Техас

Бони и Клайд?... Так тупо и сладко Чимин еще никогда не улыбался. И сквозь припудренные кокаином щеки, блестящие неестественным абрикосовым румянцем будто прорывается шальное удовольствие, рассыпается Чимином на полку с белым порошком. Он знает, что Тэхену это не нравится. С одной стороны, но с другой… он видит в складках пухлых губ застывший засахарившийся блеск, под нижними ресницами коричневые полоски мягкого карандаша и легкое безумие, которое впечатывается в его сосуды ударами крошечных молний. И когда он это видит, его все равно разворачивает изнутри жаркой любовью и страстью к сумасшедшему Чимину. Но истина одна, как говорит Тэхен, и ее смысл в том, "чтобы получать удовольствие не искусственно". Это касалось всего. Пак резко вдохнул утяжеленный сигаретным дымом воздух и пригладил влажные пряди волос к затылку. Отражение в зеркале напротив начало плыть подобно горячей смоле, яркие бенгальские огоньки поскакали по стенам, и физика вдруг стала абсолютно бесполезной штукой. Закон всемирного тяготения не срабатывал - парень хватался за все, что плохо лежало, но это не могло удержать его на ногах. Он сорвался с ударяющего восторгом наркотического опьянения и утонул в мягких простынях, как морские звезды исчезают под аквамариновыми солеными волнами. *** Тяжелый холодный металл. Прикасаешься к нему – пальцы словно огненную дорожку выводят по стволу. Морозит изнутри и следом зажигает от искры целый пожар; внутри Тэхена распускаются ядовитые дикие розы с острыми как лезвие охотничьего ножа лепестками. Он очень много думает о Чимине. Он слишком много думает о нем вообще. Как их угораздило умереть вместе и возродиться одной грязной душой, одной мыслью о кошмарных злодеяниях, о коварстве, о подлости и преданности друг другу - он не думает. Тэхену хочется сжимать покрепче этот пистолет и представлять, как в глазах Чимина разливается тепло, а на губах застывает кровь от радости обладания подаренной Тэхеном игрушкой. Представлять крепкие объятия, представлять детский смех, потонувший на дне его души, рваные голодные поцелуи и страсть, которую не вытащишь из-под их тел никакой справедливостью или правдой. Оба павшие по своей воле ангелы, Ким знает, как зависим от счастья в капсуле страха и риска, как Чимин зависим от его зависимости и знает, что не хотелось бы никогда отступать от их дела ни на крошечный шажок. Каштановые пряди волос зацепляются за длинные ресницы и щекочут затуманенные дорожной пылью веки. Тэхен поправляет за края новый пиджак и тонкий ремень на черных брюках с идеально отглаженными стрелками по бокам. Рубашка расстегнута на две верхние пуговицы, ботинки с матовым блеском на носках идеально вписываются в классику жанра. Изголодавшийся по приключениям и опасности тэхенов взгляд падает на стоящий в витрине салона автомобилей Форд Мустанг оттенка спелой вишни, с искушением на изгибах нового металла, соблазняющий своей непревзойденностью. *** Чимин увлеченно рассматривает в уличном несовершенстве каждую деталь, каждое привлекательное уродство и каждую искаженную поцарапанную душу, запечатанную навеки вечные в человеческом теле. Он также уверен, что каждый грешен, каждый виновен, и каждый вершил хотя бы разочек за всю свою жизнь самое настоящее зло. Для каждого жизнь видится под разным углом, но для Чимина лучше так, чем хоть как-то по-другому. Тэхен его собственный храм, его подстрекатель и дьявол искуситель, его заботливый защитник. Нет ни единого подходящего слова, которое так точно описывает его любовь к нему, разве что приблизительно – слово "пиздец". Тотальный и превосходный, греющий каждый туманный закоулочек извращенной души. Он заворачивает легким шагом в узкий проулок и шагает до самого конца, ни о чем не задумываясь. В голове ветреный ветер и тихий шум машин, которые быстро проезжают за спиной и моментально исчезают, оставляя за собой слабые звуки вечерней грусти. Чужие сильные руки ломают Чимина морально, захватывая со спины за плечи, и затаскивают за собой в салон автомобиля, запихивают, как грязные шмотки наспех в барабан стиральной машинки, и царапают кожу, по которой холодом пробегают мурашки. Становится немного страшно, Чимин от этого даже кусает неизвестного за пальцы, которые крепко ложатся на его сухие губы и сжимают щеки. Чимина неудобно разворачивают лицом к себе и грубо тычут дуло пистолета в подбородок. Железо обжигает кожу. Тэхен наблюдает за тем, как в глазах его Чимина тлеет ужас и загорается животная страсть. Так, словно в нем вырубилось обычное электричество и заработало аварийное освещение, красным разукрашивая все его мысли в пошлости. - Потрогай, - Тэхен шепчет в пульсирующий висок и жмет сильнее пистолетом на упругую кожу, - тебе понравится. Чимин кончиками пальцев притрагивается к оружию и возбужденно выдыхает, хлопая слипшимися пушистыми ресницами. У него зависимость от огнестрельного, словно абсолютная нехватка воздуха перед тем, как снова взять в руки этот убийственно прекрасный предмет и нажать на курок - медленно, ощущая, как под кожей расходятся кровеносные сосуды от надавливающего на всю ладонь пружинным прессом громкий выстрел, такой, словно в руке взрывается фейерверк из эмоций. Он понимает всю ответственность за обладание