Солнце продолжало светить, даря последнее тепло летних дней, а легкий ветер напоминал о предстоящих холодах. Деревья все еще оставались со своей зелёной листвой, а цветы не успели завять. От этого вида на душе было как-то спокойно и немного весело. Но неловкое молчание омрачало мое настроение. Мы с Нарциссом шли через небольшой то ли парк, то ли сад академии, чтобы сократить путь и не сказали еще друг другу ни слова после того, как вышли из младшего корпуса.
Мной было сделано несколько попыток завязать хоть какой-то разговор словами, вроде: «Неплохая погода!» — но в ответ получала лишь какой-то угрюмый кивок. От этого у меня все больше и больше навязывался вопрос: из-за чего он такой хмурый?
Варианты были такие, что они еще больше вгоняли меня в тоску. Из-за этого я решила, что лучше уж молчание.
Когда мы уже подошли к самой библиотеке, Нарцисс вдруг остановился. Меня это немного удивило, ведь до этого он довольно целенаправленно шел сюда и вдруг… Но его выражение лица удивило меня еще больше: оно было удивленно-растерянным, словно он вспомнил что-то не совсем хорошее.
— Что-то случилось? — невольно я задаю вопрос, из-за которого Нарцисс будто выходит из ступора.
Его лицо вновь стало спокойным, словно он уже и забыл, из-за чего был так взволнован. Немного поморгав, он перевел свой взгляд из какой-то одной точки на меня, и, наконец, ответил на вопрос:
— Я… Я забыл предупредить о кое-чем, — еле слышно произнес Нарцисс, запинаясь.
Закрыв рот ладонью, он перевел взгляд вновь куда-то в сторону, о чем-то задумываясь. Мне не хотелось вновь погружаться в это неловкое молчание, поэтому я решила задать еще вопрос:
— О чем же? — стараюсь говорить спокойно, но голос выдает мое легкое раздражение.
Я попыталась перейти в ту точку, куда был направлен его взгляд, но стоило мне оказаться напротив его, как он сам посмотрел на меня.
— Нам нужно отойти чуть подальше от здания, а иначе они могут услышать наш разговор, — в его голосе проскользнуло легкое волнение.
Кажется, это что-то очень важное, раз Нарцисс так волнуется.
— Кто? — невольно задаю я очередной вопрос, но вместо ответа он хватает меня за локоть и уводит обратно по дорожке, откуда мы и пришли.
Когда расстояние до здания библиотеки было уже приличное, Нарцисс, наконец, остановился, и повернулся ко мне лицом. Во мне же все больше и больше нарастало любопытство и раздражительность.
— Здесь не услышат, — чуть слышно произнес этот странный парень.
— Кто услышит?! Что услышит?! — уже окончательно выхожу из себя я, задавая вопросы, на которые так и не получила ответы.
— В это время в библиотеке всегда сидят кое-кто, — начал свои объяснения Нарцисс, усаживаясь на скамейку возле дерева.
Я присела рядом.
— А теперь поподробнее, — нетерпеливо произношу, чтобы, наконец, услышать самое основное.
— В академии, — тяжело вздохнув, продолжил Нарцисс, вновь смотря в какую-то одну точку. — Есть двое учеников, которых дирекция хотела бы уже давно выгнать, но не может из-за их влиятельных родителей. Виктор и Цефан Экман — главные «приколисты» академии.
Он многозначительно показал пальцами скобки на слове «приколисты». Значит, они ему не очень нравятся.
— Но их никто не зовет по именам, ведь эти двое Особенные, — слегка раздраженно произнес Нарцисс.
Нет, они ему точно не нравятся.
— Особенные? То есть, из-за родителей? — не могу понять я его слов.
Как-то странно определять каких-то более особенных людей из всех этих «богатеньких детишек». Это как сказать, что один лист зеленее остальных на дереве. Хотя, если они дети действительно влиятельных родителей, то…
— Нет, не в этом смысле, — мгновенно выводит меня из раздумий парень, видимо, поняв ход моих мыслей. — Пожалуй, стоит тебе объяснить все более подробно.
И он вновь тяжело вздохнул, откинулся на спинку скамейки и закрыл глаза. Весь его вид показывал обреченность. Может он думал, что я пойму всё без объяснений? Ох, извини, но я немного олень. Ты теперь до конца учебы обречен моим обществом!
