоча во все горло. Немудрено, что присутствие сынка Михаила Аркадьевича было объявлено да и вообще замечено громким кашлем, что мгновенно привлек наше с Авдотьей внимание и заставил на время прекратить «кровопролитную войну». Мы как одна резко обернулись в сторону звука и застыли, уставившись на парня. Тот, как и обычно, сверлил нас недовольным взглядом и был хмур. — Что вы тут устроили? — фыркнул молодой человек, отрываясь от дверного проема, где стоял до этого, и проходя в помещение. Краем глаза я заметила, как до этого беззаботная брюнетка жалобно съежилась и стала нервно теребить края своей кофточки. — Мы всего лишь дурачились, — в ответ процедила я, поражаясь, как этот человек может так быстро испортить столь приятную атмосферу всего парочкой слов. — Но тебе, видимо, это слово не знакомо, — продолжила всего спустя пару секунд и расплылась в улыбке, когда парень злобно зыркнул на меня. Да, результатом я была довольна — не только же ему другим настроение гадить. — Вам уже не по пять лет, чтобы страдать подобной чушью, — не унимался сын Мишки, я же заметила, как его руки сжались в кулаки. И почему он такой раздраженный все время? .. — Извините, Евгений Михайлович, такого больше не повторится, — послышался жалобный голосок где-то со стороны. Я даже не сразу узнала в нем голос Авдотьи, которая за то время что я была отвлечена разговором с, видимо, Женей, отдалилась шагов на пять и теперь упиралась пятой точкой в плиту. «Кажется, сына женишка она боится даже сильнее, чем самого Мишку», — мысленно подметила я, но вслух пока ничего не говорила, ожидая, что Евгений скажет по этому поводу. — Уберешь здесь все, — стальным тоном отчеканил молодой человек и, еще разок с презрением взглянув мне прямо в глаза, отправился прочь из кухни.       Позади меня вновь послышался жалобный плач брюнетки, и я решила, что разобраться да и поссориться с этим невоспитанным куском дерь… ну, вы поняли, смогу и позже. Так что я быстро преодолела расстояние между мной и Авдотьей и крепко обняла напуганную и расстроенную даму. Девушка прижалась ко мне и наконец-то дала волю эмоциям — теперь она рыдала навзрыд, комкая своими маленькими ручками мою одежду. Я же ободряюще поглаживала Авдотью по спине, изредка кидая что-то, как надеялась, ободрительное. — Спасибо, — спустя несколько минут отозвалась девушка, немного отступая от меня. Служанка с явной благодарностью смотрела на меня, что заставило мои губы расплыться в довольной улыбке. — Вы не могли бы покинуть помещение хотя бы ненадолго, я приберусь тут? .. — неуверенным тоном протянула брюнетка. Я усмехнулась. — Нет уж, — покачав головой, я направилась к маленькой комнате недалеко от кухни, из которой вскоре вернулась с метелкой в одной руке и совком — в другой. — Держи, — совочек оказался в руке у слегка удивленной Авдотьи, — я буду подметать, а все, что требуется от тебя — в нужный момент подставлять совок, чтобы я могла сгрести туда все последствия нашей «битвы», — объявила я, все еще продолжая дружелюбно улыбаться. — Александра Витальевна, вы совсем не обязаны это делать… — пискнула служанка, а я укоризненно посмотрела на ту и изрекла: — Саша. Зови меня по имени, пожалуйста. Потому что мне становится неловко, когда девушка, что даже старше меня, обращается ко мне на «вы», — попросила я и потихоньку принялась за уборку, сметая мелкую пыль, хлебные крошки и прочий мусор в небольшую кучку. — Хорошо… — девушка с непониманием взирала на меня, наблюдая за моими действиями. Наверное, она уже давно отвыкла от какой-либо помощи… Ну что ж, привыкать никогда не поздно. — Зачем вы… Ты это делаешь… Саш? .. — Что делаю? — со смешком выдохнула я и обернулась в сторону собеседницы. — Мы обе виноваты в беспорядке, поэтому я тоже должна это исправлять, — беззаботно пожала плечами и после этого вернулась к работе. — Ты чего застыла? А помогать кто мне будет? — совершенно беззлобно спросила я, однако и этого хватило, чтобы Авдотья резко соскочила с места и подбежала ко мне.       Уборка, несмотря на некоторую скованность служанки, проходила вполне даже весело. Мы периодически разговаривали на отвлеченные темы и иногда даже посмеивались. Без внимания не обошелся даже Женя. Честно говоря, в основном его мы и обсуждали все те полчаса, что нам приходилось подметать. А как только с этим делом было покончено, я покинула общество брюнетки и отправилась на поиски непутевого «сыночка».       Сын Михаила был почти сразу же обнаружен в его спальне. То, что парень был именно там, я поняла, только поднявшись на второй этаж — музыка, явно включенная на полную громкость, говорила сама за себя. Подойдя к двери в помещение, я еще с минуту размышляла, действительно ли стоит соваться туда. Впрочем, я была бы не я, если бы в итоге оставила все как есть.       Я не постучала, а просто вошла в комнату — стучать все равно было бы бессмысленно из-за грохочущей песни. Евгений сидел на широком подоконнике, качал головой в такт музыке и, смотря в окно, курил. Сигаретный дым исчезал в приоткрытой форточке, но, несмотря на это, в помещении все же немного отдавало куревом. Поморщившись, я медленно приблизилась к парню, который до сих пор не заметил моего присутствия в своей «обители». — Курить — вредно для здоровья, — недовольно пробурчала я, усевшись рядом с Женей. Парень раздраженно закатил глаза, но сигарета однако была потушена и выброшена из окна. — А мусором бросаться во двор — просто некрасиво, — проследив взглядом за тем, как окурок приземлился на землю, констатировала я. — У нас есть дворники, они и уберутся, — безразлично протянул молодой человек и откинулся спиной к стенке. — Чего тебе? — Просто пришла поговорить, — я пожала плечами и попыталась выдавить из себя улыбку. — Ну так говори, че ты мне тут морали читаешь «что хорошо, а что плохо», — снова недовольство сквозило в каждом произнесенном слове. Впрочем, мой голос, думаю, тоже был не очень-то доброжелательным, хотя я и пыталась оставаться спокойной. — Почему ты ведешь себя как мудак? — в лоб спросила у парня я, а сама прикрыла глаза и стала считать до десяти, чтобы успокоиться. Ответ Жени меня немного удивил, потому что я ожидала чего-нибудь типа «не твое дело», «отвали» или прочих грубостей и колкостей, а получило совсем другое: — Потому что люди этого заслуживают, — четко произнес сын Мишки, буравя взглядом какую-то точку за окном. — Что, неужели все такие плохие, обижают тебя, бедного и несчастного? — усмехнулась я. — Нет. Просто когда твой отец каждый раз приводит каких-то шалав домой, на тебя забивает и нихрена не уделяет внимания, ты понимаешь, что нахер никому не нужен в этом мире, и вот тогда тебе уже становится все равно, что ты говоришь людям, — ровным, вообще не дрогнувшим голосом, проговорил парень. — Еще есть вопросы? — хмуро добавил он, когда молчание в комнате затянулось. — Нет… — удивленно протянув это, я тихо встала и молча вышла из комнаты.       Настроение доказывать свою правоту, спорить и выяснять отношения совершенно пропало.