такого рода опасностью, понимает и вылавливает из этого все сладкое удовольствие. Чимин превращается в мастера по точным жалящим в самое сердце выстрелам и светится такой грациозностью и вселяет такой ужас, что Тэхен начинает четко осознавать, что из этого пламени оба - ни ногой. - Опять ты за свое, да, Чимин-и? - Он проводит по загорелым румяным щекам пальцами и лениво чмокает счастливо улыбающегося брюнета в объемные губы. - Кокаин почти закончился, - хрипит шепотом, - еще немного и отпустит окончательно. - Колени упираются Тэхену в ребра, и жесткая ткань темных джинс приятно трется об кожу. - Надо бы навестить Юнги. - Парень недовольно морщится и скрипит влажными ладонями по кожаным сидениям, через несколько секунд оказываясь за рулем, на котором блестит железный жеребец-мустанг, и поворачивает ключ в коробке зажигания. Чимин знает, что Тэхену хотелось бы задушить его дилера, затягивая на шее что-нибудь попрочнее, да схоронить хрупкое тело в его же ванной, наполненной всеми запасами наркотиков, которые только у Юнги найдутся. - Дорогая машина, - Пак любопытно осматривает салон авто, - роскошная. - Он пересаживается на пассажирское переднее сидение и вертит в руках серебристо-белый кольт М1911, воображая себе громкость выстрелов и слабую дымку вокруг ствола после того, как нажмешь на курок. - Почти восемьдесят миллионов вон стоит. Представляешь? - Тэхен протягивает ему три полных магазина и достает из бардачка пачку сигарет, которые Чимин всегда скуривает медленно, из-за горечи и тяжести в груди после. - Отхватил лихую красотку. - Единственная – сейчас передо мной, - мотор приятно ревет, будто мурлыкает большая кошка - глубоко и успокаивающе, - пристегнись. Чимин нежно улыбается и показывает водителю средний палец, через мгновение оказываясь в плену ремней – широких черных полосок, которые рисуют мало-мальские грани возмущенному парню. Авто мягко выплывает из узенькой улицы, абсолютно неподходящей для такой красотки, и разгоняется по шоссе тихим гулом, впитывая в себя холод глубокой ночи. Чимин клацает зажигалкой прямо перед лицом Тэхена, зажавшего в губах сигарету, и увлеченно смотрит ему прямо в глаза, чуть спускаясь по сидению вниз. Выставляет стопу в окно и крутит в пальцах прядку волос, улыбаясь. Ким-стратегичность-Тэхен втягивает дым коротко и незаинтересованно, он обдумывает каждую деталь тщательно разработанного плана, мешая эти мысли с образом грязно-развязного юноши с узкими-узкими глазами и покорностью поверх противостоящей заносчивости. Чимин ловко расстегивает ремень безопасности и садится на коленях лицом к Тэхену. Смотрит так, словно они сейчас где-то в степи, посреди моря из золотистых колосков, а не на проезжей части, проносясь по асфальту секущей воздух пулей. Он робко касается его шеи кончиками губ, ведет ладонями по груди, трепещущей огненным удовольствием, и впивается теплым укусом в кожу, которая пульсирует желанием в крови. Тэхен резко сжимает руль и поворачивает направо, полагаясь на то, что Чимина по инерции потянет в противоположную сторону. Он смеется и возбуждается от быстроты скорости нового форд мустанг гранатового цвета, даже Тэхен улыбается его безответственности и неумению держать себя в руках. - Ты суешь руку в клетку с о-очень голодным тигром. Брюнет достает одну таблетку из маленькой пластиковой баночки и кладет ее под язык, ощущая трепет в груди от выжатых до упора сто двадцать километров в час. - Передай Юнги, что я предпочел бы видеть его смерть, чем твои расширенные от психотропной дряни зрачки. - На то время, пока мы доедем. Хочу немного поспать, Тэхен-а. - Покойник твой Юнги. - Чимин кладет голову на сцепление рядом с его локтем и улыбается, когда тот начинает нежно гладить его по макушке, прихлопывать и массировать ее пальцами, вздыхая совсем по-взрослому. *** Ювелирный выглядит роскошно. Пак искрится восторгом ярче, чем витрины с украшениями в приглушенном свете и выдыхает удивленное "ва-а-а" через плотную черную ткань повязки на нижнюю часть лица. Тэхен натягивает козырек кепки на горящие глаза и тихо смеется под злобное рычание и недовольное "ну что?". - Жалко, что придется такую крошку испортить, - Чим вспоминает про полную канистру бензина, которая стоит в багажнике самой машины, - я к ней успел привязаться. - Эй, хватит, - недовольно, - иди сюда. В центре Сеула стоит такая дорогая тачка, как же Чимину жаль ее отпускать. Это чувство появляется так же быстро, как и иссякает. Тэхен мастерски выламывает дверной замок запасного выхода и тащит следом за собой напарника, который иногда бывает слишком любопытным. Сигнализация замолкает как только он ее выключает, тихо нашептывая комбинацию из нескольких цифр во время того, как пальцы быстро касаются мягких кнопок. Камеры реагируют на движение, но Чимин не старается скрыться - наоборот, он поворачивает козырек кепки назад, опирается локтями на витрины в главном зале, протягивая одну ногу вперед, и кокетливо подмигивает в объектив. Тэхен ответственно подходит к делу, когда они оказываются непосредственно внутри помещения, хватая маленькую воображалу за запястье и снова утаскивая за собой. Наслаждение для обоих в самом процессе, в ощущении себя всемогущими, для которых ничто не