— Есть в нашей академии что-то вроде то ли кружка, то ли сообщества — я сам не до конца понимаю, — начал свои объяснения Нарцисс. В его голосе чувствовалась усталость. — Эта группа людей называется Особенные. По словам многих, Особенные — это люди, которые не похожи на всех, чем-то отличающиеся от остальных. Почему-то многие хотят попасть к ним, но это довольно непросто. Чтобы стать Особенным нужно, чтобы главный — Джек, или, как его еще называют, Папочка — дал тебе кличку. Хоть это и звучит просто, на деле многие пытались как-то показать себя перед Джеком, но он их всех к черту, как выражаешься ты. Дело в том, что кличка полностью ассоциирует человека, то есть, к примеру, у одного преподавателя кличка Добрый Малый Робин Гуд — или кратко — Малыш Робби. Этот учитель и в самом деле довольно добрый, но и справедливый, и именно благодаря нему Особенные все еще существуют. Из-за Малыша Робби учителя еще не разогнали Особенных, а те в свое время получили некоторые привилегии.
— Привилегии? — невольно перебиваю я, внимательно слушая его. Это и в самом деле было интересно — мое любопытство довольно.
— Да, они, к примеру, могут одеваться так, как хотят они. Или еще учителя и вообще все должны называть их по кличкам, — словно ребенку объяснил Нарцисс, а после продолжил с того, на чем остановился: — У Особенных так же проходят собрания — объявления об этом можно увидеть на отдельных, специально для Особенных, стендах, — но, если по правде, то это обычное чаепитие. И, должен тебе сказать, я отношусь к Особенным — меня не спроста называют Цветочек. Это произошло не по моей воле и не по воле Джека, как мне кажется. Помнишь, я рассказывал тебе легенду о появлении цветка нарцисс?
— Да-да, припоминаю, — я немного помедлила с ответом. Мне становилось все интереснее, и у меня даже начинали появляться мысли о вступлении в Особенные.
— Многие дразнили меня из-за моего имени, — продолжил свой рассказ паренек, а в его голосе появилась легкая теплота, видимо, от хороших воспоминаний. — Однажды Джек стал невольным зрителем насмешек надо мной. Он решил помочь мне. Когда меня все продолжали дразнить, называя самовлюбленным, эгоистичным и много как еще, Джек подошел ко мне и довольно громко сказал, что теперь моя кличка Цветочек, что теперь я Особенный и могу приходить к ним на собрания. И это помогло мне, если честно.
На губах парня появилась легкая улыбка. Как мне кажется, он действительно счастлив от этих воспоминаниях. Я решила немного развеять нависающую тишину уместным, как мне кажется, вопросом:
— Когда это произошло?
— Когда? — повторил за мной Нарцисс, словно не ожидал вернуться в реальность.
Немного помолчав, вспоминая, он все же ответил:
— Где-то с год назад.
— Ты посещал собрание этих Особенных? — сразу задаю следующий интересующий меня вопрос, надеясь утолить свое любопытство.
Кажется, от моих слов он становился все более и более растерянным. Его взгляд всегда переходил от одного предмета к другому, словно Нарцисс искал где-то ответ. И когда он, видимо, не мог подобрать другого ответа, его взгляд опустился,а плечи поникли.
— Нет, — немного грустно ответил он все же на мой вопрос.
Черт, кажется, я спросила то, чего не следовало спрашивать! Так, соберись, нужно перевести разговор в другое русло. О чем там мы говорили до этого? Точно! Два брата-весельчака, которых все недолюбливают! Только я не могу вспомнить их имена. Ладно, выкручусь.
— А те двое братьев Особенные, верно? — словно в не значай спрашиваю.
Надеюсь, что он ответит мне. Нарцисс, не покидай этот мир!
— Кто? — переспрашивает он, вновь возвращаясь в реальность, но на этот раз из пучины грусти и одиночества. Немного помолчав, он сложил руки на колени «лодочкой» и опёр свою голову на них. После прозвучал ответ. — Да, Особенные. Только немного не простые. Цефан и Виктор братья-близнецы. И этим они довольно активно пользуются. Для новичков у этих двоих есть некоторое испытание, которое как раз тебе придется пройти.
