***
Только когда Гвен попросила сходить с ней за подарками, Мерлин вспомнил, что совершенно ничего не купил Артуру. И даже не имел ни одной здравой идеи на горизонте, что бы это могло быть. Это было проблемой. Рождество вообще подкралось незаметно, Мерлин и глазом не успел моргнуть, как ноябрь закончился, начался декабрь и совершенно случайно оказалось, что праздники уже через неделю. Мерлин разучился дарить подарки от слова «совсем». Ну как разучился. Не умел вовсе. Мама всегда скидывала ссылки всякой ерунды, которую хотела бы себе заказать, поэтому к праздникам Мерлин просто покупал все скопом и отправлял домой. Уилл саботировал праздники вообще, поэтому ему дарить хоть что-то было совершенно бесполезно. Мерлин честно пытался первое время и это было жутко неловко. А больше близких людей у него и не было. Поэтому вопрос с подарком Артуру навис над Мерлином Дамокловым мечом и вот-вот грозил рухнуть ему на голову. - Подожди, ты хочешь сказать, что у него есть пригласительный на одну из самых крутых выставок этого года, куда он позвал тебя, а ты сейчас уже тридцать минут отрицаешь, что это свидание? – еще раз уточнила Гвен, останавливаясь возле огромной ёлки посреди торгового центра и с возмущением смотря на Мерлина снизу-вверх. – Как ты можешь быть таким прекрасным художником, если настолько слепой? - Не стоит выдавать ожидаемое за действительное, - вздохнул Мерлин, перекладывая кучу пакетов из одной руки в другую. – Я же не отрицаю того факта, что мне бы очень хотелось, чтобы это было свидание. Но это же Артур. - Вот именно, - девушка всплеснула руками, практически задевая мужчину в новогодней шапке, который хмуро на нее посмотрел, но промолчал. – Это Артур! Мерлин вообще был удивлен, что сказал это вслух. Он яростно отрицал свое влечение к Артуру все предыдущие разговоры, но тут сдался практически без боя. Возможно, потому что врать даже самому себе было сложно, а возможно это на него пагубно влияла вся эта предрождественская суета. Кардифф вообще за короткий срок превратился в сказочный город, мерцающий тысячами огоньков и наполненный запахами ели, кофе и надвигающейся зимы. Даже полное отсутствие снега не мешало прочувствовать всю рождественскую атмосферу. И вместе со всем этим, в воздухе будто застыло ожидание чуда, заставляющее людей улыбаться, брать друг друга за руки и целоваться в свете огней. Все это окружило Мерлина внезапно и уже неделю он ходил по улицам будто пьяный, пошатываясь от внезапно нахлынувшей нежности к миру, от чувств внутри и Артура, медленно сводящего с ума теплыми взглядами и какими-то незначительными мелочами, которых для него никто раньше не делал. Мерлин впитывал в себя все это, чтобы потом когда-нибудь зарисовать. Потому что именно таким надо делиться. - Не понимаю, о чем ты говоришь, - упрямо покачал головой Мерлин, мягко подталкивая девушку к выходу. – И вообще… - И вообще, мне как раз надо было посмотреть платье на вечеринку, пошли, - Гвен развернулась и пошла в противоположную от выхода сторону, обрекая Мерлина на еще час мучительных угрызений совести, что он так и не придумал подарок. Ладно, у него еще есть время. Дней пять.***
Артур стоял возле корпуса и смотрел в темное небо. На него сыпался мелкий снег, который, кажется, таял даже не долетая до земли. Вокруг было оглушающе тихо. После шумного бара, в котором толпа мужиков два часа напряженно следила за мячом, а когда Метс забивали – орали и обнимались с такой силой, что казалось, что вот-вот понесут численные потери, такая тишина казалась почти невыносимой. Однако Артуру было так хорошо и спокойно, что он только огромным усилием воли сдвинул себя с места. Было жаль уходить от ласкового холодного ветра, покачивающихся голых деревьев мерцающих желтоватой подсветкой и разлитого по улицам города спокойствия. Но там, за дверями, его ждал Мерлин. Артур выпил сегодня ровно столько, чтобы чувствовать себя расслабленным и счастливым, но еще не пьяным. Ему хотелось уюта, тяжести чужой головы на плече и ощущения дома. Сегодня Артур был на редкость сентиментален, но кажется, таким был не только он, а весь мир в целом. Или он что-то неправильно чувствовал, кто знает. Открыв дверь, парень уже было набрал в легкие воздуха, чтобы предложить посмотреть самый рождественский фильм, который они только смогут найти на просторах интернета, потому что такое состояние нельзя упускать, а если у Мерлина его нет, то Артур с радостью поделится – в нем найдется этого добра на них двоих. Но слова застряли у него в горле, потому что Мерлин спал. Запутавшись в сбитом одеяле, обнимая