дороже собственного удовлетворения. Чимин удивлен, откуда Тэхену знать все эти замысловатые, сложные коды и пароли; он восхищается его способностью открыть любую дверь, не используя взрывчатки или еще чего слишком заметного, слишком сложного для их с Тэхеном работы. - Какие красивые... - Пак подходит ближе, стягивает с руки кожаную перчатку и взглядом просит разрешения у "большого босса" на исследование их трофея. Тэхен вздыхает, приоткрывая чемодан с глубоким дном, и наблюдает за тем, как радостный парень сгребает в ладошку горсть драгоценных камней, блестящих на свету своими гранями роскошной благородной прозрачностью, сливочным сиянием. Чимину сложно натянуть перчатку обратно. "Не по размеру", бурчит тот, скорбя за тяжестью маленьких бриллиантов, за их искусственной красотой. С того момента, когда ты берешь в руки вещицу, стоящую целого состояния незаурядного бизнесмена – с того момента твое сердце пленит яд драгоценного камня, впитывается в кожу горящей печатью. Тэхен толкает Чимина в стену, чувствует, как его тело пружинит от твердой поверхности, видит, как за секунду складочка на его лбу разглаживается, а глаза загораются кровавым пламенем. - Ты красивее, - мягкие губы дарят измученный страстью и желанием поцелуй, пальцы, которые стягивает плотной черной кожей цепляются за свободную майку и скользят по скулам и круглым щекам Чимина, - ты в миллиард раз красивее. Пак, не стесняясь вообще ничего, даже камер наблюдения, а их тем более, закидывает ногу на тэхеново бедро, прижимаясь торсом к его животу. Пьяная улыбка сопровождается тихим рычанием в искусанные губы, извращенным смешком и возбужденным слабым "а-ах", когда Тэхен начинает сжимать ладонь на ширинке Чимина, нащупывая горячую плоть сквозь джинсовую ткань. *** - Прямо так и выстрелишь? - Ким смотрит за тем, как плечи парня облаченного дьявольским огнем стягиваются легкой курточкой, когда тот направляет пистолет на витрину с зависшими на прозрачных подставках ювелирными изделиями. - Хочу посмотреть на то, как оно разобьется. - Стреляй. - Звучит как вызов и Чимин медленно жмет на курок, напрягая мышцы рук, когда тяжелый звук резко и глубоко окутывает всю комнату. Пуля пробивает собой толстое стекло, которое всего на мгновение зависает в воздухе прозрачными перьями и оставляет на полу еле заметные царапины, отскакивая от него, словно жемчуг от кафеля. Полоски изящного золотого вперемешку с нежным голубым, зеленым и красным сияющим цветом тянутся по воздуху как сигаретный дым, как лучи утреннего солнца сквозь приоткрытые жалюзи. Сигнализация оглушает обоих громким звуком и подживляет страхом их больные головы. Тэхен разбивает бейсбольной битой витрины с массивными тяжелыми колье и одно из них с громадным красным алмазом катится Чимину прямо в ноги, падает, словно отчаявшаяся потерянная душа в демонову преисподнюю. Он подбирает его наспех, убегая вслед за Тэхеном, чувствуя, как под ногами хрустят и выскальзывают из-под подошвы крошечные осколки стекла. *** - Ограбление в центре. - Диспетчер взволновано вздыхает, а Намджун выпускает из рук потертую старую книгу японского классика. - В такую рань. - Двое неизвестных, один из них вооружен, сейчас уже находятся за пределами ювелирного магазина. - Офицер быстро проскользнул за дверцей в салон авто и хлопнул сонного напарника по плечу, мол, выдвигаемся. - Если ты считаешь, что час ночи - это слишком рано для преступлений в центре столицы... - Где они? - В полицию Намджун пришел очень серьезным и сдержанным. - Направляются на север от места преступления в автомобиле марки Форд Мустанг красного цвета. - Ничего себе, грабители, - водитель откровенно удивляется размаху этих ублюдков, - дорогущая же машина! - Очередные инфантильные придурки, по которым скулит-воет своими четырьмя холодными стенами наша камера за железной решеткой. Город выплюнет их туда так же пренебрежительно, как и они в свою очередь плевали на закон. - Красиво сказано. Просираешь свой талант, Намджун-хен, тухнешь уже который год в этой шарашкиной конторе. Что-то там подписываешь, кого-то там арестовываешь, а смысл? - Следи за дорогой. - В конце концов, может ли он распоряжаться своей жизнью, как захочет? *** Тэхен художественно подчеркивает профессиональность Чимина, не может не наблюдать за тем, как одна ладонь крепко сжимает кожаное сидение, а другая серебристый пистолет, который наверняка обжигает короткие пальчики своим металлическим холодом. Вибрация от громких выстрелов и скрипа шин по асфальту доносится до кончиков чиминовых ресниц, от извращенного восторга сердце в груди трепещет, будто крошечная тропическая птичка. Тэхен крутит руль, погружаясь в свои собственные мысли, запутанные вьющимися по сосудам импульсами адреналина, вдруг леденея во взгляде, когда в руке, исследовавшей карман на предмет, казалось бы, ненужного мусора, сжимается пустота. Ничего нет. Потерялись. Но они с Чимином не те, кто могут позволять себе такого рода оплошности. Он кривится, понимая, что приходится пренебрегать всеми своими заранее намеченными планами, отступать от первоначальной задумки, но больше всего его расстраивает то, что кроме Юнги некому больше доверять. Просто категорически нельзя доверять вообще никому и никогда, но