— Испытание? Какое испытание? Зачем? — сразу выдаю все свои вопросы.
Если мне придется что-то делать, то уж извольте — мне лень! Вообще, это странная часть моего характера: я могу быть неугомонной и полной энергии, но в тоже время лениться сделать, как выражался часто дядя, «что-то полезное». У меня много таких противоположностей в характере и многим это не нравится. Может, поэтому у меня и нет таких уж хороших друзей.
— Тебе нужно их различить, — спокойно ответил Нарцисс, но по его глазам я определила какую-то взволнованность.
— Это так трудно?
— Намного трудней, чем кажется. Виктор и Цефан почти полностью одинаковые. Лишь хорошо знакомые с ними люди могут хоть немного их различать.
— Это обязательно? Что, если я не смогу? Хотя это не кажется мне сложной задачей, — я пытаюсь представить, как различать похожих по внешности людей, но не могу. У нас в классе не было близнецов. Родственники — да, близнецы — нет. Мне кажется это интересным.
— Они назначат тебя своей целью, — холодный ответ Нарцисса мгновенно заставил меня осознать всю реальность — словно камень реальности на тропинке мечтаний! — Все их шутки и подколы будут направлены на тебя до того момента, пока ты не сможешь отличить Виктора от Цефана.
— А… — только и успела выдать я, когда Нарцисс меня перебил.
— Я расскажу тебе о каждом из них, а ты уже попытайся сама пройти их испытание, — тихо проговорил он, но я отчетливо слышала каждое его слово. — Больше я ничем не смогу помочь тебе. Прости.
Его слова меня немного поразили. Нарцисс извинялся так искренне, будто действительно в чем-то провинился. От этого как-то не по себе становится. Кажется, он всё воспринимает слишком близко к сердцу. С этим могут возникнуть проблемы.
— Н-ничего страшного, — как-то заикаясь, отвечаю я, чтобы успокоить парня. — Мне и этой информации вполне достаточно.
В ответ на мои слова я услышала лишь тяжелый вздох. Не могу точно определить, подействовали ли мои слова, но надеюсь, что да.
Повисло молчание на несколько минут. Я наблюдала за выражением его лица — задумчивым, немного неуверенным. Думаю, он собирается с мыслями, чтобы наиболее понятно все объяснить.
— У каждого из братьев своя кличка, как я и говорил, — наконец, начал Нарцисс свои объяснения. — У Виктора кличка Писатель, у Цефана — Критик. Я не знаю точно, почему у них такое сочетание. Могу лишь высказать свое предположение.
Он вновь поднял на меня взгляд, будто спрашивая разрешения. А я, вновь отмечая, что он довольно зашуганный, лишь кивнула, давая добро на продолжение рассказа.
— Некоторые рассказывают, что Виктор пишет какой-то рассказ, но никто не знает точно. Я думаю, что Джек точно знает, что это правда рассказ, а значит, он и знает, что только бы Цефану Виктор доверил критиковать его работу. Именно из-за этого он выбрал это сочетание кличек.
Я внимательно слушала, но меня все же волновал больше другой вопрос. Нет, перебивать Нарцисса я не буду — паренек этот и так слишком стеснителен и необщителен, чтобы его перебивать. Нужно лишь задать верное направление его слов.
Но Нарцисс привел меня в ступор, своими последними словами:
— Больше я ничего полезного сказать не смогу.
***
—
Хей-хей! Все быстрей!
Веселей!
Сегодня пир у нас и пляска,
Радость, счастье — все как в сказке!
Будем пить мы до утра!
Хей, неси еще вина!
Именно эту песню мне довелось услышать, когда я только зашла в библиотеку. Нарцисс решил остаться снаружи, чтобы братья не смогли узнать о его участии в моей попытке угадать, кто есть кто. В общем-то, мне кажется это разумным — он мне всё равно мало чем сможет еще помочь.
