Удачная вылазка

– Долго ты там еще? – спросил Дэрил, закончив исследовать кухню и кладовку на наличие хоть чего-нибудь съестного или полезного.       Прочесывая дом за домом и не находя ничего более или менее подходящего, друзья уже отчаялись поживиться хоть чем-то и собирались двинуться дальше, как случайно набрели на стоящий чуть на отшибе коттедж, в котором не оказалось ничего съестного, зато было то, ради чего в основном и затевалась эта вылазка.       В преддверии наступающих холодов многим нужно было обновить гардероб на более подходящий. Да и от их активной жизни и частых стирок одежда так быстро приходила в негодность, что и смены сезонов ждать не приходилось. В итоге, проверив дом и не обнаружив в нем ходячих, что было просто невероятной удачей, товарищи решили заночевать тут, тем более, солнце уже почти скрылось за горизонтом. Ехать было опасно.       Коттедж строили основательно. Стекла на первом этаже все были выбиты, зато на окнах были решетки, за которые Диксон мысленно поблагодарил бывших хозяев. Баррикадировать пришлось только главный и черный входы. Зато теперь, задернув шторы в спальне на втором этаже, Кэрол зажгла небольшую свечу, которая по счастливой случайности завалялась в пыльной кладовой все тех же запасливых хозяев коттеджа, и разбирала кучи тряпок, разглядывая находки в тусклом свете подрагивающего пламени. Те, кто прочесывал дом до них, видимо не особо нуждался в одежде. Вещей в доме оставалось много. – Заканчиваю, – отозвалась Кэрол, выныривая из-за кучи тряпья, вываленного из несоразмерной спальне огромной гардеробной. – Куда столько тряпок? – недовольно проворчал Диксон, прекрасно зная, что если бы женщина брала одежду для себя, то ограничилась бы парой–тройкой удобных и практичных вещиц. Другое дело, что одежда нужна была всей группе, а ближайший супермаркет они уже опустошили, забрав то немногое, что там еще оставалось. Им вообще посчастливилось набрести на этот дом, в котором, судя по всему, до начала чертовщины с ходячими, жили те еще щеголи.       Мужчина вошел в комнату с фонариком в руке и, посветив в сторону подруги, остановился напротив, в своей привычной манере, бегло осматривая все вокруг. – Ты же знаешь, как быстро подобная одежда приходит в негодность, – вздохнула женщина, бросив в охотника небольшую скомканную тряпицу, которая на поверку оказалась почти прозрачным розовым пеньюаром. – Кто-то до сих пор наряжается в это? – фыркнул Диксон, под веселый хохот подруги, слишком поспешно отбрасывая от себя занятную вещицу. – Представь себе, – многозначительно приподняв брови, ответила Кэрол.       Дэрил чуть не подавился то ли воздухом, то ли собственными слюнями, глядя, как старательно Пелетье прячет лукавую улыбку, как сверкают задорным блеском ее глаза.       Она так редко улыбалась, а он так любил ее улыбку и лучащийся особым светом взгляд. Вот только сейчас перед мысленным взором мужчины стояли вовсе не голубые глаза подруги. Точнее, и они тоже, но удивительно идеально гармонирующие с воображаемым розовым пеньюаром на ее стройном теле. – Да шучу я, – усмехнулась женщина, глядя на удивленно и как-то непривычно хищно оглядывающего ее друга. – Угу, – буркнул Диксон, отходя к комоду на мужской половине спальни, в надежде найти там что-то стоящее. В целях экономии он отключил фонарик и теперь обходился лишь тем, что давала неяркая свеча.       Мужчина рылся в ворохе кое-как скинутых галстуков, запонок и прочих, бывших когда-то давно важными, вещиц, а из головы никак не шел образ лукаво глядящей на него подруги.       И когда он успел настолько изголодаться по женскому телу, что находиться в одной комнате с Кэрол стало так трудно? Или это сама женщина так на него действовала?       