в подобной ситуации Юнги словно спасительный луч света в долбаном мраке. С Чимином Тэхена связывает нечто большее, чем любовь - это похоже на сумасшествие, какой-то сильный вирус или болезнь, которую ничем не побороть. Все их чувства вспыхнули так ярко и горячо для того, чтобы когда-нибудь угаснуть, взрываясь в космическом пространстве умирающими звездами. Юнги заслуживает доверие только тогда, когда Тэхен подвергает его личность тщательному анализу; весомым "за" были их с Чимином приятельские отношения еще с университета, который оба так и не закончили. Друзья друзьями, но когда дело касается их с Чимином мини-поражения, ему начинает казаться, что Юнги дышит ему прямо в затылок и от этого так противно, хоть кричи. Чимин резко вылезает из окна авто обратно в салон, где от напряжения в воздухе скачет давление, мягко оседает горечь сигаретного дыма. Ему очень душно, он дышит слишком часто и быстро, разулыбавшись, словно само счастье сидит перед ним и плавно, но точно поворачивает руль, выжимая педали до упора вниз. Пока Чимин перезаряжает пистолет, Тэхен легко и почти незаметно достает из кармана пиджака маленький раскладной телефон, что-то там долго ищет, а после прикладывает к уху, волнительно постукивая указательным пальцем по маленькому квадратному экрану. Чимин снова в деле. Он стреляет в полицейскую машину, пытаясь попасть по шинам, чтобы проблем у них с Тэхеном не прибавилось. Что угодно можно было бы повесить на эту парочку, кроме трупов бесполезных полицейских. *** - Намджун-хен! - Его напарник испуган, но, не смотря на то, что он слишком молод для всех этих погонь в ночи и выстрелов прямо в лоб, он не из робкого десятка, он способен на подвиги – Намджун знает. - Следи за дорогой, остальное тебя не касается. - Офицер достает из плотной кобуры оружие и, игнорируя высшие инстанции со своим "не стрелять на поражение", делает выстрел прямо в бампер красотки. "Не хочет проблем, сволочь, вот и стреляет по колесам", думается Намджуну. Следующий выстрел сопровождается звуком разбившегося заднего стекла форд мустанга, который начинает визжать резиной по асфальтированной дороге, разворачиваясь в бок. *** Чимин улавливает изящный ритм сердца, которое приколотило его спиной к сидению и прониклось громким звоном разбившегося стекла, осколки которого посыпались по сидениям, заскакали огромными бусинами по салону авто. В один момент в угольках глаз Чимина прорезаются яркие колючие искры красного пламени, Тэхена обжигает ненавистным взглядом и накрывает страхом за вспыльчивость этого проблемного ребенка. Рядом с Чимином чувствуешь себя больше руководителем, наставником, но так же и беспомощным родителем, когда эта вредная кроха вспарывает себе вены, уверовав в бессмысленность жизни, предаваясь слабостям и неосторожной глупости, а ты ничего не можешь сделать. Почти ничего. Именно так он выглядит прямо сейчас – разозлившимся на весь мир ребенком, у которого в руках не игрушечный пистолет, настоящий, с пулями. Пак гневно сопит носом и поворачивается назад, опираясь локтями на сидение, стреляет в лобовое стекло полицейской машины. Тэхен впервые видит в его взгляде полную сосредоточенность и желание уничтожать все на своем пути. *** Плечо разрывает неистовой болью, будто испепеляет каждое сухожилие, каждую мышцу, обжигает кожу огнем и мгновенно проникает ядом в кровь. От такой неожиданности, вдруг настигнувшей по самые пяточки пустотой в сердце, начинает казаться, будто ты только что сорвался камнем на дно глубокого океана и оказался в кромешной тьме, местами освещаемой размытыми бликами солнца, которые так стараются пробиться сквозь толщу воды. А потом тебя выплевывает на поверхность, и ты делаешь резкий вдох, оглядываясь по сторонам – еще не все потеряно. Теплая кровь окрашивает рубашку Намджуна в ярко-красный, он трудно дышит и молится всем существующим и несуществующим богам, чтобы не задело жизненно-важные органы. Все происходит слишком быстро, Ким успевает заметить во взгляде преступника какую-то горькую, как рыбные потроха на вкус, ярость, легкую нотку удовольствия от искусственной власти. Следующая пуля пронзает череп его напарника насквозь и тот молча валится в бок, легко проводя пальцами по рулю. В глазах мертвенно-бледное мутное стекло, напарник не движется, последний выдох так и застрял у него в горле тихим скрипом. Только нежно-розовый румянец создает иллюзию жизни в хрупком теле молодого офицера. Машина резко тормозит и врезается бампером в патруль сзади, отрывая Намджуна от спинки сидения, стягивая пульсирующую режущей болью кожу. Глянцевое красное пятно устремляется вперед по шоссе, а перед носом раненного в плечо полицейского еще несколько метров тормозит по асфальту боком авто его лучшего друга. Раздражающий шум раций заглушает громкий вой сирены и разрезающий воздух своей тяжестью звук царапающего проезжую часть металла. Намджун чувствуют дрожь в дыхании, вообще ничего перед собой не видит (это даже к лучшему) из-за горячих слез, пробежавших по щекам дорожками скорби и сжимает в руке ослабшую ладонь погибшего напарника, который несколько часов назад пил как обычно кофе с молоком без сахара и просто дышал. Это его вина, он полностью осознает всю тягость от ответственности