Кодекс самурая

Солнце освещало каждую травинку, каждый листочек на деревьях. Свет просачивался в каждое помещение штаба через малейшие щелочки, и в этих лучиках танцевали пылинки, ведя какой-то свой хоровод. Легкий ветер гулял по окрестностям, приятно охлаждая и даря спасительную прохладу. Более сильные порывы устраивали хоровод с опадающими лепестками цветов сакуры. Порой целые бутоны плавно опускались на землю, теряясь в высокой траве под деревом. С заднего двора раздавались неритмичные удары деревянных мечей, негромкие голоса разбавляли внеочередную тренировку. Я неторопливо вышел за дверь общей комнаты, остановился, чувствуя приятное тепло, идущее от досок. Прикрыл ладонью глаза, оглядывая окрестности. Два меча привычной тяжестью висели на поясе. Они едва слышно звякнули, когда я наклонился за обувью. Если подумать, то такие дни в последнее время стали случаться часто. Неприятель затаился, готовя что-то грандиозное, и пока даже на улицах города царил мир, только иногда проезжие ронины устраивали какую-нибудь стычку, быстро утихающую. Выпрямившись, я потянулся, чувствуя, как приятно ноют мышцы, разогретые утренней тренировкой. Где-то в стороне раздался голос моего капитана, и я вздохнул, невольно касаясь пальцами рукояти катаны. Если подумать, то Окита-сан, как и я, был еще ребенком, когда мы познакомились. Он ненамного меня старше, всего года на три. Но уже тогда был сильней и намного взрослей меня. - Отпустите ее, не трогайте! На вид пареньку было всего лет восемь. Худой, нескладный. Длинные пальцы рук неумело сжимали деревянную палку. Большие глаза смотрели со страхом и отчаянием. Рослый, покрытый шрамами ронин насмешливо смотрел на него, даже не думая доставать меч. Он прекрасно понимал, что на такого хватит и одного пинка, но забавлялся, смеясь и уворачиваясь от неуклюжих взмахов корявой палки. Еще двое удерживали его старшую сестру, с интересом разглядывая. - Милое личико для гейши, - насмешливо заметил один из них, с силой поворачивая лицо девушки за подбородок к себе. Пожалуй, ее и правда можно было назвать красивой. Вот только сейчас ее черные волосы растрепались, заколка лежала на голой земле, а одежда сбилась, оголяя плечо. - Юдзу, уходи… - тихо прошептала она, стараясь, чтобы голос не дрожал. Ее тонкие руки удерживал за запястья один из ронинов, и только поэтому она еще не упала на землю. - Нет! – как-то совсем отчаянно закричал ребенок, бросаясь вперед. Но сильный удар сбил его с ног. Приподнявшись, мальчик распахнувшимися от ужаса глазами смотрел, как мужчина проводит по оголенной шее девушки кончиком вакидзаси. Тонкая полоска кровоточащей царапины тут же проявилась на бледной коже девушки. Но она не закрывала глаза, с молчаливой мольбой глядя на брата. - Остановитесь! Ладони горели и кровоточили – падая, он ободрал кожу. Но рука все равно уверенно сжала палку – единственное оружие, доступное сейчас ему. Он вновь поднялся, бросился вперед, получил удар, упал на землю. Тихо заскулил, как побитая собака, когда чужая нога прижала его к земле. Грубая подошва давила на позвоночник, но он продолжал смотреть на сестру, царапать ногтями землю, не обращая внимания на резкую боль. Кричал, пока не охрип голос, когда острейшее лезвие катаны пронзило грудь девушки, полз к ней на коленях, сжимал окровавленными ладонями ее руку, смешивая кровь. И старался запомнить каждую черту такого родного лица, даже теперь хранившего улыбку. Тонкая струйка крови окрашивала ее губы в алый цвет. Он не шевелился. Даже когда над ним нависла тень убийцы с занесенным мечом не смог обернуться. Он, распахнув глаза смотрел, как незнакомый длинноволосый парень рассекает острым вакидзаси спину одного из ронинов, как уворачивается от ударов катаной, с невероятной ловкостью достигая врагов. Он молча смотрел на тела трех убитых ронинов, на незнакомого спасителя. - Я Окита Соджи, - парень протянул ему руку, невинно улыбаясь, словно и не убил трех человек. Словно не его лицо покрывает чужая кровь. – Можешь встать? Мальчик поднялся на ноги, послушно кивнув. Не протянул руку лишь испугавшись запачкать протянутую ладонь кровью своей и сестры. - Ямамото Юдзуки, - голос дрожал, горло, сорванное криком, болезненно отзывалось на каждое слово. - Пойдем, - Окита решительно взял его за запястье, ведя за собой. Он не давал ему обернуться назад, не давал взглянуть на распростертое, беззащитное тело сестры и кровь тех, кто сделал это. - Ямамото-кун? Я вздрогнул, оборачиваясь. За моей спиной стоял мой капитан. Ветер ласково шевелил его длинные волосы, казалось, запутавшись в них, как в сетях. - Что-то случилось? Ты выглядишь задумчивым и печальным. - Я просто вспомнил наше первое знакомство, Окита-сан, - честно ответил я. – Тогда тоже цвела сакура. Я неотрывно смотрел в глаза своего спасителя и капитана. За эти годы мы оба изменились. Я стал сильней, научился воспринимать смерть так, как велит бусидо. Кодекс самурая и кодекс шинсенгуми неугасающим клеймом выжжен в моей душе. А он так искусно научился чередовать безумного убийцу и безмятежного ребенка – две личности, навечно живущие в его сердце. - Я тогда опоздал. Его ответ остается прежним. Сложно понять, насколько он искренен, но я не смею обвинять его в чем-то. Тогда он не просто спас мне жизнь. Он привел меня в додзе, где уже ждал Кондо-сан. И именно его слова впоследствии привели меня в шинсенгуми. Спустя столько лет. - Вы успели вовремя, капитан.