Дэрил никогда особенно не стремился заводить хоть какие-то отношения с противоположным полом. Весь его опыт ограничивался редкими бурными ночами, всегда с разными женщинами и неизменно в хорошем подпитии. Он даже не помнил, как все происходило. Как там говорил Мэрл? Основной инстинкт? Именно. Инстинкт, когда тело действует само по себе. Когда не нужны ни ласки, ни поцелуи, главное сама суть действа. Когда не надо ни о чем думать, главное получить то, что хочешь. Остальное не имело никакого значения.       Сейчас, однако, Диксон поймал себя на мысли, что не хотел подобного с Кэрол.       Дэрил остервенело копался в куче зажимов для галстуков лишь для того, чтобы не думать о ней. От одной мысли о том, чтобы вести себя так, как вел с другими, в той, прошлой жизни, становилось тошно. Нет, она не заслуживает подобного. Эта женщина, несомненно, достойна много большего во всем, в том числе и в этом. Может, тот, старый Дэрил, уже давно заполучил бы, что хотел, не думая, надо ли это ей? Ведь охотник порой даже верил в то, что ей это надо.       Глядя в ее голубые глаза, светившиеся неподдельной радостью при виде его, зажигавшиеся странным огоньком, когда она подшучивала над ним, кидая двусмысленные фразы и каждый раз сводя все к невинной беседе двух давних друзей, смущаясь от ее ненавязчивой и такой приятной заботы о нем, легко было поверить в то, что она тоже что-то такое особенное чувствует. Может не совсем такое, как сам Диксон, но определенно, что-то важное. Охотник и хотел бы проверить, узнать все как есть раз и навсегда, а порой, просто до умопомрачения хотел обладать ею, чувствовать ее всю, но боялся. Боялся, что не сможет дать ей и грамма той ласки, которой она заслуживает, что не сумеет все сделать правильно, так, как нужно ей. Боялся отпугнуть ее, сделать больно и навсегда потерять хоть то малое, что у них сейчас есть. Те самые смущающие порой шутки, редкие касания, взгляды украдкой и невероятно желанные после долгого расставания объятия. Пусть и не совсем такие горячие, о каких мечталось.       Видимо, он слишком глубоко ушел в свои мысли и не слышал, когда Кэрол закончила с разбором вещей и, не дозвавшись друга, подошла к нему и прикоснулась к его плечу. – Ты о чем задумался? – с мягкой улыбкой спросила женщина, шагнув слишком близко к обернувшемуся на ее касание охотнику. Дэрил не дал себе и секунды на размышление, чтобы снова не испугаться возможных последствий. – О тебе в этой штуке, – вдруг честно признался мужчина, торопливо кивнув куда-то за спину женщины. Он сглотнул, заметив, как едва уловимо поменялось выражение лица подруги.       Тени отбрасываемые короткими пепельными волосами под мягким светом догорающей свечи, неровными волнами ложились на чуть покрасневшие щеки, губы едва заметно приоткрылись в удивлении, а глаза словно стали немного ярче. Или все дело в неверном пламени свечи и его собственном воображении?       Он, не отводя глаз, смотрел на подругу, и в его взгляде Кэрол вдруг почудилось желание. Женщине не нужно было оборачиваться, чтобы понять, о чем говорит Дэрил. Его ощутимо участившееся дыхание, потемневшие и без того расширенные из-за недостатка освещения зрачки, говорили сами за себя. – Может мне стоит примерить, чтобы ты, наконец, успокоился, зайка? – спросила Пелетье, натянуто улыбаясь, стараясь по старой привычке перевести все в шутку.       Она была слишком внимательна, чтобы не заметить, как порой на нее поглядывает охотник, и слишком умна, чтобы не понять, почему эти взгляды вызывают в ее собственной душе бурю эмоций, заставляют сердце биться чаще, а все внутри сладко ныть от недосягаемости желаемого. Вот только она боялась того, что может повлечь за собой это самое желаемое.       