Amaranth

Отдававшие морской голубизной яркие лазурные крылья беспощадно бились о стеклянный плен, до последнего надеясь прорваться сквозь. Тонкие пальцы крепко держали в руках перо, плывя им по бумаге в надежде передать хоть немного грации так отчаянно желавшего свободы существа. Взгляд всякий раз возвращался к пленнице, изумрудные глаза внимательно следили за каждым изгибом на беспорядочном узоре её крыла, стараясь запомнить всё до мельчайшей подробности. Плавные линии, которые, казалось, не представляли собой ничего толкового, постепенно обретали форму чего-то хрупкого и прекрасного. Бесцветные чернила, тягучей смолой укладываясь на бумагу, даже в умелых руках мастера не смогут передать всю глубину неспокойного моря, что бурлило на то и дело вздымавшихся крыльях; юноша прекрасно это осознавал. Но осознание не останавливало его от попыток увековечить спрятанную за стеклом красоту. Правая рука медленно опустила перо, оставляя несколько неаккуратных пятен на дубовом орнаменте стола, пока тонкие пальцы левой подняли прозрачный купол, выпуская лазурную бабочку из плена. Одурманенная свободой, та сделала большой круг над светлой растрёпанной макушкой художника и легко выпорхнула в заботливо приоткрытое для неё окно. Кончики пальцев коснулись пожелтевшей, то ли от сырости, то ли от времени, бумаги с нарисованным на ней силуэтом. Тёмные линии составляли блеклое подобие увиденного молодыми глазами превосходства. Очертания были скорее тенью, чем ярким воспоминанием об улетевшем в серое небо кусочке необъятного океана. Юноша глубоко выдохнул, развернувшись к двери: звонкий голос неприятно ударил по ушам, развеяв пелену мыслей, туманом бродивших в его голове. - Коннор, мы уже внизу! – прокричала плотная женщина, пытаясь застегнуть новенькую, ещё не разношенную шубу, когда молодой человек уже спустился до середины лестницы. Она недовольно подняла глаза, призывая двигать тонкими ногами ещё быстрее, чем до этого. Стоявший рядом с ней мужчина тоже наградил щуплую мальчишескую фигуру взглядом, но, в отличие от предыдущего, этот был пустой, и не выражал ровным счётом ничего, кроме как усталости, что гнила в нём годами. - Льюис ждёт у порога, поторопись! – нетерпеливо кудахтала женщина, крохотными шажками бегая от одной стены скромно, но со вкусом, обставленной прихожей к другой. - Не хватало ещё опоздать на первую репетицию свадьбы, какой будет позор! - Дорогая… - мужчина с усталостью в глазах и, местами поседевшими, усами протянул болотного цвета шляпу с давно мертвым, пришитым к ней животным, «дорогая» нетерпеливо вырвала её из некрепких рук мужа. Коннор, который легко набросил поверх чёрного костюма серое пальто, когда беспокойная мать справлялась с последней пуговицей упрямой шубы, приоткрыл дверь, попуская родителей вперёд. Они жили в провинциальном городе на окраине мёртвого леса с одной стороны и грязным морем с другой. В первую очередь Сэндтаун славился своим портом и богатым уловом. Местные буквально жили рыбным промыслом, которым ловко заправлял мужчина с седыми усами, паникёршей женой и молодым сыном. Заказы поступали изо всех близлежащих городов и маленьких поселений, принося достойные средства и репутацию маленькому бизнесу «Свежая рыба де Франт». Выходца из портовой лавки, коим являлся Питер де Франт, глубоко уважали поставщики и покупатели, но аристократичное общество всё ещё пренебрежительно смотрело на их аккуратное поместье с высоты своих глубоко вросших в землю семейных древ. И по мнению миссис де Франт, неким ключом от двери в привилегированное общество, что было её страстной мечтой, являлась одна особа из знатного рода. Ответственность за это целиком была положена на единственного сына и наследника рыбного достояния – Коннора де Франт, трясущегося в тесном кебе на пути в богатое поместье. Можно было догадаться, что желание продавать рыбу у этого юноши было прямо противоположно желанию людей её покупать. Он никогда не был заинтересован вопросами семейного заработка, отдавая своё внимание искусству. И всё, что он мог сделать сейчас, в ответ на заботу его родителей, была, конечно, женитьба. Выгодный союз с одной из самых старых и благородных семей этого города должен был принести семье де Франт нового члена семьи и, что наиболее важно, благую репутацию в светском обществе. -Дорогой? – мать обеспокоенно посмотрела в стеклянные