One more gulp of blood

Каждый удар сопровождается не только волной обжигающей боли, но и неприятным скрежетом цепей о бетонный пол. Запястья, шея и щиколотки уже стерты кандалами до крови. Кромешная тьма, но благодаря своим кошачьим глазам Алексу удается увидеть очередной взмах руки. Он успел только прижать уши к голове, как удар пришелся в правую щеку и он, не удержав равновесия, завалился на пол, зажмурившись. А уже через секунду в живот прилетел удар тяжелого сапога на шнуровке. – Блять… – только и смог выдохнуть Алекс, свернувшись калачиком на ледяном полу. Он уже потерял счет часов, дней, а может уже и недель, как он очутился в плену этого жестокого кровожадного существа. За это время его постоянно обнаженное тело успело превратиться в один огромный, гиперчувствительный комок нервов. Хотя все это может быть из-за той гадости, что не так давно вколол ему этот урод, сейчас показывая свои длинные клыки и сверкая алыми глазами. – Не стоит меня так разочаровывать, – быстро скользнув языком по своим губам, вампир присел на корточки перед стонущей тушкой полукота, схватил его за жесткие и слипшиеся волосы, сжимая их в кулак на затылке и резко дергая парня к себе. – Смотри мне в глаза. Алекс упорно жмурится, но когда его висок встречается с незначительным выступом на полу с такой силой, что, кажется, на пару секунд, он успевает потерять сознание, как новая вспышка боли в бедре заставляет его вскрикнуть и широко распахнуть глаза. Именно тогда вампир и устанавливает зрительный контакт. В миг все перед взором полукота темнеет. Противный звук рвущейся плоти, хруст костей, забивающийся в ноздри тошнотворный запах свежей крови. Алекс еле заставляет себя поднять свинцовые веки, как сразу же встречается взглядом с горящими желтым глазами. Чувствует зловонный запах, исходящий из запачканной в густой крови открытой пасти огромного волка. Он не успевает даже испугаться, как хищник со зловещим рыком сжимает его горло, одним рывком разрывает его, заставляя уже захлебываться собственной кровью и тонуть в нескончаемой боли изорванного волками тела. Крик разносится по всему подвалу, отражаясь от стен и приумножаясь в несколько раз, давя на уши с невыносимой силой. Алекс уже ненавидит свой голос, свою слабость, то, как он сейчас корчится от боли на полу, царапая твердую шершавую поверхность, сдирая с пальцев старые раны. Ему до сих пор кажется, что его разрывают на части изголодавшиеся твари. Сколько раз он уже попадает в подобные иллюзии, сколько раз он уже умирает, сколько? Раз за разом, больнее и больнее, заставляя чуть ли не лезть на стену и жалеть, что все происходит лишь в его воспаленном мозгу, а не на самом деле. Один раз перетерпеть и уже исчезнуть раз и навсегда. Так ведь лучше, верно, Алекс? Но Рональд с ним точно не согласен. Новый пинок в бок разворачивает Алекса на спину, а вампир усаживается ему на бедра, практически нежно проводит кончиками ледяных пальцев по щеке, шее, часто вздымающейся груди, а потом подносит их ко рту и пробует языком на вкус пот, смешанный с кровью своей жертвы. Несмотря на то, что полукот весьма крупной породы, явно выше своего мучителя, против его вампирской силы он равен новорожденному котенку, которого можно раздавить, чуть сильнее сжав в своей ладони. – Сладкий. Идеальный, – с восторгом произносит вампир и склоняется над Алексом, а его волосы спадают по бокам, словно нарочно скрывая от кого-то их поцелуй. Сначала мягкий, практически невесомый, словно Рональд только в очередной раз пробует его на вкус, балуется, но потом раздирает нижнюю губу острым клыком и резко углубляет поцелуй. Только Алекс и не сопротивляется в этот раз. После той моральной встряски ему еще не удалось до конца собрать себя в одно целое, сфокусировать взгляд на этом монстре, так по-хозяйски сейчас исследующим его рот. Углубляет поцелуй настолько, словно хочет запихать Алексу в глотку свой язык и так заставить задохнуться. Полукот все же закидывает руки на плечи вампира так, что цепь, соединяющая кандалы, ложиться тому на затылок, но Рональд этому не придает значения, потому что все еще потряхиваемый