Она уже давно не была замужней и могла позволить себе нечто большее, чем просто дружба. Он тоже был свободен, так ни разу и не завел ни с кем из группы отношений. Вот только ее останавливал страх. Она боялась, что может потерять его. Что они могут потерять друг друга, просто однажды не дождаться с очередной вылазки или охоты. Или, того хуже, увидеть среди тех, кто изо дня в день раскачивал забор в попытке добраться до вожделенной плоти. Это, кажется, было самым страшным. Даже не смерть. Нет. Перестать быть человеком. Стать тем, чем движут лишь инстинкты. Она знала, как это больно, терять самых главных в жизни людей и наивно полагала, что пока между ними есть хоть какая-то граница, боль будет не такой дикой и испепеляющей. Верила в это, умом понимая, что от боли никуда не деться. И не важно, сколько границ они между собой возведут.       В этом новом мире жить можно было только здесь и сейчас, не думая о том, что может случиться завтра. Ни это ли повод ловить каждый момент, отпущенный им на Земле, в этой ипостаси пока еще мыслящих, живых людей? Кэрол задавалась и этим вопросом, порой мечтая плюнуть на все и просто жить, но каждый раз, видя Дэрила, мысленно просила у самой себя еще денек на размышления. Просто, чтобы обдумать получше. Просто, чтобы решиться окончательно. Просто, чтобы не ошибиться. Дэрил не знал, правильно ли поступает, переходя молчаливо проведенную ими обоими черту, просто запретил себе думать. Запретил бояться. Глядя в ее небесно-голубые глаза, он вдруг подумал, что просто не может ее подвести, не может ошибиться. Сейчас, когда такая нужная и такая желанная женщина была рядом, в зачищенном от мертвецов и заколоченном на ночь доме. Только они двое и никого рядом. Он решил, что сделает все, как нужно. – Обойдусь, – буркнул мужчина, шагнув вперед.       Он ощутил, как сразу напряглась Кэрол. Едва заметная улыбка сползла с ее вмиг посерьезневшего лица. Женщина сглотнула, не сводя с друга напряженно ожидающего взгляда.       Дэрил провел шершавой ладонью по предплечью Кэрол и, не встретив сопротивления, притянул ее к себе, обхватив за запястья. – Дэрил… – только и успела выдохнуть Пелетье, перед тем, как сухие губы охотника коснулись ее собственных. Мужчина нерешительно замер, словно спрашивая разрешения.       И она разрешила, открываясь ему навстречу, высвобождая свои запястья из его хватки только для того, чтобы в следующий момент запустить тонкие пальцы в его отросшие волосы, обнимая его за шею, прижимаясь как можно ближе, чувствуя его горячее рваное дыхание на своей коже, ощущая солоноватый вкус его губ, его запах так близко, как никогда. Просто позволяя себе зайти настолько далеко, чтобы уже не было обратного пути. Чтобы потом не жалеть о том, что не позволила ни себе, ни ему побыть счастливыми хоть миг, может даже почти предпоследний.       Его неумелые поцелуи становились все более глубокими, а руки, судорожно шарящие под ее футболкой – все более настойчивыми. И она не могла противиться самой себе, отвечая ему тем же, в порыве страсти прикусывая его губу, вздрагивая от каждого его прикосновения, слыша, как он сквозь поцелуй бормочет что-то невнятное и, вероятно, совершенно нецензурное. Кэрол льнула к охотнику всем телом, мечтая ощутить его каждым миллиметром собственной кожи, и довольно охнула, когда он, наконец, справившись с ее футболкой, одним рывком стянул свою собственную рубашку через голову и, отбросив вещь в сторону, прижал женщину к своей обнаженной груди.       Дыхания едва хватало на очередной поцелуй, а отдышаться в перерывах между, не давал восторг, с которым Пелетье встречала каждое робкое и отрывистое прикосновение его губ к своей шее, груди, плечам. Женщина краем сознания отметила, что с каждым новым ее вздохом, охотник, словно подбадриваемый ею, становился смелее, целуя жарче, лаская увереннее, сжимая в объятиях крепче.       