руками подушку, расслабленный и вымотанный Мерлин спал, уткнувшись носом в альбом с эскизами. Артур скользнул взглядом по голой ноге, чуть согнутой в колене, по кусочку белоснежной спины, виднеющейся из-за задравшейся футболке, по худым рукам, по острым скулам и встрепанным волосам, в полумраке казавшимися почти черными. В углу комнаты мерцала огнями наряженная ёлка, освещая Мерлина тускловатым светом и заставляя тени играть на его коже. Внутри Артура что-то ухнуло и разлилось кислотой в груди. Справившись с дыханием, Артур шагнул в комнату, тихо прикрывая дверь и снимая с себя куртку. Взгляд от Мерлина оторвать он так и не мог. Хотелось коснуться его, провести руками по голени, потом чуть выше, скользя по внутренней части бедра и заставляя тело вздрагивать от нежных прикосновений. Хотелось провести носом по выпирающим ребрам, выше к тонкой шее и наконец вздохнуть тяжелый запах самого Мерлина. Хотелось почувствовать, как Мерлин будет лениво просыпаться, млея от тепла и тяжести тела, нависающего над ним, как будет улыбаться легким поцелуям и пытаться что-то сказать за секунду до того, как Артур накроет его губы своими губами. Но все это Артур проебал даже не достигнув. И он не имеет права сейчас так жадно рассматривать долговязого и такого открытого Мерлина. Вместе с желанием, заставляющим Артура легко дрожать, снова хлынуло чувство вины, сметая все хорошее на своем пути. Артуру было тошно от самого себя настолько, что он просто не знал куда девать все эти чувства. Слишком много, слишком обжигающе. Да как он вообще мог сделать настолько больно человеку, который ему доверял. Артур практически свернулся клубком у кровати Мерлина, положив голову на матрас и отчаянно пытаясь справиться с отравляющим его чувством. Щеки горели огнем, в глазах щипало и очень хотелось просто взять и вытряхнуть все мысли из головы, но увы, такой функции, это дурацкое человеческое тело не предоставляло. Если бы Артура попросили описать его состояние, это было бы слово «плохо» растянутое на бесконечность. Просто отравленная жутким чувством – за все, за то, что он сделал, за слова, за действия, за то, что он смеет хотеть Мерлина, думать о нем, надеяться на лучшее – нить, протянутая через каждое мгновение, которое Артур сейчас переживал. Он бы остался тут на вечность – на холодном полу, сжимая край простыни и глядя на яркие лампочки на ёлке, если бы не… - Артур? Ты чего тут сидишь? – парень повернулся на хриплый голос и тут же завис, смотря на пытающегося проморгаться Мерлина. Сонного, немного потерянного и такого домашнего. Ко всей какофонии чувств добавилась нежность. И этого Артур уже не вынес. - Прости меня, - бездумно выдохнул блондин, глядя в глаза другу. – Пожалуйста, прости меня. Я больше не могу. Мерлин, только немного начавший контактировать с реальностью, наконец сфокусировался и поймал направленный на него взгляд. И задохнулся. Он никогда не видел такого Артура. Да вообще не представлял, что увидит когда-нибудь. На него смотрели глаза, полные боли и сожаления, молящие с таким отчаянием, что Мерлин был уверен – нет ни одного языка в мире, способного передать те чувства, что сейчас обрушились на него. Артур был словно раненный зверь, одновременно боящийся, что человек перед ним сейчас всадит ему нож в сердце, и в то же время отчаянно желающий этого. Он вообще не думал, что Артур до сих пор переживает. Пендрагон казался таким беззаботным, увлеченным новой жизнью, приветливым и расслабленным, что Мерлин упустил из виду, что Артур до сих пор оказывается сжирал себя изнутри. Иначе бы сейчас так не смотрел. Иначе бы не перестал избегать касаний. Иначе бы тут не сидел. Артура очень хотелось защитить. В первую очередь, от самого себя. - Иди сюда, - Мерлин легко взял парня за запястье и потянул вверх. Артур послушно встал, не сводя с Мерлина все тот же взгляд, к которому теперь примешивалась легкая растерянность. – Давай, разувайся и ложись, - сказал Мерлин, отодвигаясь к стене и освобождая место для Артура. Неловко стянув с себя кроссовки и на секунду замешкавшись, решая уместно ли будет избавляться от джинсов, Артур все же оставил их на месте и присел на кровать Мерлина. - Дурак, - нежно сказал Мерлин, дергая парня за футболку и заставляя улечься лицом к нему. Артур все равно оставался на расстоянии. – А теперь слушай очень внимательно. Ты – Мерлин ткнул пальцем в грудь блондина, - давно прощен. Единственный, кто теперь должен простить тебя – ты сам. Знаю, тебя воспитали так, что любая ошибка – это крах. Это конец света, и ты теперь недостоин существования, - Мерлин