от боли зверек начинает отвечать ему на поцелуй. От этого у Рональда член в считанные секунды прижимается к животу. Это именно то, чего он так хотел, но уже который день никак не мог добиться, натыкаясь только на сопротивления и укусы. Но было глупо полагать, что этот глупый котенок так просто сдастся, поэтому для вампира становится вполне ожидаемым рывок Алекса и вжатая в кадык цепь, когда тот сводит руки крест-накрест сзади так, чтобы сдавить глотку своего мучителя. Рональд не сдерживает звонкого смеха, звук которого так же, как и недавние крики боли Алекса, приумножился, отражаясь от холодных серых стен. Как бы полукот сильно не сжимал шею вампира толстой цепью, напрягая свои мышцы, понимая, что это последний шанс, он так же знал, что толку от этого… как от козла молока. – Ох, мой маленький глупый котенок, – смех затих и вампир недовольно поцокал языком. Сверкнув алыми глазами, и белоснежными клыками, Рональд с шипением дернулся и впился в шею своей жертвы чуть выше металлического ошейника. Алекса всего тряхнуло, словно от удара тока. Он еще попытался оттянуть от себя вампира, выпрямляя руки, но с каждым глотком сил становилось все меньше и меньше. Вампир теперь прижал ослабшие в пару мгновений руки полукота за его головой и остановился лишь тогда, когда его жертва окончательно прекратила трепыхаться, как бабочка, которую только прикололи иголкой к картону. – Вот, так лучше, – и снова эта усмешка, этот противный оскал, от которого холод пробирает вплоть до костей. – Думаю, тебя стоит за это наказать как следует, – и голос не менее ледяной, противный, вызывающий теперь практически животный страх. Зол, но в то же время и… доволен? И Алекс понимает почему лишь тогда, когда оказывается с легкостью повернутым на живот, а потом приподнятым так, чтобы он мог стоять на коленях, оттопырив свою аппетитную задницу, которую не портили все синяки, царапины и вход, с засохшей кровью после прошлого раза. Но сил даже на это теперь не хватало, и вампиру приходилось поддерживать молодого полукота под живот, чтобы он не лег снова пластом. Алекс уткнулся лбом в сложенные руки, зная, что сопротивляться теперь уж точно бесполезно, боли и так уже было достаточно. Накатила такая дикая усталость и безразличие ко всему происходящему, теперь лишь хотелось, чтобы все как можно быстрее закончилось. Может хоть тогда он сможет на какое-то время впасть в дрему, отдохнуть и отойти хоть на грамм. Полукот все равно не смог сдержать болезненного стона, когда вампир сразу впихнул в него два пальца, царапая острыми когтями сжатые мышцы, но внутри стараясь двигаться так, чтобы ничего не повредить. А потом добавил и третий палец, заставляя Алекса взвыть и закусить собственное запястье, прохрипеть очередные проклятия в адрес бессмертного существа, каким сам он не являлся никаким боком. И ему уже казалось, что он практически на грани, когда теплая кровь в очередной раз стала смазкой, контрастируя с ледяными прикосновениями этого безжалостного монстра. Член у вампира был такой же холодный, как и все его части тела. Почему-то именно в этот раз Алекс это понял, когда Рональд заменил пальцы своей твердой как камень плотью. И снова хриплые стоны, полные боли как физической, так и моральной, когда вампир сразу начал вбиваться в его тело в бешеном темпе, продолжая все еще его поддерживать под живот. Ноги полукота от каждого толчка все шире разъезжались в стороны. Сколько прошло времени? Пару минут? Полчаса? Час? Больше? Алекс не чувствовал ничего, кроме боли во всем теле. И сейчас особенно в том месте, куда так отчаянно долбился этот садист, продолжая выбивать из него рваные стоны боли, непроизвольно срывающиеся с окровавленных губ полукота. Краем уха, словно через вату, Алекс различил и сдерживаемые стоны Рональда, чувствуя, как кровь стекает по его бедрам. Но тут вампир остановился, вжавшись в него по самые яйца, чтобы со спины впиться снова в его шею, делая большие глотки. Но в этот раз Алексу хватило буквально пяти, чтобы он погрузился в вожделенную так им тьму, где-то из уголка своего сознания слыша голос: «Ты навсегда будешь моим».