Кэрол совершенно потерялась во времени и пространстве, запоздало осознав, что уже лежит на широкой кровати, покрытой пыльным покрывалом, а Дэрил нависает сверху, завороженно глядя на нее.       В следующий момент он уже снова покрывал ее тело поцелуями, получая ответные, наслаждаясь стонами, которые Кэрол, прикусывая нижнюю губу, пыталась приглушить, привычно стараясь не шуметь.       Первый резкий порыв вдруг сменился осторожными, плавными движениями охотника, его неумелыми ласками и каким-то невнятным бормотанием. И Кэрол испытала искреннее удивление от того, каким осторожным и чутким, оказывается, может быть грубоватый в обычной жизни Диксон, даже не догадываясь, каких усилий ему это стоило. Однако такие незначительные сейчас мысли тут же потонули в потоке ощущений, в которых женщина окончательно потерялась, отдаваясь во власть мужчины, открываясь для него и только для него, позволяя ему изучать себя, и познавая его самого в этом непривычном, но таком приятном и волнующем качестве любовника. *** – А я и не думала, что ты такой, – сонно пробормотала женщина, все еще прижимаясь к теплому боку Диксона.       Он уже не спал. Кэрол это знала. Вот только вставать и отправляться в путь именно сейчас, совсем не хотелось. Прежний мир, когда за окном не бродили ходячие, а выходить на улицу с целым военным арсеналом было не то, что не обязательно, а, мягко сказать, не принято, казалось, вернулся. Пусть и только в пределах одной маленькой комнатки, где двое лежали в одной постели, под одним одеялом, прижимаясь друг к другу и наслаждаясь этими короткими моментами близости. – Какой? – нахмурившись, спросил Дэрил.       Мужчина плохо помнил окончание ночи. Поначалу он старался контролировать себя, думая о том, о чем слышал когда-то и от кого-то. Что там говорили? Женщина любит ласку и поцелуи? И он старался дать Кэрол то, что не давал ни одной женщине до нее. Он сдерживался, чтобы не быть резким, помнил о поцелуях, чтобы ей было приятно и хорошо, и с удивлением замечал, что и помнить-то особенно не надо. Ему и без того хотелось покрывать поцелуями и ласкать, пусть и неумело и неуклюже, каждый сантиметр ее тела, хотелось, чтобы она продолжала вот так тихо и с придыханием произносить его имя, касаться его, стонать ему в губы, выгибаясь навстречу его грубоватым рукам. И в какой-то миг весь его самоконтроль полетел к чертям собачьим. Кажется, это произошло в тот момент, когда Кэрол выгнувшись под его ладонями, особенно сладко застонала и вцепилась тонкими пальцами в его широкие плечи.       Что было дальше, Диксон помнил смутно. Помнил, что ему было безумно хорошо. Ей вроде бы тоже. Ведь не убежала же она спозаранку продолжать сортировку вещей, или того хуже? Хотя, о чем она тогда? Неужели ошибся? – Нежный, – довольно прошептала она, поворачиваясь и утыкаясь носом в теплое плечо охотника.       Мужчина, не ожидавший такого определения, фыркнул и смущенно улыбнулся, в душе радуясь, что она не видит его счастливого взгляда, так не вяжущегося с возмущенным сопением, за которым он пытался скрыть ликование. Он все сделал, как надо. Его женщина, его Кэрол довольна. Кажется, он никогда так не радовался, что угодил кому-то. – На следующей неделе вылазка в аптеки намечается, – как бы между прочим, сообщил Диксон, – я тут подумал, в лекарствах ты ведь тоже лучше всех разбираешься? – вдруг спросил он, глядя на пустую стену напротив. – Я еще много в чем разбираюсь, – отозвалась Пелетье, поднимаясь на локтях и приникая к губам своего мужчины поцелуем. – Хорошо, – еле различимо пробурчал Дэрил, нависая над Кэрол, которой вдруг подумалось, что на вылазки она теперь будет ездить гораздо чаще.