глаза сына, положив руку на его колено. - Ты ведь не забыл кольцо? -Здесь, – юноша похлопал себя по груди, указывая на внутренний карман пальто. - Ты должен поразить эту юную леди. Семья Саггфорт наша последняя надежда... – «твоя, не наша» мысленно поправил женщину Коннор, отвернув голову в окно. - Шерил, перестань. Сын знает, что делает, – одёрнул Питер, стараясь сохранить всеобщее спокойствие. - Я постараюсь, матушка, правда очень постараюсь… - Да, да… - неловко завертевшись, забубнила она. - Конечно. Конечно, ты постараешься. Изумрудные глаза на секунду поймали обеспокоенный материнский взгляд и снова устремились в далёкий серый пейзаж за стеклом. Коннор не хотел жениться, он не был готов взять на себя ответственность за другого, к тому же, безразличного ему человека. Молодому юноше хотелось исследовать мир, проводить часы за игрой на фортепиано или рисуя за его дубовым столом, такой большой список, и не в один из пунктов не входила молодая жена. Но надежда, таившаяся в глубоких карих глазах матери, заставляла забыть обо всех сомнениях. Дом, перед которым остановил лошадей Льюис, был гораздо массивнее и роскошнее дома де Франт. Высокая изгородь почти вся была покрыта завядшим плющом, а видневшийся за ней сад давно потерял свои краски, представляя собой заброшенный много лет назад цветник. Место давило на плечи Коннора ещё сильнее, чем обязательства перед семьёй. Он поправил примявшееся пальто и несмелыми шагами последовал за родителями к парадному входу. Высокие дубовые двери распахнулись перед ними, стоило только ступить на порог. Внутри всё выглядело ещё более удручающе, чем снаружи. Сильный запах плесени и сырости ударил в нос. Огромное пространство и тяжёлые стены потеряли свои настоящие цвета и превратились в серые, погрязнув в пыли. Звук шагов отдавался гулким эхом; молодой человек посмотрел по сторонам, примечая минимальное количество мебели вокруг. - Октав, Джоанна, - громко произнесла миссис де Франт, расплываясь в нарочито широкой улыбке, - как приятно, наконец, войти в этот дом! - У вас тут просторненько, - мистер де Франт снял шляпу, осматриваясь по сторонам. - Добро пожаловать. Коннор замер, почувствовав на себе тяжёлые взгляды, исходящие от двух фигур. Оба были высокими и стройными, стоя на лестнице с правильной вытянутой осанкой, казалось, будто супруги были чем-то одним целым, вторя друг за другом каждое движение. Можно было сказать, что когда-то оба были прекрасны, но время не щадило никого, их лица теперь огрубели и покрылись морщинами, оставив за собой лишь тень былой красоты. Взгляды аристократов выражали крайнюю степень презрения, но кто знал, может, такое лицо было привычным для людей их статуса… - Очень приятно, - юноша легко опустил голову, стараясь показать себя с выгодной стороны, но Саггфорт не оценили стараний, только ещё выше задрав подбородки. - Проходите, - со сказанной интонацией это звучало больше как «проваливайте». Коннор сморщился, наблюдая за отдаляющимся силуэтом высокой мадам. – Чай подадут в западной гостиной. Громкие шаги всех присутствующих звонко отбивались от мраморной плитки, заглушая восторженные возгласы миссис де Франт. Молодой человек уже хотел последовать за остальными, но всё его внимание было приковано к одинокому фортепиано, стоящему практически в центре помещения. Старое и, вероятно, давно расстроенное, оно полностью завоевало интерес Коннора. Дрожащими от недавнего волнения пальцами он неуверенно дотронулся до клавиши, приятно удивляясь чистому и глубокому звуку в ответ на прикосновение. Инструмент был пыльным и брошенным, но всё ещё отлично справлялся с поставленной задачей. Оглянувшись по сторонам и обнаружив, что находится в полном одиночестве, де Франт осторожно присел на край банкетки, продолжая играть незамысловатый мотив. Уже через несколько секунд пальцы начали ловко перескакивать с одной клавиши на другую, а прыткий ум на ходу продумывать их путь. Кажется, Коннор и вовсе забыл, где находится и зачем пришёл, с головой погружаясь в свою игру до тех пор, пока приятный голос у плеча не отрезвил его: - Как красиво, - два больших серых глаза уставились на немедленно спрятавшего руки за спину юношу. Он резко подскочил, когда крышка фортепиано оглушительно громко захлопнулась, задел ногами банкетку, и та гулко ударилась о мрамор. Рывками глотая воздух, молодой человек