Сломленная

Сломанные всегда получаются с изъяном. Без разницы, насколько они хороши собой, все эти сломанные вещи: на них смотришь и ищешь что-нибудь получше. Элизабет была прекрасна — богиня в рое насекомых. Но в итоге она сломалась и не подлежала восстановлению. Он часто забывает, как легко ломаются женщины. Ну да ладно, он наконец-то заполучил ее после того, как она столь долго дразнила его. А потом пришла маленькая Алиса. Правда, Алиса не такая уж и маленькая. Прекрасная сломанная Алиса. Обычно он не интересовался испорченными вещами. Но она была сестрой Лиззи, разве мог он упустить возможность добавить этот трофей к своей коллекции? О, он пытался ей помочь, пока эта строптивая сучка разрушала все подряд. Так или иначе, он сумел заманить ее в ловушку в сиротском приюте. Возможно, полностью сокрушить ее разум и тело не получилось, но есть немало способов добиться своего. Создание очередной бессмысленной оболочки становится утомительным. Алиса слишком упряма, чтобы представить ее сломленной. А он всегда открыт для вызова. Ломать ее физически скучно, он не собирался использовать такие методы. Он хотел ее, желал, чтобы она очутилась под ним. Хотел, чтобы она стонала и выкрикивала его имя, хотел заставить ее задыхаться. Он возбуждался при одной лишь мысли об Алисе. Он не испытывал ничего подобного со времен Лиззи. Глупая маленькая сучка, которая мечтала быть образцом для подражания, в конце концов получит желаемое. Ах, как она сопротивлялась, как сопротивлялась! Ее крики были истинным наслаждением. Он милосердно позволил ей привыкнуть и лишь после этого вошел в нее. Он слышал, как ее крик умирает до мягкого шепота, видел, как слезы струятся по лицу. Но даже после того, как он кончил, она смотрела на него с ненавистью. Она твердила, что ей было отвратительно трахаться с ним. Что она ненавидит его, что ей противно быть его шлюшкой. Что ж, эту оплошность он исправит. Вкус победы станет куда слаще, когда он обратит ее в презираемую вещь. Время никогда не было другом Алисы. Ведь из-за безумия она потеряла десять лет. А он никогда не бездельничал. И он всегда получал желаемое. Ему нравилось, когда Алиса умоляла и просила, призывно раздвинув ноги, готовая принять его. Она всегда была такой влажной и нетерпеливой, он смаковал ее горячую плоть. Заставлял ее кричать и шептать его имя, словно молитву. Он обожал каждую секунду. Довести до оргазма свою никчемную бесполезную шлюшку было так восхитительно. Ее удовольствие заключалось в нем, унижающем ее на все лады. Она его лучшая работа, его приз, его добыча. Теперь он лишь ухмыляется, вспоминая, сколь часто Алиса говорила ему, что ненавидит. Теперь она шепчет «я люблю тебя» каждый раз, когда они трахаются. Он говорит то же самое, это не ложь. Он любит ее, как некоторые любят своих питомцев. Может, однажды он наденет ей кольцо на палец, чтобы показать всем, кому она принадлежит. Питомцу нужен ошейник, как-никак. Главное — Алиса знает, до чего низко она пала. И винить, кроме себя, ей некого. К сожалению, она пассивный агрессор: у него на спине до сих пор заживают царапины от ее ногтей. Алиса Лидделл знает, насколько идеально она сломана, и он любит ее за это.