Во всем виновата текила

В дверь настойчиво тарабанили. Тряхнув головой, Томми сбросил с себя остатки сна и, не одеваясь, пошел к двери. С каждым его шагом, стук становился все громче, отчего проклятия в сторону непрошеного гостя посыпались с двойной силой. Просто, какого черта? Будь там за дверьми хоть сама королева Британии, у него законный выходной день. Он резко тормознул посреди коридора, уже практически добравшись до конечной цели, с усилием повернул голову к одиноким часам на стене – шею беспощадно ломило. Семь. Сранных семь утра в воскресенье утром! Нет, он просто обязан кому-то врезать. И этот кто-то, наверняка, прячется за дверью. Не то чтобы Адам никогда не видел Томми голым, в чем последний вообще не был уверен (с некоторых пор он даже решил свести их пьянки к минимуму, чтобы по утрам не краснеть, слушая байки Ламберта из первых уст, так сказать), но светить членом на всю лестничную площадку было в новинку. - Выглядишь… мило. Адам таращился совершенно не смущаясь, отчего щеки Томми в миг стали пунцового цвета. Нерешительно застыв у двери, он никак не мог определиться, прикрывать самое ценное, или же выпроводить нежданного гостя. Вариант пригласить даже не рассматривался, вряд ли Кейси это оценит. Впрочем, у Адама были свои, совершенно иные планы. Вдоволь насмотревшись, он бесцеремонно толкнул своего гитариста плечом, ловко проскальзывая внутрь. - Ты всех в таком виде встречаешь? – спросил, усмехаясь – Томми все-таки соизволил прикрыться руками, хоть первоначальная картинка Адаму нравилась больше. - Нет, только тебя, − недовольно буркнул хозяин квартиры. - Я польщен. - Отлично! Можешь выметаться. Томми уже хотел было протянуть руку, чтобы приоткрыть дверь, как в последний момент, спохватился, несколько виновато глядя собеседнику в глаза. - Сам откроешь. - Поговорить нужно. Тон, не признающий возражения. Ну, конечно же, как он, всего лишь среднестатистический наемный работник, мог подумать, что его мнение вообще будет учитываться. - Как бы тебе так сказать… - Ты не один, − закончил за него Адам, улыбнувшись, как мартовский кот. И, отвечая на немой вопрос в глазах Томми, добавил, подмигивая. – По твоему дружку определил. Томми едва не молился, чтобы от смущения его кожа не покрылась багровыми пятнами. Он и без того постоянно перед Адамом оказывается в дурацких ситуациях. Вот как сейчас - давно бы одеться пора, а он устроил внеплановую вентиляцию для тела. Томми Джо в отличие от мистера Ламберта, не привыкший щеголять по квартире голышом, нервно сделал шаг назад, открывая доступ, кивнул в сторону гостиной: - Проходи. Адам так и остался стоять на месте, с интересом поглядывая на красного до кончика ушей Томми. Утро определенно стало в разы лучше, хоть еще буквально час назад он готов был умереть на месте после всего, что случилось. Он и думать не знал, что Томми может оказаться не один, однако, так даже намного интересней. Чуть поклонившись, копируя швейцара, рукой указал в сторону гостиной: - Только после тебя. Ухмылка стала еще шире, когда Томми, едва не скрипя зубами, начал медленно, но усердно боком продвигаться в указанном направлении. - Я не собираюсь воспользоваться твоим беспомощным состоянием, − как ни в чем не бывало заявил певец так же медленно следуя за хозяином квартиры. Томми натянуто улыбнулся: - Предпочитаю не поворачиваться к тебе задницей. - Раньше тебя это не смущало. - Раньше я был одет. - Не всегда. - Не всегда?! В ужасе Томми вскинул руки вверх, тыча указательным пальцем Адаму прямо в лицо. Певец точно знал, что сейчас с этих прелестных губ ангельского создания, польется ругань, обвинения и много прочей ерунды, которой Томми бросался, мало заботясь о том, прав он или виноват. Словно он, Адам, постоянно его спаивает, а после творит черти что! Он же его, наоборот, от десятков компрометирующих ситуаций спасал. Вот как и сейчас: этот придурок поперся открывать дверь, в чем мать родила! А если бы за дверьми оказался не он − Адам? Вскинув руки в примирительном жесте, Ламберт ловко развернул Рэтлиффа