пытался что-то сказать, но безуспешно. – Простите, я, видимо, испугала вас? - Ничуть, - собравшись с мыслями, Коннор выпрямился и посмотрел прямо в любопытные глаза девушки, но вспомнив о перевёрнутой банкетке, вновь согнулся, спеша поставить её на место. – Мисс Саггфорт, моё почтение. Он вновь легко наклонил голову, представляясь молодой особе. Было несложно догадаться, что перед ним стояла будущая миссис де Франт, так что юноша постарался расправить спину и больше не вводить себя в неловкое положение. - Думаю, вы можете звать меня Элизабет, - девушка легко поклонилась, заставляя шёлковую ткань аккуратно пошитого тёмно-синего платья покрыться маленькими складками на подоле. Она была довольно приятной внешности, чем-то отдалённо напоминая своих родителей. Маленькие губы, большие глаза и точёный подбородок, любой на месте Коннора посчитал бы девушку настоящей красавицей, но молодого человека не покидала мысль о фарфоровой кукле, что он постоянно наблюдал на полке своей гостиной. – В связи с обстоятельствами, это кажется уместным, Коннор. - Да, простите, мисс… Элизабет, – тонкие пальцы легко коснулись пиджака, в извиняющемся жесте. - Я, к сожалению, абсолютно не умею играть, - сказала мисс Саггфорт, легко проводя подушечками пальцев по инструменту. Её желание продолжить беседу напрягло юношу, но он только вежливо поднял брови, будто бы высказывая интерес. – Отец говорит, что молодой леди не присуще тратить время на такую глупость. Коннор с сожалением взглянул на грустные глаза девушки, не стараясь даже представить, как та жила без возможности наслаждаться таким привычным для него занятием. Элизабет неловко улыбнулась, заправляя выпавшую прядь волос за ухо, видимо, ожидавшая ответа на свои слова, но недавно обретённый жених лишь только с интересом смотрел по сторонам. - Так значит мы с вами… женимся, - она глухо хихикнула в конце, моментально привлекая внимание. Коннор застыл, медленно переводя взгляд на собеседницу. Он ведь почти забыл, какой была цель его визита. Женитьба, точно. Юноша глубоко вздохнул, было очевидно, что стоит ответить: - Да, думаю так, женимся, – улыбка, которую он попытался выдавить на своём лице, кажется, оказалась абсолютно безнадёжной. На секунду фарфоровое лицо девушки приняло грустное выражение. - Так скоро… - Элизабет отошла от фортепиано. - Удивительно. Я всегда наивно полагала, что выйду замуж только по взаимной и чистой любви. Глупо, не правда ли? - Да, глупо… – грустные глаза непонимающе посмотрели на Коннора. - Нет! То есть, я имел ввиду… - Элизабет? Что вы делаете здесь вдвоём? – неожиданно появившаяся из дверного проёма миссис Саггфорт возмущённо подняла свои брови. Коннор поймал себя на мысли о том, что без стоящего рядом супруга, мадам выглядела как-то неполноценно. – Какое немыслимое безобразие. Наедине до свадьбы, когда вас уже давно ожидает преподобный Холстерс! Женщина подняла руки в недовольном жесте и, грубо подтолкнув дочь за плечо, повела её по коридору. Обернувшись по сторонам, Коннор растерянно последовал за ними, всё ещё так и не осознав, что завтрашний день помечен в календаре, как день его свадьбы. Коридор, по которому они шли, был таким же пустым и пыльным, но стены его при этом все были увешаны дорогими портретами в широких рамах. Каждая картина была написана грубыми, но умелыми мазками масляной краски, и чётко передавала характеры запечатлённых на ней людей. Все они, безусловно, носили фамилию Саггфорт, а портреты были как ещё одно доказательство чистоты их династии. Коннор остановился, заметив на стене портрет Элизабет, совсем свежий и, в отличие от остальных, дешёвый, будто сделанный на скорую руку, несомненно новому художнику было ещё очень далеко до уверенных мазков предыдущего мастера. Мысль внезапно поразила юношу; он женился не на девушке, идущей где-то впереди, а на этом нескончаемом проёме, устланным дорогими портретами. Отвернувшись, молодой человек зашёл в назначенный зал. Шесть пар глаз одновременно уставились на застывшего в дверях молодого де Франт. Коннор попытался проигнорировать всеобщее недовольство и, прочистив горло, непринуждённо подошёл к алтарю, прямо напротив нежно ему улыбнувшейся Элизабет. Тишина давила на уши. - Так вы всё-таки собираетесь жениться? – хриплый голос нависшего над молодыми священника эхом отразился от стен. Нет. Коннор не собирался.