Библиотека находилась в здании общежития для преподавателей и занимала где-то одну треть первого и второго этажа. Стиль расцветки библиотеки тот же, что и учебных корпусов — нежного бежевого оттенка стены, белый потолок и паркет под светлое дерево. Мне это немного напоминала больницу. Элитную больницу для разных «важных» людей. Но в отличие от больницы, здесь было столько книг, что это невольно становится моим любимым местом: вдоль стен на первом и втором этаже стояли полки, на которых виднелись разнообразные цвета корешков книг.
Перегородки между первым и вторым этажом наполовину отсутствовала, делая библиотеку более свободной, а большие окна наполняли светом эту огромную «комнату». В середине библиотеки располагались столы, чтобы каждый мог спокойно расположиться с книгой и при необходимости, с тетрадью. Мне нравится это место. Кажется, именно здесь я и буду делать домашнюю работу или просто отдыхать с книгой. Но оставалась одна проблема, которая сейчас продолжала распевать песни, стоя на столе посередине комнаты.
— Это библиотека! — кричала женщина лет тридцати на двоих парней.
Кажется, это и есть Виктор и Цефан, или, как их нужно называть, Писатель и Критик. Я попыталась разглядеть их получше, но многие собрались возле стола этой веселой парочки, словно на представлении. Нет, сегодня или никогда! Мне слишком нравится это место, чтобы бояться сюда приходить из-за каких-то там близнецов! И плевать, что они могут сделать мою жизнь «веселой». Я начала пробираться сквозь толпу, расталкивая людей.
— Мы захватили это место! — сказал в ответ один из близнецов.
— Отныне и навсегда здесь властвуем мы! — вторил ему второй.
— Только через мой труп! — прокричала им уже я.
Мне удалось преодолеть лишь половину пути до их стола, когда толпа неожиданно расступилась. И моему взору предстали двое братьев, которые с интересом смотрели на меня. Кажется, меня услышали. Братья, как и говорил мне Нарцисс, и в самом деле похожи друг на друга, что вообще не за что зацепиться: от внешности до одежды все было одинаковое.
У обоих братьев волосы длинные, немного ниже плеч, каштановые, и самое важное для меня, кудрявые. Я бы даже сказала, что их кудрявость похожа на мою, а значит, им так же нелегко по утрам. В отличие от меня, братья не пытаются собрать свои волосы, а оставляют их распущенными из-за чего челка падает им на лицо. Они попытались одновременно убрать мешающиеся волосы назад, но вышло это у них не очень — одна прядь все равно вновь падала на их лица.
Цвет глаз, которые с таким любопытством меня сейчас разглядывали, карие, почти черные. Наверно, многим покажется их внешность немного типичной и простой — каштановые волосы, карие глаза, немного бледная кожа, — но мне почему-то это в них нравится. Хоть они и чем-то обычные, но есть что-то, что делает их особенными… Кажется, я немного понимаю Джека.
Не успела я опомниться, разглядывая близнецов, как эти двоя успели преодолеть расстояние между нами, улыбаясь словно чеширские коты. Что-то мне это не нравится.
***
— Что вы творите, ироды?! — чуть ли не кричала я, но меня никто не слушал.
— Мы принесем ее в жертву! — прокричал один брат на всю библиотеку, держа за локоть с одной стороны.
— Во имя Белиара! — вторил ему второй, дернув меня с другой стороны.
— Вы не посмеете! Я ваша сестра по кудрявости! Кудрявые не могут трогать своих собратьев! — в ответ уже кричу я, чтобы меня, наконец, услышали.
И меня услышали все без исключения. Из-за этого повисла тишина, а на меня обрушились десятки взоров. Черт, как же мне это не нравится. Такое чувство, что они меня вот прямо сейчас убить хотят все и дружно.
— Кто? — нарушил, наконец, тишину один из братьев, смотря на меня, как на умалишенную.
— Она назвала себя собратом по кудрявости? — недоуменно спросил у своего брата-близнеца второй, так же смотря на меня.
— Ты что-то об этом знаешь? — спросил первый близнец.
— Никогда раньше не слышал, — ответил второй.
— Может это то, чего мы не знаем?
— Не может этого быть, но может.
— Тогда откуда?..
— Нужно спросить у нее?
И братья вновь обратили на меня свое внимание, словно они куда-то отходили переговариваться и только вернулись. Да-да, вас никто не слышал, особенно я.
— Что или кто такое «собратья по кудрявости»? — хором спросили меня близнецы.