в нужном направлении, подталкивая вперед. - Расслабься, я там все уже видел. Однако, голая задница Томми Джо в трезвом состоянии была дебютом для обоих. *** Гитарист чувствовал на себе пронизывающий с ног до головы взгляд Адама, хоть сам, то и дело, поглядывал в сторону двери. Там, где за стеной теплая уютная спальня, в которой, черт возьми, валяются его штаны. Длинное покрывало, наспех снятое с дивана, совершенно не придавало уверенности, он до сих пор чувствовал себя голым придурком. А потом случилось то, что он, очевидно, мог предвидеть, но почему-то не стал. В дверях, укутавшись в простыню, стояла сонная Кейси, неуверенно переводя взгляд с одного парня на другого. Рэтлифф вздохнул еще тяжелее − он даже представлять не хочет, как они с Ламбертом выглядят со стороны. - Я услышала голоса и… − девушка запнулась на полуслове, крепче сжимая в руках простыню. Певец едва зубами не скрипнул от досады, вмиг помрачнев: прямо дежавю перед глазами. - Слишком много голых девиц для одного дня, − пробормотал себе под нос, устало потирая виски. - Что? - Говорю, может мне присоединится к вашему флэшмобу, а то я чувствую себя неуверенно на фоне ваших гол… гм, тел, − неопределенно жестикулируя, Адам вдруг начал закипать. – Ты… То есть, простите, Вы не могли бы свалить? − черт бы побрал всех баб вместе взятых! Он и думать не знал, что у него может быть столько негатива по отношению к прекрасному полу. Да и в каком месте они прекрасные-то?! Маньячки с ловко расставленными сетями. Вот, кто они. Подобной наглости Томми никак не мог ожидать. Кейси обязательно ему это припомнит, правда, если вспомнит его самого после подобной выходки Ламберта. - Я бы попросил, не грубить в моем доме. - У тебя здесь не церковь, − невозмутимо ответил певец, все еще прожигая взглядом застывшую девушку, которая, очевидно, совершенно не понимала прямых намеков. - И не бордель, чтобы выражаться, как… - Правда? Это уже было сверхнаглостью. Пусть Кейси и не любовь всей его жизни, не девушка и даже не подружка на ночь, однако… Что - «однако», Томми и сам не знал. По правде говоря, он познакомился с ней без году-неделя и через час-второй обязательно придумывал бы план, как помягче выпроводить уже наскучившую девицу домой. Собственно так Адам и был прощен. *** Собиралась девушка долго и упорно, словно проверяла степень терпения парней. И если Томми мало обращал внимание на то, с какой тщательностью Кейси прокрашивает ресницы, больше заботясь о том, как раздобыть штаны, не подарив при этом Адаму шанс - в очередной раз подколоть его своими гейскими намеками, то Адам не выдержал уже на десятой минуте. - Знаете, из Вас получилась бы самая отстойная любовница во всем мире. Столько времени возиться! – Ламберт вдруг принялся собирать вещи девушки, которая, как оказалось, не теряя времени, сумела за целую неделю развести в доме Ретлиффа бурную деятельность. – Пришедшая жена успела бы четвертовать Вас, мужа, затем воскресить, проделать все то же самое еще раз десять и даже отбыть срок где-нибудь на Алькатрасе! А Вы продолжали бы красить свои долбанные реснички! Не боитесь, что выпадут от сильной тяжести? - А Вы? И все-таки не умел Томми выбирать девушек. Все как на подбор - стервы-стервами. Сколько он не пытался вбить ему в голову, что девушка ангелом должна быть, а не чертом в юбке - все напрасно. Рот пошире, язык подлиннее – любимый типаж блондина. - Чем марафет наводить, лучше бы презервативами озаботились. Швырнув в угол комнаты весьма интересную вещицу, Адам с удовольствием отметил, что девушка, наконец-то, начала продвигаться в сторону двери. Ему казалось, что еще несколько секунд, и он сам вытолкает её за дверь, достаточно подробно рассказав о том, как быстро и в каком направлении двигаться. *** - Ну, и что это было? Томми с интересом смотрел, как ловко Адам управился с его пассией, забрав на себя всю «грязную» работу. Серцеед, одним словом. Страшно было представить, какое количество парней Адам выставил за дверь столь хорошо отшлифованной программой. Сразу видно, дело рук