«Этой рукой я развею все горести И чаша твоя да не опустеет, ибо я буду вином для тебя»

- Этой свечой я развею… - Рукой. - Что? - Развеешь рукой, – шептала Элизабет, в который раз стараясь помочь будущему мужу. Шёл второй час и они всё ещё не продвинулись дальше третьей строчки проклятого обета. Коннор мог поклясться, что знал его наизусть до того самого момента, пока ему не пришлось говорить, стоя у алтаря. Слова сами путались в его голове, наплевав на голос разума. Дрожащей рукой юноша в который раз взял свечу, капающую повсюду воском. - В левую руку! – священник громко хлопнул книгой по столу, уставившись на Коннора. – Неужели так сложно запомнить? Рука, свеча, три шага, чаша, кольцо! – брызжа слюной, надрывался старик, в который раз повторяя очерёдность процессии. Коннор поставил свечу на место и опустил голову, вновь стараясь запомнить. «Это бесполезно», «Позор, невообразимый позор», «Почему именно он?» - недовольный шёпот шёл откуда-то из-за спины, не давая сосредоточится. Единственный человек, от которого ещё не исходило ни одного упрёка, была молодая Элизабет, и Коннор был нескончаемо ей за это благодарен. Рука, свеча, чаша… чаша, шаги, рука, свеча… Глубоко выдохнув, юноша взял свечу в правильную руку и поднял свободную: - Этой рукой я развею все твои горести, - он опустил её ладонью вверх так, чтобы девушка смогла положить свою сверху. Три шага; первый, второй… Глухой звон резко прервал так удачно начавшуюся церемонию, извещая всех вокруг о внезапно прибывшем госте. Священник изнурённо выдохнул, готовый задушить пришедшего голыми руками, пускай даже перед самим ликом божьим. - Мы разве кого-то ждём? – миссис Саггфорт плавно повернула свой приподнятый подбородок к мужу, впервые сказав что-то за время репетиции. - Только если более удачную кандидатуру на роль жениха, - сухо ответил супруг, принимая у дворецкого визитку. - Лорд Батлер, - звонко огласил мужчина с уложенными волосами и в белых перчатках. Коннор развернулся, оставляя ещё несколько капель воска на уже неоднократно испачканном платье Элизабет, на что она только опустила разочарованный взгляд, проводя рукой по тёмному шёлку. Двери резко распахнулись, пропуская в комнату статного мужчину. Он был на полторы головы выше Коннора, широкоплечий и, в общем, прекрасно сложенный, в дорогом, но изрядно поношенном костюме. Все зачарованно уставились на вошедшего, когда его лестный взгляд прошёлся по Элизабет и остановился на юноше рядом. - Какой конфуз, я планировал успеть прямо ко дню свадьбы, – Лорд элегантно поклонился семье Саггфорт. - Но, кажется… - Кажется, поторопились… - начал мистер Саггфорт. - Свадьба назначена на завтра, - продолжила его супруга, оторвав свой оценивающий взгляд от Лорда и теперь приглаживая подол своего платья. – Но, раз