Черт его знает, но вам я не скажу, что это выдуманное мною братство. После того, как вы меня в жертву хотели принести какому-то там Белиару, точно не признаюсь!
— А вы не знаете? — притворно удивилась я, смотря изумленно на них. Лишь бы не догадались.
Братья переглянулись, будто спрашивая еще раз друг у друга, и вновь произнесли хором:
— Нет!
— Как?! — удивленно произнесла я так громко, чтобы меня могли услышать все в библиотеке. Если устраивать спектакль, то в больших масштаба. — Не может этого быть! Вы не настоящие кудрявые!
Братья вновь переглянулись, недоумевая, о чем я говорю. Кажется, они начинают что-то подозревать. Либо я переигрываю, либо «братство кудрявых» звучит слишком глупо. Ладно, отступать уже поздно. Верьте моим словам! Я верю, что вы верите!
— Раз так, — наконец, заговорил один из братьев, — то ты сможешь нас отличить. Сестра же должна различать братьев.
Черт святой! Этот брат довольно-таки умен. Или мне кажется? Нет, он определенно умнее своего брата и быстрее находит способ, чтобы загнать человека в тупик. Что там сказал Нарцисс? Один из них Писатель, другой же Критик. Писатель пишет, Критик критикует. Кто из этого сочетания умнее? Критики чаще все-таки оказываются глупее, ведь порой просто хотят показать даже самое прекрасное произведение в худшем свете. Но Цефан же брат-близнец Виктора, а значит, не может так жестоко отнестись к его творчеству. Значит, умнее все-таки Писатель, который выбрал себе такого Критика.
— Конечно, смогу! Как иначе? — стараюсь вложить в эти слова как можно больше уверенности. Если они заметят, что я сомневаюсь, то воспользуются этим.
— Тогда кто из нас кто? — хором спросили близнецы.
Я еще раз взглянула на них, чтобы окончательно решить. Да, тот, что слева — Виктор, а справа — Цефан. Только бы я верно догадалась.
— Ты, — я указала пальцем на довольно умного брата, — Виктор, то есть Писатель! А ты, — я указала на более, по-моему, веселого брата, — Цефан, то есть Критик!
Наступила тишина. Все молчали и внимательно вслушивались в эту тишину, чтобы, видимо, не пропустить ответ близнецов. А Виктор и Цефан… Были удивлены? Может, это немного странно, ведь они так хорошо играли свою роль, но… Они будто были шокированы моим решением. А я от этого лишь больше убедилась, что верно решила их загадку… Если только они не специально.
— Ты уверена? — наконец, произнес парень, которого я назвала Виктором.
Когда-то давно мой старший брат научил меня одному правилу: «Никогда не сомневайся в своем решении, даже если оно было случайным или глупым!» Именно благодаря этому правилу я принимала множество решений. Например, год назад я решила, что буду учиться там же, где и мои братья, и — хоу-хей! — вот тебе и приключения! Не буду же теперь изменять этому правилу?
— Да, Виктор! — все также уверенно отвечаю я.
— Точно? Ты же знаешь, что будет, если ты ошибаешься? — на этот раз спросил Цефан.
Первый день в академии, никого не знаю, только пару часов здесь от силы, абсолютно не знакома с правилами.
— Конечно, знаю, Цефан! — все также уверенно отвечаю я.
Братья еще раз переглянулись. И улыбнулись своими прежними улыбками. Несколько минут назад с этими улыбками они хотели принести меня в жертву какому-то там Белиару. Это явно не к добру.
— У нас новая жертва, да? — Цефан.
— Прекрасная жертва! — Виктор.
— Что мы сделаем с ней?
— Для начала…
Повисла вновь тишина, которая напрягала меня. «Для начала…» — а дальше? Я старалась не показывать, что их слова меня пугают или сильно волнуют. Каменное лицо, уверенность в глазах и ни капли страха!
— Для начала… — повторил Цефан.
Вновь тишина. Что же для начала, черт побери?! Хватит уже атмосферу ужаса и страха нагонять!
— СЕСТРА! — разнесся по всей библиотеке дружный крик братьев.
— Что? — только и успела произнести я перед тем, как меня с обоих сторон зажали в объятьях.