профессионала. - А что было? - Какая муха тебя укусила? Первый раз вижу, чтобы ты в таком тоне разговаривал с девушками. - Знаешь, Томми, все случается в первый раз… Собственно, об этом я и хотел поговорить. Судя по тому, что Адам заявился в такую рань, разговор действительно предстоял серьезный. По крайней мере, Томми хотелось так думать. Совсем некстати вспомнилось, что понятия о серьезности у них совершенно разные. Впрочем, как и о важности. В прошлый раз, в половину четвертого утра, Адаму было крайне важно решить, какое тату выбрать. И плевать, что сделал он его через месяц, в тот момент для него это было вопросом жизни и смерти. Оставалось надеяться, что сейчас у Адама действительно что-то стоящее. Томми еще раз окинул взглядом брюнета – вряд ли, скорее всего какая-нибудь чрезвычайно важная хрень, которая обязательно могла подождать еще часик-второй, а то и день-два. - Может, я для начала оденусь? – предположил Томми, уже грациозно поднимаясь, как Адам сразу же остановил его. - Нет, так даже лучше. - …? - То есть, это как-раз в тему. Такое уточнение, нужно сказать, пугало еще больше. Что он, черт возьми, хочет сообщить ему? - Знаешь, лучше я все-таки оденусь, − прозвучало совсем уж неуверенно. - Томми… - Я мигом! - … я переспал с девушкой. *** - Всего-то?! Ты правда сказал всего-то?! У меня, блядь, жизнь рушится, а ему «всего-то»! Казалось, что Адам хотел вытрясти из Томми всю душу. А гитарист все силился вспомнить, откуда это слово появилось у него в лексиконе. Нет, он все-таки не понимал, зачем так сильно кричать. Он услышал и после первого раза. Наверное… Впрочем, он теперь не уверен, что вообще сможет слышать. Но ту самую общую мысль уловил: Адам переспал с девушкой, и наступил вдруг апокалипсис, а он, Томми, чурбан неотесанный, раз не понимает этого. Вот уж действительно. - Окей, я понял, − он попытался, оттолкнуть Адама, но тот вцепился еще сильнее, в красках вырисовывая весь ужас пережитой ночи. – Да, понял я. Отпусти же меня, наконец-то! Кажется, ответный крик все же вернул Адама в реальность. Вспомнив, что разговаривать можно и на дистанции, певец с ногам забрался в мягкое кресло. - Я даже не помню, как это случилось! - Ты мне только что в красках все рассказывал, определись уже. - Не придирайся к словам, − в Томми полетела мягкая подушка. – Говорю, не пойму, как это получилось. И даже не думай вставлять сейчас свои «умненькие» комментарии! - И в мыслях не было. Своим "вставлять", ты сам и ответил, как оно у вас получилось. - Тебе что, меня совсем не жаль? – Адам сделал самое жалостливое лицо из своего богатого арсенала. - Какой накал страстей. Да брось, это просто секс. Как же, просто секс! Среднестатическому натуралу не понять - каково это, Адам был уверен на все сто процентов. Это словно предать самого себя, да что там, всех их! Они, черт возьми, за права борются, доказывают, пытаются жизнь нормальную построить, а он под первую попавшуюся юбку прыгнул. Неловко как-то получилось. Ему всего лишь нужно было три стопки текилы и все понимающий бармен. Но три стопки плавно перетекли в две бутылки, а дохуя понимающий бармен любезно помог вызвать такси. По столь высокому профессионализму премия плачет, не иначе. И, главное, девушка вся из себя мечта. Такие сами в руки не идут, таких долго добиваются. А он сорвал джек-пот, и, вроде бы, радоваться нужно, если бы не одно «но». Это была девушка. - Рэтлифф, у меня трагедия жизни, как ты не понимаешь?! - Послушай, я с этой трагедией уже три десятка отлично живу. Так что перестань паниковать, от секса с девушкой еще никто не умирал. - Я буду первым! - Не драматизируй. Вот не зря Томми был уверен, что проблема опять высосана из пальца! Ну, переспал с девушкой, с кем не бывает? Не столь велика потеря. С Адама вообще не убавилось. Это не собственную задницу подставлять! Обычный секс безо всяких потерь, только счастливее друг друга сделали. Девушка так уж точно осталась довольна, в этом Томми был уверен. А Адам… Адам переживет. Опять зальет великое горе текилой и, дай бог, под