видел, как блеснули голубые глаза напротив, словно что-то вспоминая. Парень вздохнул и коснулся пальцами щеки Артура. – Но это не так. Ты наворотил дел, но это не значит, что их невозможно исправить. Если бы было невозможно, я бы не был здесь. Понимаешь? – Мерлин большим пальцем провел по скуле Артура и того ощутимо тряхнуло. Холодные пальцы Мерлина воспринимались как раскаленное железо, а сам Артур не желал даже шевелиться, чтобы не рушить это мгновение. Словно, если он так неподвижно замрет, то замрет и время вместе с ним. - Я не должен был, - пробормотал Артур, опуская взгляд и смотря на растянутый ворот Мерлиновой футболки. – Ты не представляешь, как сильно я себя ненавижу… за все. За то, что это вообще появилось в моей голове, за то, что хотел сделать тебе больно, за то, что сделал это. Я хотел утешения, но… Артур замолчал, но Мерлин понял, что тот хотел сказать. Многие годы единственным способом проявления чувств для Артура были действия. Широкие жесты, бездумная помощь, драки, секс. Все что угодно, кроме проявления эмоций, которые с самого детства запирались на замок. Артур привык действовать, вместо того, чтобы говорить. Тело для него было главным инструментом. В то время, когда сам Мерлин предпочитал слова. Они нашли самые уязвимые точки друг друга только в тот момент, когда от души прошлись по ним. И сейчас, Артур смотрел на Мерлина и у него буквально покалывало губы от того, как сильно он хотел его поцеловать. Чтобы объяснить, передать все, что он чувствует. Потому что слова собирались в неуклюжие предложения и их было так мало. - Прости себя, - еще раз повторил Мерлин. – И все будет в порядке. Я помогу. С этими словами он подвинулся ближе, буквально вжимаясь всем телом в Артура. Прижимаясь к широкой груди, Мерлин слышал, как отчаянно колотилось сердце, чувствовал пальцами как дрожат сильные мышцы спины и слышал рваное дыхание. Когда тяжелые руки опустились на его спину, когда Артур уткнулся носом ему в макушку и выдохнул тихое «спасибо», вот только тогда Мерлин смог закрыть глаза и расслабиться в обнимающих его руках. Они справятся. Должны.***
Мерлин не отдавал отчета ни себе, ни тому, что происходило вокруг, пока он рисовал. В эти моменты существовал он и работа перед ним. Все, больше ничего не имело значения. Он будто переключался в другую реальность, где было все абсолютно понятно и знакомо, где не нужно было переживать, что что-то пойдет не по плану – его просто не было. Поэтому, когда он вынырнул из этого транса и оглянулся по сторонам, было уже далеко за полдень, а пары грозились подойти к концу. Впрочем, никто их из кабинета не гнал, все вокруг были точно такими же и знали какого это – рисовать. Если пробило, то лучше не трогать, а то ускользнет то самое состояние и ничего потом с этим не сделаешь, будешь сидеть как баран, смотреть на холст и чувствовать себя абсолютно беспомощным. Положив кисть, Мерлин безжалостно вытер руки о тряпку, но все равно заметил пару цветастых пятен на толстовке. Нет, ее было вообще не жаль, кто в своем уме надевает на пары, где пишут маслом то, что жалко. Просто он надеялся продержаться чуть дольше обычного, прежде чем угробит и эту вещь. Впрочем, толстовка была Артура, поэтому было не жалко дважды. Справедливости ради, в этот раз он взял вещь не из вредности, а потому, что Артур все равно собирался её выкидывать. И сделал бы это, если бы Мерлин не отобрал с комментариями, что он голодный художник и ему нужен расходный материал в котором надо на пары ходить. И это было лучшее решение, потому что толстовка оказалась жутко теплой, огромной и удобной. - Не понимаю, - сказала Фрея, сидящая рядом, - как тебе не жаль марать вещи своего парня. - Что? – удивленно взглянул на нее Мерлин, отвлекаясь от ярко-голубых пятен на рукавах. - Ну смотри, - протянула девушка, тоже откладывая кисть и разворачиваясь к одногруппнику. – Эта толстовка явно старая и растянутая, хотя до этого я ни раз тебя в ней не видела – это раз. Второе – она на несколько размеров больше, что тоже на тебя не похоже, ты хоть и ходишь в мешках, но это скорее связано с тем, что на тебе любая вещь будет болтаться. – Мерлин поморщился, Фрея была очень сильно права. – И, наконец, от толстовки пахнет дорогим парфюмом, которым ты точно не пользуешься, иначе бы мы за два года тут или все повесились, или дружно выбили из тебя такую привычку. Элементарно! Мерлин пару раз хлопнул глазами, смотря на подругу. Её бы в детективы пойти, а не в художники. Ну, или эта способность вшита во всех девушек с рождения, кто их там разберет. - Артур