за чужую смерть. Просчитался. Что-то не заметил. Они казались несколько проще, чем получилось на самом деле. Гадостная сырость поселилась в груди под ребрами и зашипела, забилась болью. *** - Чимин, - Тэхен тычется носом в темную макушку, вдыхает запах соленого пота, зацепившегося за шелковые нити волос, и легонько тянет на себя богиню преступности за теплую дрожащую ладонь - пистолет не встать крошечной ручке, - идем уже. - Такое ощущение, что я душу в этой машине оставляю – непревзойденная красота металла, такая редкость. - Отпечатки пальцев тоже неповторимое искусство. Нет людей с одинаковыми отпечатками. - Намеки на Пака действуют медленно. - Сожги. - Душу-то забери, - улыбается Ким вслед уходящему от автомобиля Чимину. - Таким огнем ее не спалишь, - совершенно серьезно, - как ни старайся. Загородная пустота. Лес рядом шумит и пропускает сквозь ветки дешевые огни дешевого хостела. До чего Чимину нравится такая тишина, в отсутствии мегаполисной суеты можно полностью разобрать на все составляющие загадочного Тэхена, который свербит каждой клеточкой его организма уже несколько лет подряд. Это лучший наркотик, который когда-либо пробовал Чимин. Его прикосновения словно десятиметровая океаническая волна, сбивающая с места потоком колючей воды, бьет кожу пузырьками воздуха и тянет за собой на дно, разрывая на кусочки высоким давлением. Он не оправдывает их поступки, понимая, что грабежи и убийства – ужасное злодеяние, но так же и огромный заряд адреналина, божественный поцелуй прямо в сердце. Насколько серым и мрачным Чимин представляет мир без вечного беспокойства, и насколько ярко и празднично ему видится жизнь вне установленных безумно скучных правил. Дуракам закон не писан. За спиной слышится громкий взрыв и звон разбитого стекла. Пак огорчается по мелочам и Тэхена это не столько бесит, сколько забавляет. По мокрому асфальту прыгают мигающие разноцветные блики светящихся вывесок, в воздухе шумит отвратная старая музыка. На парковке возле хостела стоит серый пикап и небольшая лиловая Дэу с царапинами на помятой дверце. Чимина заводит. Запах жаренной курицы уже более ощутим возле самого входа – своя собственная сеть забегаловок этого хостела, несколько неожиданно, что такое вообще возможно, учитывая бюджет подобного рода гостиниц. Брюнет поворачивается назад, вглядываясь в кромешную темноту относительно густого леса через дорогу, ощущая его горелую сырость на своих губах, а через секунду руки Тэхена вокруг своей талии. - Ну о чем ты думаешь? - Мне не страшно, просто... необычно. - Необычно – это прекрасно, ты же знаешь, - он улыбается, цепляясь пальцами за его карманы, и затаскивает вовнутрь. В другой руке чемодан с драгоценными камнями, тяжелый предмет набитый пошлостью и пьянящей очаровательностью. Чимину кажется, словно каждый алмаз пропитан харизматичностью, словно даже у каждой грани есть своя история. Отдельный номер в хостеле стоит намного дороже, чем обычный, с несколькими постояльцами. Наличка творит невероятные чудеса – она стирает с их лиц историю, их имена и размывает в серую тучу их существование перед менеджером, делает их невидимками. Он уже и не помнит, кому дал ключ от триста восемнадцатой, пересчитывая по второму кругу выручку. Пока Тэхен открывает дверь в их собственный кусочек ада, улыбаясь устало и раскрепощенно, у Чимина в голове проносится скрежущее "убийца" и чуть переламывает изнутри, словно у того есть совесть. Боже, как это несправедливо. Не сказать, что Пак в абсолютном восторге от того, что выстрелил в человека, но и не сказать, что из-за этого у него начнется депрессия, и он будет сожалеть обо всем плохом и ужасном, что когда-либо делал. Щелчок замка звонкий и хлесткий, прямо как предупреждение об опасности. "Не обожгись", говорит этот звук. Чимин не успевает разглядеть в стенах с выцветшими желтыми обоями трещинки и бугорки, не успевает переключить внимание с интерьера на глаза Тэхена, горящие желанием, на руки, прижимающие его спиной к двери. Он тормозит, поэтому чужая ладонь резко и сильно пережимает ширинку так, что там все немеет и покалывает холодом от удовольствия. Чимин нежно выдыхает, наконец расслабившись и дергается вниз по инерции, потирая задницей сухое старое дерево. - Устроим шоу? - Тэхен знает ответ, но все равно спрашивает, наверное, по большей части для того, чтобы почувствовать, как Чимин включает свою сексуальность, как он начинает улыбаться и волшебно стрелять глазами, чтобы заставить Тэхена хотеть, а самому не даваться. - Потрахаемся с сюжетом? - Чиминово "да" - оно такое. Стеснительно-неприличное. Нельзя же прямо ответить на вопрос, иначе не интересно. Простынь затягивает его в синтетические волокна и выталкивает в воздух на доли секунды. Тэхен расстегивает рубашку одним рывком, пуговицы срываются на пол пластмассовыми монетками, закатываясь под кровать, на которой лежит заведенный собственным пульсом Чимин. Он раздевается лежа, не отводит взгляда с Тэхена, который секунду назад чмокнул его в подбородок и подорвался с места к железному кейсу с драгоценностями. - Повернись, - командует тот. Брюнет облизывает нижнюю губу и улыбается извращенно, поворачиваясь на живот и выгибая спину словно пума, готовясь к прыжку, охотясь