боком окажется кто-то с сюрпризом под юбкой. Однако, глядя на скорбящее лицо друга, гитарист понимал, насколько крепко задела Адама эта тема. Дурашка, одним словом. Создавалось впечатление, что он нарочно выставляет себя в плохом свете, что бы ни случилось. Постоянные попытки извиниться, что-то изменить, исправить. Томми видел, как сложно дается Ламберту быть сильным для всех. Играть на публику - это не жизнь проживать. Эти две реальности не переплести, не сделать единым целым, но нужно научиться проживать каждую из них, не принося урона второй. Это сложно. И Адам справляется. Почти справляется… а потом груз давления становится слишком велик, и тормоза срывают, приводя его наутро под дверь квартиры лучшего друга. Томми даже кажется это милым, если бы не серая горечь, спрятанная глубоко в глазах напротив. - Ты все слишком близко принимаешь к сердцу, − Томми Джо в который раз пытался донести до Адама ту самую истину. Сколько таких попыток уже было? Не сосчитать. – Я тебе тысячу раз говорил, перестать маяться ерундой, и половина твоих, так называемых, вопросов жизни и смерти отпадут сами собой! Вот увидишь. - Это все она виновата, − тот, казалось, его и вовсе не слышал, нервно покусывая пальцы. - Как же! Вот стерва испортила мне друга, и рука даже не дрогнула. А был ведь живой картинкой кодекса геев! - Да! Я просто невинная жертва обстоятельств! И вздох облегчения вместе с радостной улыбкой на лице. От подобного зрелища Томми устало прячет лицо в складках покрывала, открывая для себя одну простую истину: он ничерта не понимает в жизни. В логике Адама уж точно. - Ты и невинность в одном предложении - это как водка с молоком, смешивать можно, но лучше не стоит. *** Сидеть на кухне и пить крепкий кофе Томми нравится больше: в сон больше не клонит, да и к тому же на нем появились штаны. Собственно на этом его гардероб заканчивался. Ценитель прекрасного, сидевший сейчас напротив с насквозь прожигающим взглядом, изъявил желание - как можно скорее выпить напиток богов, с озорством отмечая, что от прекрасного вида хозяина квартиры, тошноту как рукой сняло. Томми все еще не знал, считать ли это комплиментом, но для надежности схватил первый попавшийся ремень для штанов. Все еще небезопасно, но уже в разы надежнее. Разговор не клеился. Точнее они зашли в тупик. Это случается, когда твой друг переспит по пьяни черти с кем, а после душу тебе изливает, ожидая, что ты волшебник или кто-то вроде того: трах-тибидох, и нет проблемы. - Тебе хоть понравилось? – Томми с усердием елозит ложечкой по дну чашки, безуспешно пытаясь разрядить обстановку. И непонятно, то ли Адам так взбудоражен его видом, то ли отголоски ночи никак не отпустят. - Иди к черту. - Это "да" или "нет"? - Это - иди к черту. Вот так и делай добрые дела после этого. Они синхронно посматривают с Адамом на часы и проводят в полном молчании еще десять минут, после которых Томми повторяет попытку взбодрить Адама. Очень неудачную, нужно сказать, попытку. - Может, это вовсе и не девушка была, а ты почем зря панику разводишь? - Ты издеваешься? По-твоему, я не заметил бы член, будь он там? - Ну, может маленький… - …? - Очень-очень маленький, − совсем нерешительно подытожил. Теперь Томми с гордостью может сказать, что знает, как смотрят на идиотов. Осуждающе, с нескрываемым удивлением и немым вопросом в глазах. После кофе в ход идут бутерброды, и Адам искренне не понимает, как ему вообще кусок в горло лезет. Он думает, что, наверное, Томми и не настолько неправ в своих доводах, и он вправду почем зря нервничает. Но перед глазами вновь и вновь всплывают эпизоды минувшей ночи, и долбанной ветчиной, так вовремя застрявшей в горле, хочется подавиться. Ему кажется несправедливым, что он запомнил именно эту ночь. Это поганый закон подлости, который, наверняка, ненавидит геев. Не радужные мысли вновь прерывает Томми, милыми попытками вызвать улыбку на его лице. Он правда ему очень благодарен. Но, на самом деле, единственное, что сейчас может осчастливить его, так это понимание в любимой