не мой парень, - упрямо сказал Мерлин, чуть краснея. Фрея выгнула бровь. - Убеждай себя в этом, - самодовольно сказала она. – Ты в его вещах появляешься чаще, чем я пересматриваю «Секс в большом городе». А это еще надо постараться. - Ну так нам впарили семь пар живописи в неделю, - возмутился Мерлин. Не то что бы он был не рад такому количеству занятий, наоборот, можно было бы и побольше. Просто это же логичная взаимосвязь. И запах Артура, который сопровождает Мерлина теперь повсюду тут совершенно ни при чем. - Ну так ты и не только на них в его одежде ходишь, - передразнила его Фрея. – Ладно, оправдывайся как хочешь. Факт на лицо – ты в его одежде. И это безумно мило. Мерлин вздохнул и вернулся к работе. Ему тут еще кучу косяков исправлять, ему некогда думать о всяких там дурацких теориях сентиментальных девчонок. Конечно же, у него это не получилось. Он думал о словах Фреи весь день, вплоть до момента, как вернулся в комнату и начал гипнотизировать веточку искусственной омелы, купленную пару дней назад, когда они с Гвен шатались по тому огромному торговому центру. Зачем он её купил, Мерлин решительно не понимал. Как и не понимал, какая нелегкая заставила его сходить на кухню за табуреткой, забраться на нее и прикрепить омелу над дверью. Ладно, возможно понимал. Может быть, Артур соизволит поднять голову и заметит ее в момент, когда будет идти, чтобы включить чайник. А Мерлин, к примеру, очень удачно будет проходить мимо, обратно в комнату. И Артур, на секунду зависнув, протянет руку, цепляясь за футболку Мерлина. Подтащит к себе растерянного парня, чтобы в следующую секунду поцеловать. А Мерлин будет не против. Исключительно потому, что они оба чтут традиции, а не потому что от близости друг друга у них кружится голова. А еще Мерлину совершенно точно следует срочно перестать думать об этом, потому что тяжесть внизу живота, все еще окружающий его запах Артура, его треклятая толстовка на его теле – все это слишком, чтобы не начать сходить с ума. Господи боже, он возбудился только от одной мысли каково это было бы – целовать Артура. Ему точно пора лечиться. Мерлин зашел в ванну с твердым намерением умыться и хотябы немного остудить голову, даже открыл кран с холодной водой, но совершенно не вовремя вспомнил, какого это – лежать с теплым сильным Артуром в одной постели, чувствовать его дыхание, сердцебиение. Какого проспаться рядом с ним, сонно выпутываться из одеяла и неловко отводить глаза, чтобы не зависнуть, рассматривая встрепанные волосы, сонные голубые глаза и обветренные губы, растягивающиеся в счастливой улыбке. Мерлин сдался и скользнул рукой под толстовку, царапая живот и легко проводя по коже над краем джинсов, медленно опускаясь вниз и наконец накрывая рукой вставший член, тем самым выбивая из груди облегченный вздох. Уже начиная расстегивать джинсы, он услышал, как хлопнула входная дверь и раздался голос Артура, зовущий его. Что вообще не способствовало успокоению. Вот блять. Застегнув джинсы обратно, Мерлин глубоко вздохнул, плеснул в лицо холодной водой и заставил посмотреться в зеркало. Ужасно, Артур сразу поймет, чем он тут занимался и будет еще более неловко. Хотя казалось бы, куда уж. Все выдает предательский румянец, расползшийся по светлой коже заметными красными пятнами. А еще совершенно шальной взгляд и полное неумение Мерлина контролировать мимику. Ладно, была не была. - Эй, утка-мандаринка, ты чего там застрял? – крикнул ему Артур, стоило Мерлину открыть дверь и выйти в комнату. Блондин стоял к нему спиной, роясь в рюкзаке и силясь там что-то найти. - Отмывался от краски, - кашлянув, ответил Эмрис. В горле было совсем сухо. Артур повернулся к нему, держа в руках белый шнур от зарядки и явно собираясь сказать что-то нелестное о студентах-художниках, умении Мерлина пользоваться кисточками и еще что-то, но завис. Мерлин почти физически чувствовал, как его облизывают взглядом, не упуская из внимания ни помявшуюся толстовку, ни красные щеки, ни скрещенные в защитном жесте руки. Ничего. И, плавясь под этим взглядом, Мерлин не чувствовал, чтобы возбуждение хоть немного отступило. Скорее, наоборот. - Душно что-то, окно открой, - как можно более непринужденно сказал Мерлин и ретировался на кухню, где тут же деловито загремел немытой посудой. Артур же остался в комнате. Держать в руках помирающий телефон, шнур и себя.***
