Te quiero

      — Не догонишь! — кричал высокий альфа, забегая в старый заброшенный сарай, который стоял в лесу. Мальчишка спрятался в куче брёвен и стал прислушиваться к отдалённым шажкам.       — Чанёль-хён! Ну, подожди! — хныкал мальчик-омега, лениво перебирая коротенькими ножками. Подбегая к ветхому сарайчику, омежка обрадовался, увидев брёвна, на которых можно было посидеть и перевести дух. Запыхавшийся мальчик облокотился на промёрзшую древесину и принялся восстанавливать дыхание, как вдруг…       — Бу-у-у-у! — крикнул альфа, выскочив из-за брёвен.       — А-а-а-а! — испуганно закричал омега и от неожиданности рухнул на землю вместе с парочкой деревяшек. Тяжёлые балки рухнули на хрупкого мальчишку, и тот зарыдал от внезапной боли.       — Эй! Эй! Бекхённи, милый, ты как? Где болит? — осознав, что он натворил, альфа тут же упал рядом с малышом и принялся успокаивать его.       — Нога, Ёлли! — завопил Бекки и прикрыл глазки от раскатов боли. Чанёль без слов развернулся к омеге спиной, чтобы тот забрался на него верхом.       — Залезай! Я понесу, — улыбаясь, произнёс мальчик и стал помогать Бекки подняться с земли.       Омежка охватился тоненькими ручками за шею Чанёля и забрался на его спину. Чан сжал ножки Бека под коленями и подкинул чуть выше для удобства.        — Спасибо, Ёлли! — чмокая альфу в щёчку, произнёс Бекхён. — Ты лучший братик на свете! — Чанёль умилительно улыбнулся и понёс Бекки домой.       Бекхён — младший кузен Чана. Они были довольно дальними родственниками, считай, седьмая вода на киселе, но Чан очень любил своего маленького братика, оберегал и делился с ним самым сокровенным.       Они вместе проводили каждое лето. Гуляли по утреннему лесу, сочиняли сказки и мечтали о взрослой жизни, где Чанёль зарабатывает много денег, а Бекхён ждёт своего братика в их общем доме.       Для Пака Бекхён был глотком свежего воздуха, отдушиной от всего плохого.        Особенно сейчас, в самый непростой момент для альфы. У Ёля умер дедушка, и Бекки вместе с отцом приехал на похороны, чтобы поддержать любимого хёна. Хоть Бён был младше на пару лет и являлся омежкой, Чан больше никого не подпускал к своей душе.       — Да как ты смеешь посягать на наследство? Ты — никто! — крики доносились из большого особняка, в который и направлялись братья. После смерти дедушки отец Чанёля стал раздражительнее, чем обычно и теперь ссоры с отцом Бекхёна стали всё чаще и чаще.       — Наши опять ссорятся, — грустно произнёс омежка и прильнул к спине брата. Чанёль услышал тихие всхлипы со стороны Бекки и опустив его на землю, посмотрел ему в глаза.       — Бекхённи, ну прекрати расстраиваться! Пошли лучше в наше убежище! — с таинственной улыбкой произнёс альфа. На это предложение он получил неуверенный кивок и, взяв Бекхёна за руку, побежал вместе с ним.        Это самое убежище было не что иное, как потайная дверь в виде зеркала, которая вела в волшебную, как казалось ребятам, комнату. Этот вход старались заложить кирпичами, но дедушка запретил этого делать, а лишь позволил замаскировать его под обычное зеркало.       Чанёль нашёл его совершенно случайно, когда спотыкнулся об огромный ковёр и в падении зацепил рычажок. В этой комнате хранились вещи, которые уже давно покрылись невообразимым слоем пыли, что говорило только о том, что про эту комнату забыли. Среди этих вещей Чанёль заметил старое фортепиано. Оно, словно магнит, притягивало альфу к себе, но главное правило этого дома — никакой музыки. Отец был категорически против любых мелодий или пения.       — Ты не спрашивал у папы, чья это комната? — Спросил Бекхён, усаживаясь на старый, потёртый диван.       — Я боюсь, что он запретит ходить сюда, а мне тут очень нравится, здесь есть что-то родное, — осматривая потолки комнаты, произнёс Чан. — Что-то такое, как ты, Бекхённи, — сообразив, что ответить, произнёс альфа. Омега смущенно улыбнулся и прикрыл свои порозовевшие щёчки ладошками.       — Бекхён! Бекхён! — громкий крик, разрушал всю умиротворяющую тишину. Бекхён, понял, что его звал отец и вместе с Чанёлем отправился в гостиную.        По всему дому метался разъяренный мистер Бён и собирал вещи. Пак недоумённо смотрел на всю картину, что разворачивалась перед его глазами. Взрослый альфа схватил Бекхёна, и громко хлопая дверью, вышел из дома. Чанёль, опомнившись, выбежал на улицу.       Чан не мог поверить в то, что видел в тот момент, когда Бён старший затаскивал плачущего Бекхёна и кричал о том, что никогда не вернётся в этот дом. Эти слова пронзили маленького альфу в самое сердце. В ту секунду, когда омежка, прислонившись ладошками к окну, смотрел на него заплаканными, красными глазками, внутри Чанёля образовалась дыра с размером в целую вселенную. Альфа отказывался осознавать весь ужас того, что будет, если Бекхённи оставит его одного. Отчаяние обрушилось на мальчика, словно огромная волна, но Чанёлю оставалось только бежать за отдаляющейся машиной, в которой сидел маленький, проливающий свои детские слёзки, малыш.