на свою жертву. Блеклый оранжевый свет падает на изгиб между лопатками и две неглубокие ямочки на пояснице, мягко освещает округлые ягодицы, объемные бедра. - Ты невероятный. Чимин чувствует, как в груди что-то потекло, загораясь сладко-розовым цветом, и выдает короткий смешок, подмигивая пораженному в душу парню, будто всю свою жизнь простоял на Улице Красных Фонарей, пытаясь выбить для себя место под солнцем, да заиметь достойную клиентуру. Изящества ему не занимать, так же как и каждому крохе-алмазу в массивном кейсе, который Тэхен раскрывает прямо над слишком прекрасным телом Чимина, позволяя каждому камушку коснуться его упругой бронзовой кожи, отскакнуть и полететь вниз, сравниться с грязью на полу, с пылью на тумбочке и деревянных выступах кровати. - Если уж на дно, - Каштановые пряди щекочут плечи Чимина, теплое дыхание застывает на шее топленым молоком, - то только вместе. Руки Тэхена - самые настоящие убийцы. В брюнете все чувства переливаются изумрудными крошками абсента, когда он резко переворачивает его, ловит изломленный выдох губами и дарит такой горячий поцелуй, что после в горле ощущается пепел и железо. Сердце выбивает глухим стуком быстрый ритм, на ухо Чимину льются слова из песни на английском, мягко обволакивают простыни. Глаза Тэхена - словно спрятанные в темной-темной воде два черных алмаза, огромные и блестящие. У Чимина во взгляде проносятся горящие кометы, хвостами выхлестывая из Тэхена глубокий басистый стон. Пак разводит объемные колени в разные стороны и вздирает голову к потолку, смотрит и улыбается. Пальцы его бесконечно прекрасного Клайда мягко надавливают на щеки, а губы целуют глубоко, почти касаясь души, которая от счастья подскакнула под самую глотку. Чимин выдыхает очень громко, потому что Тэхен выпил из него весь воздух, почти заставил умереть - так покраснели его глаза от сказочного поцелуя. Тэхен режет его запястья подушечками пальцев и почти теряет контроль, смакуя нежный приглушенный стон Чимина на момент, когда от греха уже не отделаться никакими молитвами. Хотя Чимин шепчет "о, боже" и намеренно расслабляется, чтобы не было больно, но знает, что господь тут уже ничем не поможет. Кому какое дело, если им так хорошо? *** Кажется, что это не железо скрипит, а плечо Намджуна, он кривится и выдыхает через нос слишком громко, чтобы его не заметить. Бинт немного жмет, но в целом Намджуна это вообще не заботит. Он пытается вытащить из кармана полицейской формы телефон, пытается, и тщетно, и бесполезно, как все, что сейчас происходит вокруг него. - Офицер... - девушка обеспокоенно залепетала, - вам лучше сейчас отдохнуть. - Извините... медсестра, не знаю как вас по имени, не важно. - Говорить было труднее, чем думать, но кто-то должен был знать, что он не сдался и никогда не сдастся, потому что в этом точно есть смысл. - Позовите кого-нибудь из полиции, мне нужно с ними поговорить. - Все хорошо, вам нельзя нервничать и много двигаться. - Позовите кого-нибудь! - Намджун приложил к забинтованному ноющему плечу ладонь и сжал в пальцах тонкую, словно прозрачная вуаль больничную простынь. - Сейчас, только, пожалуйста, не нервничайте. Намджун размышлял о том, что такие импульсивные преступники могли бы наследить, в любом случае, он боялся их недооценить, боялся, что они окажутся намного умнее. Пусть бы они хоть где-нибудь допустили ошибку. Засветили бы лица на камеру, оставили хотя бы один отпечаток, хоть что-нибудь. И тогда у Намджуна есть план. *** Выдох по стенам, дрожащие пальцы впечатываются и прилипают влажностью в лопатки, Чимин царапает запястья об деревянный выступ кровати и чувствует ледяные поцелуи на тонкой линии позвоночника. На каком-то моменте в венах проскочило эхо клубной музыки и вжало прессом горячие тела в постель. Тэхен жмет руками на бедра сильнее и басит сквозь зубы, Чимин широко раскрывает рот и нежно просит трахать его сильнее. - Повернись, быстрее, повернись. - Требует и хватается за ключицы пальцами, царапает. По мягким губам Чимина скользит мокрый поцелуй, его резко взбалтывает сильным толчком к верху. В глотке застревает ломаный стон, Чимин рассыпается от удовольствия, а Тэхен его ловит, как всегда . Пальцы неуклюже пожимают головку члена, а жесткие кончики волос еле касаются его виска: Тэхен устал, и колени его дрожали, мысли плыли розовой жижей по вспотевшим плечам. Чимин бьется лбом об быльцу кровати, и кусает губу, старается выше отставлять задницу и сжимать Тэхена изнутри, хоть и получается очень стеснительно: его сильнее уносит волной чужих толчков и накрывает грубоватым тихим смехом. - Проявляешь инициативу? - Замолчи. Чимин теряет равновесие, без кокаина он все тот же хрупкий человек, не смотря на то, что Тэхен его держит, жмет пальцами бедренные косточки и задерживает дыхание, после выдыхает прямо в ухо и разливается теплотой внутри, обхватывает губами ушной хрящик. За окном скрипят резиной по ровному асфальту машины, увозят за собой тусклые огни фар и старую музыку в радиоприемниках – тихие нотки губной гармошки или тягучего блюза. Чимин релаксирует под шумом лопающихся пузырей на макушке головы, на плечах и ушных раковинах, улыбаясь с их приключения, думая о том, как же все-таки классно быть такими