Судя по количеству дорогущих машин перед зданием галереи, можно было сказать точно две вещи: во-первых, Артур определенно умел находить полезные знакомства, а во-вторых, там, за стеклянными дверями, просто тьма народу. Что приводило рядом стоящего Мерлина в священный ужас. Они только что вылезли из такси и теперь оба с удивлением рассматривали невысокое, полностью прозрачное здание, сейчас светившееся изнутри теплым светом. В окнах всех трех этажей уже мелькали люди с бокалами и белозубыми улыбками. Артур скорее почувствовал, чем услышал, судорожный вздох своего спутника, поэтому, прежде чем успел подумать, не глядя протянул руку и легонько сжал холодную ладонь, словно напоминая – не бойся, я рядом. Мерлин же, в свою очередь, вместо того, чтобы уйти от прикосновения, неожиданно сильно вцепился в руку Артура, переплетая их пальцы и прижимаясь ближе. Артур повернулся и удивленно посмотрел на друга. Лицо Мерлина выражало крайнюю степень сосредоточенности. Он нервно прикусывал губы, кажется, даже не осознавая этого, внимательно разглядывал неспешно заходящих в галерею людей и периодически встряхивал головой, откидывая в сторону непослушно лежащие волосы. Артур вспомнил, как Мерлин почти час проторчал перед зеркалом в ванной, пытаясь совладать с ними, но проигрывал эту битву раз за разом. Усмехнувшись, Артур сделал шаг вперед и потянул за собой Мерлина, сначала в здание, а потом в толпу людей. Они не произнесли ни слова, с того момента, как вышли из машины. Артуру было привычно на таких мероприятиях, он перебывал на сотнях подобных, поэтому просто ненадолго вернулся к своему прежнему амплуа – губы сами собой растянулись в вежливой улыбке, в жестах теперь скользила легкая небрежность. Он даже невольно замедлил шаг, заставляя себя двигаться более плавно, будто это он тут – произведение искусства, которым надо любоваться. Только между прежним Артуром и этим было одно важное отличие. И это отличие шло рядом, держало его за руку и то и дело прикасалось своим плечом к нему, словно ища поддержки. Артуру нравилось. На удивление, Мерлин рядом ощущался единственно правильным, ранее недостающим кусочком всей картины. Не смотря на то, как тот был напряжен, чувствовал себя не в своей тарелке и явно находился где-то между «Артур, давай уйдем, я уже насмотрелся» и «я видел вон там наливают вискарь». Поэтому Пендрагон, не долго думая, завернул к первой попавшейся картине и остановился. - Расслабься, - мягко сказал Артур, переводя взгляд на Мерлина. Тот в упор смотрел на картину, но кажется, даже не замечал ее, - я с тобой, а значит ничего плохого не случится. - Я тебе верю, - пробормотал Мерлин. – Просто немного паникую. Ну ладно, много. Ладно, я в ужасе. Ты вообще видел этих людей? – парень перевел взгляд на Артура. Тот с недовольством распознал плещущуюся в голубых глазах панику. – Они же хреновы совершенства! Откуда в нашем городе столько идеальных людей. Господи боже мой, я только за первые три минуты увидел, как минимум троих, кто может одним словом уничтожить мою даже не начавшуюся карьеру художника. Я же катастрофа, а если я сейчас упаду на кого-нибудь, а если… Артур хмуро наблюдал за все больше паникующим Мерлином, неосознанно подтягивая его к себе все ближе. - Мерлин, - вкрадчиво начал он, прерывая монолог, - отставить истерику. Еще ничего не сучилось и мы только пришли, а ты уже конец света себе нафантазировал. Взгляд Мерлина сменился на жалостливый. - Но… - начал было он, но Артур отработанным жестом схватил бокал шампанского с подноса мимо проходящего официанта и вручил Мерлину. - Давай пей, прекращай загоняться и пошли наслаждаться искусством. Или что вы художники делаете на чужих выставках. Заодно расскажешь, что ценного в этой непонятной мазне, - блондин кивнул на огромный черный холст с бело-зелеными разводами, заворачивающимися в тугую спираль. Мерлин послушно отпил шампанское и уже более осмысленно взглянул на работу перед собой. После чего возмущенно стрельнул глазами в Артура и пустился в долгие объяснения что тут вообще происходит. Они успели добраться практически до середины зала на втором этаже – этот путь занял у них больше часа. Мерлин не переставая комментировал и объяснял нюансы (складывалось впечатление, что он готовился к выставке, перечитав все, что было на сайте и в интернете по этой теме), а Артур отпускал ехидные комментарии, провоцируя еще больший поток информации. Мерлин расслабился и в пол голоса горячо спорил с Артуром. Тот же краем глаза уже начал замечать прислушивающихся к их разговорам людей, то и дело согласно ухмыляющихся на острые формулировки Мерлина, не стесняющегося в выражениях. Артур с восторгом наблюдал за разгоряченным Мерлином, его порозовевшими скулами, радостно блестящими глазами, смотрящими с одинаковым