***

       Столпотворение студентов — обычное дело для первого учебного дня после летних каникул. Группа омег болтала о новых брендах в одежде, первокурсники суматошно пытались разобраться в какую аудиторию им идти. Всю эту неразбериху разрушил гул подъезжающего автомобиля.        Красное «Porshe» лаконично переливалось в осенних лучах солнца и сияла отполированным блеском. Из автомобиля вышел высокий черноволосый альфа и привлёк к себе всеобщее внимание. Все студенты тут же стали перешёптываться, но никто не смел произнести все грязные словечки в слух, потому что знали, что с Пак Чанёлем лучше не связываться.       Альфа поднялся по каменной лестнице и, поздоровавшись со своими друзьями по баскетбольной команде, присоединился к своей группе. Через пару минут вышел ректор и, прочитав нудную речь, пригласил всех отпраздновать первый день учёбы в столовой. Чанёль в компании своего лучшего друга О Сехуна направился в столовую.       — Чанёлли, — послышалось из толпы людей и альфы повернулись в сторону звука. Навстречу парням шёл маленького роста, омега. Его волосы имели рыжий оттенок и красиво переливались при свете ламп. Лицо было до невозможности милым и даже детским, а улыбка сияла, словно у актеров с красной дорожки.       — Привет, Лу! — отстраненно произнёс Чанёль, не отрываясь от экрана телефона. На это ЛуХан обиженно надул губки и тут же столкнулся взглядом с Сехуном, который прожигал омегу своим огненным взором. Хань предпочёл проигнорировать Сехуна и посмотрел на Чанёля.       — Если вы в столовую — я с вами! — хватаясь за руку Пака, произнёс ЛуХан.       — Ага, — промычал Чанёль, не проявляя никакого интереса к персоне под именем ЛуХан.       Столовая была наполнена студентами. Все шумно беседовали и громко смеялись. Учителя сидели за отдельным столиком и обсуждали планы занятий, а Чанёль всё так же прожигал экран мобильника, не замечая ничего вокруг себя.       — Ёлли! Ну, поговори со мной! — теребя руку альфы, проныл Лу. На эти слова альфа ощетинился и посмотрел на омегу с такой злостью, что омега непроизвольно сжался.       — Никогда не называй меня так! — одёрнув свою руку, альфа встал из-за стола и вышел из душного помещения. Выскочив на задний двор университета, Пак тут же достал пачку тяжёлых сигарет и вытащил оттуда одну папиросу.        Резкий запах дыма заполнил всё вокруг альфы. Чанёль устало посмотрел вдаль, и в голову стали лезть старые воспоминания.        Каждый раз, как только кто-то позволял себе назвать альфу «Ёлли» Чан бесился и убегал прочь, дабы скрыть всех чувств, что появлялись от этого «Ёлли». И сейчас, вновь и вновь образ Бекхёна терзает голову альфы. Тот маленький мальчик, что сидит глубоко в сознании Пака, никогда не забудет тот роковой день, когда единственный родной человек навсегда покинул его. Что-то в тот момент, десять лет назад, надломилось в характере маленького альфы. Он стал ненавидеть отца, больше бывать в той секретной комнате, что хранила в себе частичку его любимого братика, избегать общения с другими ребятами.        Чанёль был один, пока не поступил в университет, где познакомился с Сехуном. Это единственный человек, которому Пак доверял хоть и не всё, но большую часть своей жизни. Сехун стал тем, кто понимает и поддерживает. Се не дружил с Чанелем, потому что тот жил в достатке, нет, он всегда видел в Чане потерявшегося ребёнка, которого бросили и теперь он злится на всех. О был старше Чанёля на один год и поэтому старался оберегать того от всяких невзгод.       — Ты его обидел, — послышался голос со стороны. Чанёль на это усмехнулся и выпустил дым изо рта. ЛуХан никогда не волновал Пака, нет, нельзя сказать, что совсем не привлекал его, Чанёль проводил с ним дни во время течки.        Пак всегда представлял Бекхёна в лице Лу, просто потому, что было между ними что-то общее: детские черты лица, улыбка, глаза — во всём этом Чанёль видел Бекхёна.       — Переживёт, — пробасил Ёль и выкинул выкуренную сигарету на выложенную камнем дорожку.       Сехун окинул друга непонимающим взглядом, но всё же пошёл за ним следом. Прозвенел звонок, оповещающий студентов о начале лекций. Все ринулись в аудитории.        Чанёль как обычно сел за последнюю парту и, сложив руки, преспокойненько улёгся спать. Преподаватель что-то нудно бормотал, но Чанёль успешно упал в царство снов, пока дверь аудитории не открылась и в зал не зашёл худой паренёк.

