751"1й01й

У Бонда есть номер Бутройта. Как же иначе: они агенты одной разведки, Кью квартирмейстер, осведомитель, да и вообще — хакер. Номер Бонда он выяснил сам, написав с номера 000 всего одну букву Q. Потом Джеймс, конечно, узнал настоящий набор цифр и так и записал: под кодовым именем — буквой Q. Он ведь все равно не зовет его по имени. Джеффри. Имя хорошее, одновременно колючее и теплое: такое же, как и сам Кью. С тех пор Бонд общается с квартирмейстером, используя телефон. Они очень редко именно звонят, обычно общаются смс. Кью предоставляет информацию: по сути, исчерпывающе, вовремя. Ничего лишнего. Только работа. А Джеймсу хочется не только. Он пересматривает адрес очередного убийцы, которого нужно вычислить, едет по делам, работает, но все никак не может перестать представлять, как Кью говорит с кем-то по телефону. Не о работе. А о всякой ерунде. О погоде, о фильмах, о котах, в конце концов, у него же их два, помнится, он упоминал. Бонд и не мечтает о том, чтобы Кью позвонил ему и принялся обсуждать своих котов, нет. Но может же он с помощью своего излюбленного способа смс сообщать не только рабочий материал? Бонд размышляет несколько минут. А потом решительно пишет: «Как дела, Кью?». Ждать не приходится долго. Ответ приходит почти сразу. Джеймс смотрит на присланное «в кгрвх», хмурится и понимает, что это не просто набор букв, это ответ в стиле Кью: и его необходимо разгадать. Это не сложно, всего минута, и Джеймс понимает, что это зациклованный шифр Цезаря с кодовым числом 3. Написанное значит: «я занят». Джеймс усмехается и, не давая себе права передумать, пишет всего одно лишь слово: «Кем?». «._._ _…_ _ _ _ _ _ _.», на азбуке Морзе отвечает Кью, и Бонд даже через эти палочки и точки видит его раздражение. «„Работой“, значит», — мысленно переводит Бонд и водит пальцем по сенсорному экрану снова. «Я дарил тебе бутылку шампанского. Оно все еще у тебя? Как насчет выпить вместе?», — пишет Джеймс. И ждет ответа достаточно долго. Уже вечереет, когда приходит шифр. Бонд впивается в экран взглядом и на этот раз думает целых полчаса. Присланное «Пёпжх вшхэулн ывфрерутпзс, ёззй охящйёр тбьзуъге, пж фплзф щшнхвъэцв тзгтсшмотюо. Чпвхрфф ц хжиа йьж церв» оказывается шифром Гронсфельда, и без ключа его не разгадать. Бонд сжимает губы, щурится и сдаваться не хочет. Но Кью все же сжаливается над ним, прислав в восемь вечера цифры 15328. Джеймс переводит цифровой шифр в буквенное послание и понимает, что лед тронулся. «Обмен бутылки шампанского, даже лучшего качества, на автомобиль за три миллиона не может считаться равноценным, — язвит Кью. — Поэтому с тебя еще одна». «Когда?», — спрашивает Бонд, не надеясь даже получить прямой ответ. «2731282630», — обещает Кью, и Бонд понимает, что это последовательность чисел последних понедельников предшествующих месяцев. Закончив последовательность числом последнего понедельника этого месяца, Бонд уточняет: «28?». И Кью отвечает «да». Вдохновленный тем, что хакер не зашифровал согласие шифром масонов, например, Джеймс пытается поймать волну хорошего настроения квартирмейстера. «Сладких снов, Джеффри», — пишет Бонд, впервые называя Кью не кодовым именем, а его настоящим. «751„1й01й“, — отвечает Бутройт, и Джеймс тяжело вздыхает. И что это значит? Какой шифр на этот раз? Квадрат Полибия? Шифр Тритемиуса? Шифрование с помощью компьютерной или телефонной клавиатуры? Джеймс гадает над написанным еще несколько томительных минут, пока не осознает, что это просто цифровая анаграмма: Кью заменил буквы цифрами, начинающимися с таких же. А „»“ это буква „к“: кавычки. Бонд улыбается, понимая, что они с Кью перешли на новый уровень отношений. Двадцать восьмого декабря они идут пить шампанское, он теперь называет Кью по имени, и тот только что пожелал ему «спокойной». Джеймс облизывает обветренные губы и думает, что ночь двадцать восьмого декабря спокойной не будет точно.