уж вы здесь… - Подайте стул Лорду Батлеру, – закончил за неё муж, слегка махнув рукой. По растерянным взглядам этих двоих было ясно, что никто так до конца и не понял, кто был молодой Лорд и как он узнал о предстоящем торжестве. - Так вот, - очнулся Коннор. - И чаша твоя… - Ко мне лицом! - громкий голос преподобного Холстерса громом раздался за спиной де Франта, заставляя молодого человека испуганно подпрыгнуть. Наполовину растаявшая свеча выскользнула из рук, покатившись по полу. - Юноша! - Нет, нет, нет, нет… - залепетал Коннор, выставляя вперёд длинные руки в погоне за удаляющейся свечой. - Поймал! - собрав, наконец-то, все свои конечности вместе, гордо провозгласил он, поднимая вверх свечу. Бордовая штора, находившаяся прямо за ним, внезапно вспыхнула. - Господь милостивый, - устало проворчал священник, положа пальцы на переносицу. Все вокруг подорвались со своих мест, суетясь вокруг возникшего пожара. Коннор неловко отполз назад, крепко сжимая в руке погасшую свечу. - Сделайте же что-нибудь! – вопила его собственная мать, пока мистер Саггфорт бил о пламя рукавом своего выглаженного пиджака. - Воды! Несите воды! - Дом в огне! Испуганный юноша широко раскрыл свои глаза и уставился на происходящее, всё ближе подползая к двери. Это не входило в его планы. Поджечь дом будущей жены было неплохой идеей для избежания свадьбы, но юноша обещал своей матери справиться как можно лучше, а теперь она держалась за сердце, испуганная огнём. Внезапно стало как-то оглушительно тихо. Коннор поднял глаза. Горящая штора покоилась на полу, уже не горя, а только выпуская клубы дыма, когда как молодой Лорд стоял рядом с пустой, предназначенной для церемонии чашей в руках. Все, кроме Элизабет, с истинным восхищением уставились на Батлера, который, отбросив бокал, довольно сложил на груди руки. Девушка не сводила глаз с испуганного суженного. - Какая продуктивная репетиция, не думаете? – самодовольно произнёс Лорд. - Достаточно. С меня хватит, - преподобный Холстерс зажал свою книгу под рукой, встал из-за алтаря, и теперь медленно приближался к Коннору. Все взгляды были снова прикованы к нему, но он был совершенно не в восторге от такой прерогативы. – Свадьбы не будет до тех пор, пока вы не выучите свои клятвы, молодой человек, – сморщенный палец старика неприятно ткнул прямо в грудь. Все вокруг грозно смотрели на прижатого к двери поджигателя, ожидая дальнейших действий. Испуганные глаза метались от одного силуэта к другому, ища поддержку, но твёрдо произнесённые священником слова обратили окружающих против юноши. Вжавшись в дверь спиной, он рукой нащупал позади себя ручку от входной двери и, неловко за неё потянув, выпал из комнаты. - А он просто находка, - Лорд проследил глазами за выроненной свечой, плавно катившейся по полу.