восторгом то на него, то на картины. И чувствовал, как его всего затапливает такая нежность, что хочется прямо сейчас сгрести это лопоухое чудо в охапку, прижать к себе, уткнуться носом во взъерошенные волосы и не отпускать вообще никогда. Но Артур смиренно продолжал слушать, нихрена не понимать и держать Мерлина за руку, которую он так и не убрал. Мерлин уже было оторвался от довольно причудливой скульптуры многоэтажки с женской головой и ногами («Артур, ты что, не понял? Это женщина-дом. Но не в традиционно-патриархальном смысле хранительницы очага и прочего бреда, а как раз в противоположном. Она та, через которую проходят сотни людей. А может быть всего один. А может десять. Но это решать только ей, потому что видишь – только она вольна открыть дверь.») как перед ними, будто бы из воздуха, появилась фигура. - Привет, мальчики, - ослепительно улыбаясь произнесла Флёр и тряхнула когда-то аккуратно уложенными волосами, в которых сейчас уже успели запутаться золотистые искры конфетти. Она будто светилась изнутри, хотя была в простом черном платье. Но казалось, будто именно от нее исходит весь свет в помещении, затмевая даже рождественские мерцающие гирлянды где-то на фоне в районе стола с закусками. - Привет, - Артур радостно улыбнулся, - весь вечер пытаюсь тебя высмотреть, куда ты пропала? - Ой, - Флёр слегка поморщилась и махнула рукой, - как всегда, в последнюю минуту что-то идет не так. Я была к этому готова, но все равно отняло кучу времени. Но я смотрю, вы тут не скучаете. Девушка перевела взгляд на Мерлина и Артур только в эту секунду осознал, что так и не познакомил их. - Не скучаем, - усмехнулся он, - Мерлин устроил мне личную экскурсию. Кстати, познакомься, это мой… - Артур замялся, сам не зная почему. Флёр метнула на него задорный взгляд и весело фыркнула. - Твой Мерлин, я уже поняла. Очень приятно, - девушка чуть развернулась к Мерлину, а Артур с ужасом понял, что тот как-то странно притих с самого начала разговора, - я Флёр, куратор этой выставки. Очень рада, что Артур додумался взять с собой того, кто умеет ценить искусство. - Приятно познакомиться, - знакомым хриплым тем самым голосом наконец отозвался Мерлин и Артура буквально подбросило на месте. Ошарашенно повернувшись, он имел возможность пронаблюдать, как Мерлин смотрит на Флёр совершенно очарованным пристальным взглядом, будто бы впитывая каждую деталь. Флёр в ответ так же внимательно разглядывала Мерлина с не меньшим восхищением. В груди Артура что-то неприятно заныло. - Не хочу показаться невежливой, - Флёр перевела взгляд от Мерлина обратно на Артура, - но я сейчас должна быть в трех местах одновременно и ни одно из них не тут. Я прибежала только поздороваться, и, как бы не было это печально, вынуждена вас покинуть, - она снова широко улыбнулась. – Так что наслаждайтесь искусством и обязательно потом напишите, как вам. А лучше – позвоните. А еще лучше – приходите сюда после Нового Года, тогда уж точно поболтаем. - Увидимся, - пытаясь сохранить улыбку на лице ответил Артур. - До встречи, - широко улыбаясь вторил ему Мерлин, провожая девушку взглядом и еще пару секунд всматриваясь в толпу, где она скрылась. – Она просто невероятная. В груди Артура громко чавкая и скаля зубы разверзлись Сцилла с Харибдой, в секунду засасывая в себя хорошее настроение, надежду на светлое будущее и, кажется, селезенку. - Очень за вас рад, - Артур правда пытался контролировать свой голос, но все равно вышло будто он угрожал скорой расправой, а не радовался за Мерлина. Тот наконец оторвал завороженный взгляд от толпы и посмотрел на Артура. Судя по всему, ему не очень понравилось то, что он там увидел. - Ты что, ревнуешь? – осторожно спросил Мерлин и удивленно вскинул брови, когда Артур совершенно неубедительно помотал головой. - Нет, что ты, она и правда чудо, - выдавил из себя Артур и вдруг почувствовал, что продолжает держать Мерлина за руку и тут же высвободил ее, засовывая в карман. В противовес словам, к горлу подступал комок, а пресловутые монстры, пережевав полученные чувства, немилосердно выплюнули в душу Артура едкую порцию ревности, сейчас разливавшуюся по всему телу. Он знал, что так будет. Мерлину нужен кто-то замечательный, волшебный и без лишних психологических травм. Флёр – отличный вариант, почему нет. А он справится, наберет побольше смен в клубе, залижет раны и тоже когда-нибудь будет счастлив. Без Мерлина. Эта мысль отозвалась тупой болью. - Прости, я не знал, что она тебе так нравится, - тихо сказал Мерлин. Артур, уже успевший провалиться в умиральную яму