бездомными и бездушными. Вода такой теплой не бывает даже в соленых резервуарах гористости, а здесь... здесь такая мягкая, что, скорее всего, Чимину просто кажется, но это не имеет абсолютно никакого значения. Его собственный пульс его обманывает, его мышцы расслабляются под напором горячей воды, а мысли застревают в той постели рядом с Тэхеном. Все его лицо в дыму - в полосках прозрачного белого; в сигарете застревает маленький уголек, который расширяется с каждой затяжкой, и Тэхен быстро подскакивает с кровати, когда видит в дверях ванны Чимина с оголенными плечами и серо-желтым полотенцем на бедрах, по косточке тянется пару толстых царапин и его взгляд застывает там. Чимин поправляет полотенце выше и говорит одними губами "отстань", радуясь бессловесной заботе. - Никогда еще в хостелах душа не наблюдал. - Это же отдельный номер, чему ты удивляешься? Иди сюда, покажу кое-что. - Медленно подходит к окну, шлепая голыми ступнями по холодному полу. - А вид отсюда ничего такой, - руки Тэхена холодные от того, что он такой теплый, обнимают за плечи очень крепко, губы прокуренным выдохом вмазываются в щеку, Тэхен очень-очень трогательный и будто бы совершенно беспечный, - ты расстроен? - С чего ты взял? - Шепот прямо в ухо и небольшая дрожь в коленях. - Ты просто... не знаю. - За окном лес тревожно шелестит и нагнетает скрипом. - Чимин, - Тэхен собирается с мыслями и сдается, - ты только не бойся, ладно? Не успевает ничего подумать, только ощутить поцелуй на подбородке возле скулы, и продолжает смотреть в прохладу вечера, всматриваться в чернеющее бесконечностью небо. Ночью все такое настоящее, космическое и волшебное, улицы намного просторнее, города становятся печальнее и загадочнее. Тэхен усаживается в позу лотоса на пол возле кровати и смотрит на Чимина, боится все просрать, боится его упустить, боится просто-напросто всего. Но не подает вида, иначе все развалится намного быстрее. Чимин стягивает полотенце к ногам и мнет в руках одежду. Тэхен советует одеться, неуверенно добавляя что-то там про душ и сырость в холодном воздухе. Он делает еще одну затяжку и слышит профессионально тихие шаги за дверью, по венам шумит кровь, в уши бьется пульс, заглушая все его мысли, перемешавшиеся очень неприличными словами в морские узлы. Чимин вздрагивает. Тэхен это чувствует. Дверь глухо бьется деревом об стену и впускает в комнату массивные тела в полицейской форме с громким "руки за голову" и яростным "ни с места". В глазах его испуг, а сердце должно быть так быстро стучит – в зрачках кокаиновые кружки и вспышки крика. Но сам молчит. Тэхен тушит окурок об кровать и даже слышит грубый и приторный запах старости, протягивает руки вперед, смотрит, не моргая, в глаза полицейского, вкладывая всю многозначительность грусти за того, второго, которого уже прижимают лицом к стене и щелкают железом за спиной. - Подозреваемые задержаны, старший сержант. - Мы ждем вас на ресепшене, давайте быстрее, - грубый голос по рации сообщает очень важную информацию. Тэхен поправляет края рубашки, пока они идут по коридору, радуясь тихо, что наручники ему застегнули спереди, отмечая заодно, что чертовски взволнован и готов бы удушить этого барыгу, как только увидит. Двое серьезных полицейских сжимают тяжелыми ладонями их плечи и очень внимательно следят за каждым их движением. - Не дергайся, - хватка становится сильнее, в руке у офицера холодный металл тычется корешком ствола в напряженную поясницу Тэхена, нарочно застревая в кобуре наполовину. "Ну давай", думается Тэхену, потому что они совсем близко к лестнице на выход. Сожаление в уголках глаз Чимина, пальцы хватаются друг за друга, непроизвольно подрагивая – это он виноват, наверное. Все мысли в голове прямым потоком истощаются и, словно тонкие высохшие нити листьев, падают беспомощно, воспевая о помощи. О чуде. Он не может посмотреть на Тэхена, ему очень стыдно. Впервые его совесть задергалась по отношению к нему, это совсем все как-то по-дурацки. Сначала брюнету обдает теплом щеку, брызгает кровью даже на ушной хрящик, а только потом он слышит выстрел. Он чувствует холодок за спиной от слабого ветерка и резко поворачивается, вытаскивая из плотной кобуры пистолет мертвого полицейского, Тэхен до сих пор слышит гул волнами в ушах от громкого звука. Чимин валится на пол, спотыкаясь об неожиданность и смятый ковер, в душе валун чувств летит прямо к центру земли и отчаяно бьется в пятках страхом. Он видит между стенами каштан с нотками розового на концах и ничего больше, только блики. Второй полицейский как раз стреляет по этим бликам, словно кот, царапается по солнечным зайчикам, но тут же падает замертво, в упор обстрелянный Тэхеном. Кровь горит от пуль, разливается в ноги Чимину ядом с перцовым цветом, горечью и запахом вырванной реальности. Между всеми этими яркостями Пак встречается взглядом с собственным отражением в глазах-океанах, с чернющим ужасом и спокойствием после нескольких секунд обдумывания ситуации. Тэхен быстро дышит, только через время получает положительный ответ на вопрос "ты цел?". - Ебаные педики, - хриплый полузвонкий голос с конца коридора раздается следом за тенью из-за стены, - потом будете думать, живее жопами шевелите! - Юнги, - Чимин