«Этой свечой я освещу твой путь во тьме Так прими же кольцо в знак вечной любви»

Коннор бежал так долго, что уже не чувствовал собственных ног. Глубоко дыша, он облокотился о крепкий ствол гнилого дерева, осматриваясь. Где-то вдали всё ещё виднелся особняк Саггфорт, напоминая о недавнем позоре, когда как впереди расстилался пугающих размеров лес. Если бы мог, юноша бы продолжил бежать, бежать до тех пор, пока весь проклятый город не скроется за горизонтом, но нет. Он дал обещание своей матери, а вместе с этим, и остальной династии де Франт. Будущее и гордость его семьи лежали на вздымавшихся от тяжёлого дыхания плечах. Хотя, мог ли он сейчас даже думать о слове «гордость»? Неприятно сморщившись, Коннор заметил пятна воска на пиджаке. Если честно, их было огромное количество, и они оставляли за собой жирные пятна. Недовольно выдохнув, юноша начал отчищать пиджак, пока его палец не нащупал что-то во внутреннем кармане. Кольцо. Конечно же, это было то самое кольцо, что завтра должно было оказаться на миниатюрном пальчике молодой Элизабет. Де Франт вынул его, пытаясь рассмотреть в лунном свете. Он делал так много раз до этого, будто пытаясь вселить в себя уверенность, заставить поверить, что союз с леди Саггфорт необходим и неизбежен. Но у него никогда не получалось убедить себя до конца. Украшение невинно поблёскивало, напоминая о долге. Коннор прищурился, напрягаясь. Теперь пути назад не было. Он обязан был знать каждую из клятв к завтрашнему утру, облажаться уже не являлось вариантом. - В этом нет ничего сложного, всего пара строчек, - громко сказал юноша, не рассчитывая, что в тёмном лесу находился кто-то помимо него, - этой рукой я возьму… свечой… этой свечой… - он глубоко вздохнул, - я подожгу твои чёртовы занавески. Бесполезно. Вдох, выдох. Ты не можешь испортить всё и на этот раз, Коннор Джоэль де Франт. В голове вспыхнули глубокие, полные надежды глаза матери и вся династия позади её спины. - Этой рукой, - он резко развернулся, уходя вглубь леса. Внезапная уверенность разлилась по венам, - я развею все горести, - он сорвал с дерева веточку, представляя, что держит свечу, - И чаша твоя не опустеет, ибо я буду вином для тебя, - три шага, - Этой свечой я освещу твой путь во тьме, так прими же кольцо в знак моей вечной любви. Опьянённый решительностью, юноша размашистым движением надел кольцо на ближайший торчащий из земли сук, напомнивший ему человеческую руку. Он широко улыбнулся и довольно посмотрел на проделанный путь. Если завтра он произнесёт всё так же, любой забудет предшествующий этому позор. Внезапный хруст, отвлёк его от мыслей. Коннор настороженно оглянулся по сторонам. Вокруг вдруг стало оглушающе тихо, многочисленные вороны на деревьях замолчали, уставившись на отчаявшегося жениха. И в следующую секунду его нога была сжата в крепкой хватке. Пронзительно закричав, Коннор попытался убежать, но план с треском провалился, ровно, как и сам юноша, больно ударившийся о землю. «Сук» ещё сильнее сжал ногу, не давая возможности сдвинуться с места. Земля перед ним задрожала и начала трескаться, выпуская чьё-то тело наружу. Коннор со всей силы рванул ногой, и та, наконец, была свободна, если не считать костлявой руки, повисшей на лодыжке. Перевернувшись на спину, де Франт отползал всё дальше, не отводя взгляда от появившейся из-под земли фигуры. Коннор издал хриплый стон, когда крепко сжимавшие ногу пальцы ослабили хватку и поползли по направлению к силуэту. - Принимаю, - эхом разлетелось по лесу, заставляя юношу очнуться. Кое-как поднявшись на ноги, тот, сломя голову, помчался куда-то сквозь царапающие ветви деревьев. В панике оглядываясь назад, Коннор всё ещё мог видеть преследующую его фигуру. Это был силуэт молодого мужского тела в парадном костюме, с впалыми щеками и мертвеющим цветом кожи. Повернув голову обратно, та с тупым звуком столкнулась с твёрдой корой дерева. Всё расплылось перед глазами, не давая идти дальше. Незнакомец приближался всё ближе и страх быть пойманным развеял всю боль от удара, давая Коннору возможность бежать. Задыхаясь от острого жжения в лёгких, растрёпанный и нещадно расцарапанный ветвями Коннор выбежал из леса, больше не оглядываясь назад. Только оказавшись на каменном мосту, делившим старую церковь и лесную чащу, юноша позволил себе посмотреть по сторонам. Ухватившись руками за холодную каменную кладку моста так, что пальцы болезненно побелели, он торопливо оглянулся. Вокруг всё было спокойно, ровно так же, как и обычно, а из особняка Саггфорт, который можно было разглядеть, даже виднелся свет; всё было так, будто пару минут назад никакой мертвец не вылезал из земли, желая схватить Коннора. Глубоко дыша, он на секунду закрыл глаза и обернулся. - Теперь ты должен поцеловать меня. Оглушающие крики ворон было последним, что услышал де Франт, перед тем, как раствориться в холодных объятиях молодого юноши с чарующе-голубыми глазами и мертвенно бледной кожей.