***

      Сехун шёл по коридорам университета и наслаждался тишиной так не свойственной этому зданию. Се был глубоко в своих мыслях, пока не услышал крики, которые доносились из туалета. Сехун открыл деревянную дверь и узрел картину того, как хрупкий парень отбивался от группы омег. Они что-то кричали в сторону, лежавшего на полу, омеги. Но тот, видимо был поглощён своей болью от нанесённых ударов.       — Отошли от него! — прокричал Сехун, медленно подходя к побитому парню.       — Сехун! Ты знаешь его? — нервно спросил один из омег.       — Вы ещё тут? Вон пошли, — осматривая паренька, произнёс Сехун, не показывая и капли эмоций.       Альфа тут же поднял парня на руки и понёс в медпункт, поняв, что тот без сознания.       Медбрат, не сказав ни слова, тут же указал Сехуну на кушетку, чтобы положить пострадавшего.        Альфа сел рядом с кушеткой и стал пристально наблюдать, как врач смачивал ватку в нашатыре и подносил к носу омеги. Парень резко вскочил и тут же рухнул обратно от ужасно ноющей боли. Сехун невольно скривился от такого вида юноши, и его тело пропустило колющий удар, будто он тоже почувствовал эту боль на себе.       Врач методично стал осматривать тело юноши. Подняв рубашку, на животе омеги красовались багровые синяки, плавно переходящие на сильно выпирающие рёбра. Альфа осматривал хрупкое, изуродованное тело с огромным интересом. Запоминал каждый миллиметр молочной кожи, украшенной ссадинами, что-то в этом теле притягивало, цепляло, возбуждало. Хотелось владеть этим телом, полностью и безгранично. Юноша поднял голову и посмотрел на Сехуна, который пристально рассматривал его оголённые участки кожи. Врач понял мотив такого озадаченного взгляда своего пациента и, привлекая внимание, увлеченного альфа хмыкнул.       — А, да…я за дверью буду, — пробубнил альфа и стремительно покинул кабинет. Приблизительно через полчаса, хромая, из кабинета вышел омега. Сехун тут же подскочил со своего места и подошёл к парню.       — Тебе легче? Ничего серьёзного? — осыпал вопросами омегу, альфа. Он чувствовал груз ответственности за этого юношу и не мог оставить его одного.       — Всё хорошо, пара ушибов, переломов нет, — очень тихо произнёс омега, не поднимая взгляда на Сехуна.       — Может тебя проводить? — спросил альфа.       — А тебе удобно? Просто я первый день в университете, — перебирая пальчиками, подол своей рубашки, произнёс омега.       — Конечно, удобно! Кстати, меня зовут Сехун, а ты…- протягивая руку для рукопожатия спросил О.       — Кёнсу! До Кёнсу, — поднимая взгляд на собеседника, омега радостно произнёс своё имя и пожал большую и тёплую ладонь.        — Что же ты такого сделала тем омегам, что они так на тебя накинулись? -спросил Сехун.        — Просто начал защищать свою любимую рубашку, — омега показал пальчикам на предмет одежды. На это Сехун немного сдвинул брови от услышанного и мысленно пообещал себе поговорить с этими недоомегами.       Всю дорогу до нужной Кёнсу аудитории Сехун разговаривал с новым знакомым. Рассказывал обо всех весёлых праздниках, что празднуются в университете, обо всех людях, что учатся здесь. Когда Кёнсу улыбался от смешных рассказов, у Сехуна невольно расцветала душа, а по телу вмиг разлеталась стая бабочек.       — Вот и твоя аудитория, — с толикой грусти произнёс Се. Ему так не хотелось отпускать от себя это чудо. — Может, дашь мне свой номер, мы могли бы вечером встретиться и лучше познакомиться? — не теряя надежды на продолжения общения, спросил альфа, мысленно надеясь на ответ «да».       — Записывай! — омега улыбнулся и принялся диктовать номер своего мобильного. Когда последние цифры номера были озвучены, Кёнсу поцеловал альфу в щёчку и быстрым темпом забежал в кабинет.