не ожидал его увидеть, он вообще не ожидал такой развязки, но в целом очень рад, - ты что, звонил ему? - Пришлось, хоть и не хотелось. - Тэхен крепко держит одними пальцами его за предплечье и тащит в сторону второй лестницы, к черному входу, Юнги нервно грызет пластмассовый стержень палочки от леденца, перезаряжая пистолет. До поворота совсем немного, они быстро пробегают по коридору в напряжении, с плеча Чимина сцарапывается тепло, ладонь ускользает и в сердце сжимается пустота. С другого конца коридора целая цепь оглушающих выстрелов сокрушает их тела к полу неожиданностью, пуля ссадит и вбивается Тэхену ядом выше локтя, ломает его болью в мышце, он падает и царапает пол подошвой. Юнги кричит Чимину, чтобы тот пригнулся, в голосе вибрирует испуг и серьезность. Две крошечные ладошки сжимают пистолет, Юнги уверенно стреляет вперед, на лбу складочки появляются спазмом и ненавистью. Лицевые мышцы напрягаются, в зубах проскальзывает злобное "чтоб ты сдох", а в глазах стеклянный блеск от усталости и головной боли. Чимин как в старые добрые времена увидел его настоящие чувства хотя бы на секунду, пока пуля блестками из крови не врезалась в грудь полицейскому, пока тот смотрел вдаль настороженно, пока в губах скользил расслабленный выдох. - Боже, Тэхен, - в бесформенные губы Тэхен вонзался до онемения зубами и шипел, стараясь подняться, протирая влажной спиной бетон. - Чимин, едрить твою, потом помолишься. - Дыхание у Юнги сбилось в сливки и осело на легких дискомфортом, за ремнем твердо упирал в спину ствол. Перед глазами поплыли серой тенью ступеньки, во рту запепелило стоном и Чимин сжал его плечи сильнее, цепляясь пальцами за ладонь, склеивая кожу кровью, а ресницы обилием горячих слез. За дверью черного входа кромешная темнота, видно только далекие огни одинокого шоссе, воздух там наполнен туманным светом. Юнги открывает дверцу автомобиля, больше похожего на огромное неуклюжее животное, мотор серого пикапа марки форд тихо и протяжно рычит. Тэхен буквально вваливается в салон и мажет в полупрозрачный красный кожаные сидения, Чимин жмет руками на рану и наблюдает бледность в складках сухих губ. - Вы в следующий раз не забывайте избавляться от всякого дерьма, вроде чеков или фишек гребаного бара гребаного хостела на гребаном конце города, где вас могут найти и растормошить все ваши гребаные планы и приплести меня к ним, как гребаного соучастника. Блять. - Юнги сербает сладкой слюной и облизывает клубничный леденец, поворачивая руль, упираясь лодыжкой до упора вниз, выравнивая пикап посередине шоссе. - Спасибо, Юнги. - Тэхен тихонько скорбит по утраченной гордости с закрытыми глазами и ноющей болью в продырявленной плоти. - Ваши рожи теперь на каждом столбу будут красоваться – нет благодарности лучше этой. - Язва с розовыми палеными прядями волос улыбается и нервничает, посматривая в зеркало заднего вида. - Тэхен... Тэхен-а, - из уст Чимина звучит трепетно и нежно, - прости меня, пожалуйста. - Маленькая впадинка над дрожащей губой блестела потом, взгляд нервно скользил по его лицу. - Это из-за меня, это я все... - у Тэхена в груди застыло восхищение, - это я все натворил. - Ничего страшного, все пройдет. - Улыбка такая светлая, что Чимин не перестает чувствовать вину за то, что вел себя так беспечно, за кокаин и вообще за все; это не детские игрушки, а он ведет себя так, словно все это – очередной дубль голливудского кино, который можно запросто переиграть. На руках кровь начинает пробираться под кожу так, что Чимина встряхивает на месте, не слышно ничего, кроме тихого мотора авто и его болезненного дыхания. - Это была неудачная попытка развлечься, теперь все будет намного сложнее. - Ким смотрит вдаль задумчиво, трется коленкой об сидение и дергает плечом каждый раз, когда Чимин неосторожно пережимает его бинтом или касается раздраженной кожи холодными пальцами. Он так старается и извиняется по триста раз в секунду за каждое свое движение, за каждое прикосновение, за каждый свой вдох. Тэхен устает слышать робкие всхлипы и нервные нотки в слабом голосе, он вымазывает его подбородок в липкую кровь и целует размякшие от страха губы, чмокает почти воздушно, еле касаясь, улыбается. Как странно теперь – быть бездомными. Какое обременяющее чувство свободы на троих, раздирающее болью грудные клетки и давящее на горячие сердца. Чимин смотрит на яркую луну, на ореол холодного желтого в бескрайнем темно-синим небе, чувствует отпечаток грусти на себе, крепче сжимает ослабевающую ладонь, потому что пусто на душе. Юнги сосредоточенно ведет машину далеко, разъезжая между деревьями и пустынными степями, он сталкивается взглядом с Чимином в зеркале и понимающе смотрит. Всего секунду. Луна сеет слабый свет на бедра и лицо, ему холодно и он каждый раз тихонечко наблюдает за тем, как вздымается грудь Тэхена, чтобы еще чуть-чуть успокоиться. Сон хитро оседает в веках и тянет его вниз, Тэхен почти засыпает, но напоследок крепко жмет в ладони чиминовы пальцы и подтягивает к нему колено. Чимин – луна, которая готова охранять его сон вечно, до еще одного большого взрыва, а в реальности – до самого последнего вздоха, до дрожи в ресницах и очередного рассвета, навсегда застрявшего в приоткрытых жалюзи.