Большая дымящаяся куча драбблов - Fallout

      Пульс отдаётся в висках размеренным стуком племенных барабанов.       С каждой секундой сердце бьётся быстрее. Курьер чувствует, как мышцы сокращаются, как напрягается каждый нерв, каждая жилочка в его теле, но разум остаётся чист и спокоен; словно смотрит на себя со стороны.       Палец машинально находит спусковой крючок, а взгляд сосредоточен на огненном чудище. От его шкуры смердит гарью, гнилью и близкой смертью. Запах смерти в таком состоянии сознания ощущается и выделяется особенно остро, до такой степени, что реально существует.       Не существует грохота солдатских сапог и криков на латыни. Не существует пылающий Легион, вошедший в город, принесший с собой страх, гибель и рабство. Не существует пылающий взгляд ярко-голубых глаз вдалеке, который останавливается на секунду, всего на маленькую секундочку, и разрушительным грохотом несётся дальше между горных хребтов, между разворошённых палаток и углей костров. Мучительное прошлое племени проносится мимо... Тяжёлый урок для всего человечества, усвоенный одним-единственным человеком.       Когда-то у человека было имя. Имя длинное, несуразное, некрепкая ниточка, соединяющая с семьёй и общиной. У Её Призрака не было и такого, поэтому она поселилась в медвежьем желудке и развела вокруг себя костры. Может, она догадывается, что настоящее имя отливается из крови и пота под огромным жаром.       Для того, чтобы сделать имя, надо совершить подвиг. Никто не совершает подвиги за просто так, даже Курьер. Ему казалось, он сделает это исключительно из доброты, потому что хочет освободить девочку.       Поле зрение сужается, и Её Призраков становится слишком много. Их четверо, все они горят и брызжут кровавой пеной из пасти. В ней столько адреналина, что, кажется, срежь ей лапу наживую (если сможешь) — а она будет продолжать идти.       Кого выберешь? Патронов в обойме автомата осталось на одну очередь, а перезаряжаться, скорее всего, не будет времени.       Доверяй своим инстинктам.       Когда Курьер убивает Её Призрак, медведица уже невероятно стара. Она прожила многие декады лет, её шкура покрылась пеплом, а логово — множеством скелетов.       Он выходит из пещеры, и в спину ему слышится облегчённый вздох. Ещё один кусочек в мозаику излеченной истории. Дует северный холодный ветер. Хлещет дождь... Где-то в лагере Скорбящих шаман Белая Птица варит противоядие от дурмана. Бывший легат Джошуа Грэм подкидывает в костёр влажных дров. Пламя дрожит, искрит, но не тухнет, вопреки всем каверзам погоды. Бедняга Даниэль крутится в спальном мешке, мучается от бессонницы; но мешает спать ему совсем не гром, а больная совесть. Недремлющая Туча медитирует с закрытыми глазами, но время от времени нет-нет, да откроет, посмотрит сквозь стену дождя и тумана, не идёт ли кто. Кто-то.