грусти, удивленно посмотрел на него. Что? – Я хотел попросить у тебя её номер, хотел нарисовать. Она такая невероятная, словами не передать. Будто коснешься её – и золото на кончиках пальцев останется. Такое только через краски можно. - Мерлин зачастил, пытаясь подобрать слова. – Но раз так, не надо. Перебьюсь. Может, у меня не получится, что её время зря тратить… - Она мне не нравится, - глухо сказал Артур, во все глаза смотря на Мерлина. Господи Иисусе, точно, как он мог забыть. Эти чертовы художники очаровываются всем подряд. То кастрюлями, то уточками, то симпатичными девушками. И вечно с этим пришибленным видом ходят – не поймешь, толи влюбился, толи холст по скидке купил. Отвратительная кислотная жижа перестала выжигать легкие и Артур снова мог нормально дышать. Мерлин точно его в могилу сведет, пока катете на этих эмоциональных качелях. - В смысле она тебе не нравится? – совершенно неожиданно возмутился Мерлин. – Ладно чувство прекрасного в искусстве у тебя атрофировано, но с оцениванием женской красоты у тебя все вроде в порядке! Артур прокашлялся. - Я не так выразился, - поспешил исправиться он, пока Мерлин не начал длинную лекцию о его интеллектуальных способностях. – Не она мне нравится. - А кто? – через паузу осторожно спросил Мерлин. И Артур завис. Самым простым вариантом было прямо сейчас сказать «ты» и будет что будет. Но слова будто застряли в горле. Он просто стоял и смотрел на Мерлина. На то, как тот хмурил брови, как подрагивали его ресницы и метался его взгляд, словно пытаясь подсмотреть в глазах Артура ответ. Артур было уже открыл рот, чтобы выложить всё. Вообще всё. Как мимо проходящий грузный мужчина неловко задел плечом Мерлина и тот покачнувшись, сделал шаг вперед, наступая прямо на ноги Артура и врезаясь бедром в острый угол постамента, так некстати расположенного рядом. Момент был упущен. Поэтому Артур так ничего и не ответил, а Мерлин не стал поднимать эту тему еще раз. Впереди был еще целый этаж современного искусства, которое срочно нужно было объяснить ничего не понимающему Пендрагону, чем Мерлин и занялся.***
Когда они возвращались домой, пешком, неспешно прогуливаясь по сверкающим рождественскими огнями улицам, Мерлин много говорил о будущем. Рассказывал о том, что обязательно тоже сделает выставку, что хочет рисовать прямо на стенах, что можно пустить по полу проекцию волн, будто это бушующее море и еще… И внезапно Артур понял, что во всех идеях, во всех планах Мерлина есть он. В будущем Мерлина есть Артур. Эта мысль его практически сбила с ног и ему пришлось остановиться, чтобы прокрутить её в голове еще раз. И еще. И еще. - Эй, ты чего? – Артур и не заметил, как Мерлин подошел так близко и удивленно смотрел на него своими огромными глазами, в которых сейчас отражались золотые огни. Артуру так сильно захотелось сейчас поцеловать Мерлина. Чтобы как в тех рождественских фильмах – снег, огни, холодный ветер и горячие губы. Чтобы хоть раз в его жизни было все правильно – по любви. Но вместо этого, он тряхнул головой, беспечно улыбнулся и потянул Мерлина вперед.***
Пока Мерлин отчаянно сражался с духовкой, громыхая всем подряд так, что казалось еще немного и начнется кровавая средневековая битва (предположительно, с кастрюлями), Артур смиренно мыл пол. Во-первых, потому что сегодня была его очередь, а во-вторых, им на этом полу сегодня было еще сидеть. Вообще, идея Мерлина устроить рождественский домашний пикник под ёлкой была внезапной и носила скорее практический характер – выходить никуда не хотелось, маленькая кухонька итак еле вмещала в себя их двоих, что уж говорить о собирающейся нагрянуть Моргане, да и в комнате было не так уж много места. Поэтому, Артур планировал стащить с двух кроватей все пледы и подушки, устроить рядом с сиротскими двумя подарками под ёлкой ноутбук и смотреть рождественские серии Доктора Кто. Традиция должна быть традиционной. Он вообще сегодня весь день был слегка на взводе. Толи от того, что все вокруг и правда дребезжало в ожидании праздника, толи потому, что это был первый раз, когда Артур действительно ждал Рождества. Настоящего, с дорогими ему людьми, с домашней индейкой (если Мерлин все же одержал победу над техникой) и без щемящего чувства одиночества. Никаких смокингов, никакой смены блюд и неуютного молчания. Так не бывает. В дверь постучали. Судя по всему, ногой. Артур даже не дернулся открывать, все так же меланхолично пытаясь запихнуть швабру обратно на свое место. И так было понятно – на часа без пятнадцати одиннадцать, сейчас могла вломиться только Моргана. Она еще час