блондинистой голове. До одури абсурдная ситуация, не считая того, что Томми действительно не понимает прозрачных намеков. Впрочем, как и прямых, Адам не раз имел честь удостовериться. Певец всего лишь надеется, что каждый раз сжимающееся от ревности сердце, не толкнет его на действительно страшную ошибку, которую не исправишь, поплакавшись на плече гитариста. - Можно вопрос? - Валяй. - Нет, если не хочешь, ты, конечно же, можешь отказаться. Это очень личный вопрос… Странный. Адам действительно хочет услышать этот странный вопрос. Где-то в глубине души он надеется, что это поможет им сдвинуться с мертвой точки, обозначив реальные границы того, кто чего хочет. И он совсем не сгорел бы от стыда с укоризненного: «Адам, какого хрена ты ТАК пялишься?», ответив Томми впервые честно. Сейчас он действительно готов к этому. Ведь неизвестность того, что он может еще сделать из-за этого парня, пугает. - Томми, спрашивай уже! Вряд ли что-то может быть ужаснее сегодняшней ночи! - Уверен? - Томми, блядь, не выводи! - Ты её по стандартному, или по привычке – в попку? Нет, Адам не может понять, за что полюбил идиота. *** Когда Адам оказывается уже практически за дверью квартиры, в голову приходит самая безумная мысль, о которой он уже жалеет. И он совершенно точно уверен, что сейчас же нужно уйти, однако ноги сами его разворачивают в обратном направлении, приводя вплотную к Томми. - Как там говорят? Один раз - не пида… - А от меня ты что хочешь? Рэтлиффа пугает эта внезапная перемена. Он видит, как Адам облизывает пересохшие губы, словно на что-то решаясь, и отступает на шаг назад. - Томми, скажи, ты мой друг, да? Его хватает на один подозрительный неуверенный кивок. Не то чтобы он боялся Ламберта, но в случае чего... − он оглядывается по сторонам в поиске путей к бегству. И с ужасом осознает, что бежать-то будет вовсе не от Адама, а своих желаний. - Ты мой самый лучший друг, да? - Знаешь, я начинаю сомневаться. - Ты должен мне помочь! - Как? - Займемся сексом? - Что, прости?! Томми начинает смеяться, нервно передергивая плечами. Адам не смеется, и это говорит о многом. Например, о том, что бежать нужно немедленно, иначе после жалеть будут оба. Но тело предательски сковывает, застыв на месте. - Ой, ну что же я сходу... испугал. Эм… − певец делает задумчивое лицо, почесывая подбородок. Ему от того, как Томми смотрит на него, очень даже весело. Словно и не было недавней скорби о своем первом гетеросексуальном опыте. Он ему, можно сказать, дружеское плечо подставил, а вместо благодарности его просят подставить кое-что другое. – Познаем силу нашей любви в объятиях ноч… то есть дня. Покажем, как сильно мы чувствуем друг друга. Выразим взаимную… А-а плевать, Томми, если ты мой друг, то поможешь мне, даже если для этого нужно потра… заняться любовью! - Я даже комментировать это не стану, − оттолкнув Адама, он уже было скрылся в своей комнате, но любопытство оказалось сильнее. − Хотя нет, спрошу. Позволь узнать, каким боком тебе это поможет? Избежишь психологической травмы от того, что твой член за три десятка лет впервые встретился с вагиной? Или… Вау! Оказывается, других вариантов у меня даже нет! Может, просветишь? - Ну, это как… поддержка. Да, точно, поддержка. Мужская солидарность даже! Чтобы я не чувствовал себя так уныло от того, что нарушил свои жизненные принципы и переспал с женщиной, ты должен переспать с мужчиной. Вот. - Ты больной. - Ты должен. - Послушай, мы этот этап еще в школе проходили. Не знакомы слова - «тебе своя голова на плечах для чего»? Ты бы меня еще на слабо взял! - А что, слабо?! Он все же скрывается в своей комнате, громко хлопая дверью напоследок. И как, черт возьми, он мог подумать, что, возможно, влюблен в этого придурка? У них нет совершенно ничего общего. Абсолютно! - Просто признай, что тебе слабо заняться со мной сексом! – доносится из-за двери крик, напрочь выбивая из колеи здравый смысл. – Слабо-слабо-слабо! - Кому? Мне?! Проваливай за текилой, мистер Ламберт, пока я думаю, как ты будешь отрабатывать свой проигрыш!