назад написала, что едет к ним и уходить не собирается. Непонятно, почему такие изменения в планах – изначально на должна была появиться после двух, сразу как в доме Утера подают десерт. А еще дверь была открыта. - Можно было бы и встретить любимую сестру, - проворчала догадавшаяся повернуть входную ручку, Моргана, неспешно заходя в комнату и стягивая с себя пальто и тут же превращаясь из стальной леди в домашнего котенка. Артур с ужасом уставился на огромный, совершенно кошмарный рождественский свитер, в который была одета сестра. Мало того, что он был кислотного зеленого цвета, так на нем еще были два оленя, танцующих канкан с шампанским в руке. Пендрагон было открыл рот, чтобы спросить, где она раскопала такой ужас, как поднял глаза и увидел, что по векам Морганы, практически до бровей и по скулам были размазаны зелено-красные блестки, а в волосах виднелась маленькая корона. Вышедший из кухни Мерлин замер за спиной Артура, судорожно втянул носом воздух и, все-таки, засмеялся. - Нравится? – разулыбалась Моргана, доставая из огромного пакета два свертка. – Я и вам принесла. - О, отлично, - все еще хихикавший Мерлин протиснулся мимо замершего, как олень в свете фар, Артура ближе к девушке, клюнул ее в щёку и выхватил из рук подарки. – Артур, раздевайся. К этому времени уже успевший отмереть и подхватить необъятный пакет, который непонятно как Моргана дотащила до их комнаты, Артур подозрительно покосился на свертки в руках соседа и отрицательно покачал головой. - Прозвучит неожиданно, но я воздержусь, - медленно произнес он, пятясь на кухню. Моргана весело фыркнула. – Я знаю эту ведьму. Зуб даю – на моем свитере вывязан огромный член. И все вокруг в сердечках. - Спасибо за идею, подарю в следующем году, - кивнула сестра и наконец продвинулась вглубь комнаты, чтобы приняться деловито поправлять лежащий на полу плед. - Не будь занудой, Артур, - покачал головой Мерлин, впихивая блондину в руки его свитер и начиная распаковывать свой. – Мы договорились веселиться. Артур устало вздохнул. Дальше все завертелось с безумной скоростью – Моргана командовала парадом, намеренно уходя от вопросов, что она вообще тут делает, если должна быть на праздничном ужине с Утером, Мерлин дорезал салаты, а Артур мыл посуду, которой, сколько бы он ни старался, вообще не становилось меньше. Часом позже, уже сидя на полу с кружкой глинтвейна и сестрой, плотно упакованный в тот самый рождественский свитер, оказавшийся не таким уж и ужасным, всего лишь пара десятков играющих в футбол пряничных человечков – ничего криминального, Артур осознал, что это и правда очень похоже на настоящее Рождество. - Эй, - тихо сказала Моргана, легонько прикасаясь к руке брата. Мерлин ушел на кухню за индейкой и пропал уже минут на пять, - он повестил омелу? - Что? – Артур вынырнул из своих мыслей и сфокусировался на сестре. В полумраке комнаты, освещаемой только беспрерывно мерцающей гирляндой и экраном ноутбука все казалось похожим на сон. - Это Мерлин повестил омелу? Вон там, над дверью, - Моргана указала рукой в сторону кухни и Артур впервые заметил висящую веточку с красным бантом. Ох. - Да. Наверное, да, - потрясенно отозвался он, не в силах отвести взгляд от украшения. Что вообще это значит? Кроме них в этой комнате не бывает практически никого – Гавейн заходит редко, да и на кухню не суется, Моргана хоть в последнее время зачастила, но все равно – не такой уж она и постоянный гость. Значит, Мерлин повесил омелу для него. Для них. Ну, или Артур опять все себе надумывает и это просто украшение. Традиционное рождественское украшение. Совершенно обычное. - Я слышу, как ты думаешь, - произнесла Моргана, осуждающе смотря на Артура. – И причем вообще не в ту сторону. - Не уверен, что он это имел в виду, - отозвался Артур, но тут же получил легкий шлепок по коленке. Моргана выглядела возмущенной и явно хотела что-то сказать. - Эй, о чем сплетничаете, - внезапно выруливший с кухни Мерлин тащил огромную тарелку с восхитительно пахнущей индейкой. Теперь всё внимание было приковано к птице. – Семейные тайны? Моргана великодушно помогла устроить индейку на полу, рядом с кучей салатов и свечами. Праздничный стол наконец выглядел как надо. - Никаких тайн, - с улыбкой сказала она. – Тем более, если бы они были семейные – ты бы уже точно знал. Мерлин, только устроившийся на подушке, вздрогнул и поднял удивленный взгляд на Моргану. Он открыл было рот переспросить, как заметил, что на него смотрит Артур. С невероятной нежностью, восторгом и тихой надеждой. Возможно и правда, сейчас они были семьей.