Её личный враг

      Её дыхание всегда лёгкое, неуловимое, сейчас скользит по щеке, оставляя мягкий след. Так трепетно. Так нежно. Так неразумно и так близко она подобралась к этой пропасти, на краю которой балансирует довольно долго, стараясь дотянуться кончиками хрупких пальчиков до своего кошмара.       Уверенно упирается ладошками в грудь и как-то напряженно вглядывается в каждую чёрточку его лица, боясь пропустить любой нюанс зазубренного шрама или изгиба чёрной татуировки. Она ищет в жестоком оскале – улыбку, в алом огне глаз – искру надежды. А в тихом, циничном ритме сердца – пару ноток чувств и света.       Приподнимаясь на носочки, Люси стремится стать ближе и заглянуть в этот мрак – его душу - наивно желая что-то разглядеть в этой кромешной тьме.       Практически касаясь кончиком носа его губ, чуть щекотит, непроизвольно дразнит, вызывая нервный и тяжелый вздох.       Волнения нет, лишь лёгкое головокружение и совсем чуточку страха.       От её близости так сладко и томительно, что становится приторно.       Это так… нелепо…       Роуг находит эту ситуацию глупой, абсурдной и несуразной. Бессмысленной.       Разве есть хоть капля разумного в том, что она дарит эту нежную, робкую улыбку… ему?       Не убегает, не прячется… Она рядом. Настолько рядом, что можно коснуться её смешного хвостика на боку, который его безумно раздражает.       В её глазах едва уловимая грусть и тягучее томление, ожидание чего-то. Маленького, совсем крохотного продолжения этой плохой сказки.       Она больше не ищет и не гонится за этим пресловутым будущим. Она знает, что это иллюзия, созданная кем-то для попытки жить и не свихнуться. Иллюзия, что была построена на крови десятков, сотен жизней, в том числе и её друзей. На какой-то слепой вере, за которую была заплачена слишком высокая цена. Люди бились в попытке отвоевать своё право в этом мире ужасных ящеров, но все было тщетно.       Будущее… У них его нет. У неё нет. И не будет уже никогда.       Есть лишь здесь и сейчас. Есть это сумасшедшее настоящее, в котором он - враг и зло, а она - бесстрашная девочка, вставшая у него на пути. На пути того, кто, не задумываясь, убирает любые преграды.       Она решается на этот отчаянный шаг и легко ступает в пропасть, разделяющую их вот уже семь лет, не боясь рухнуть в бездну отчаяния. Она и так практически там.       Он подхватывает её за руку, притягивая к себе, не давая упасть. Дарит такое мимолётное ощущение защиты и спасения. На короткий миг позволяя согреться в его объятиях и спрятаться от всего кошмара, что творится вокруг. Согревает своим теплом.       Но именно он - тот, кто правит этим кошмаром. Он стоит во главе кровавого хаоса. Твёрдой рукой направляет крылатый Апокалипсис к своему пиршеству на поле боя.       Она дарит ему улыбку. Он не устоит и, кажется, на целую вечность окунется в это мгновение.       Заклинательница чувствует, как легко её сминают в объятиях, как быстро заканчивается воздух в лёгких, когда она попадает в эту стальную хватку. Она не боится. Она лишь подаётся чуть вперед, ловя самый нежный, со вкусом прощания, поцелуй. Такой сладкий и горький одновременно. С капелькой слёз и его тихим шепотом. Со щекочущей радостью внутри и абсолютно рассыпавшимся внутренним «Я», с истлевшей гордостью.       Она ловит каждую секунду, пробуя на вкус его губы и чувствуя, как тонкие дорожки слез стремятся вниз по щекам.       Наслаждается своим абсолютным падением и проигрышем, обхватив израненными ладошками его лицо. Она слышит его тихий шепот, и уже обречённо и со смирением улыбается, отстраняясь, выбираясь из этого сотканного на обмане счастья.       Роуг отпускает её, позволяя наконец Люси сорваться спиной в чёрную пропасть, распахнув руки как обломанные крылья.       Он не будет держать её, он не будет её спасать. Она упадет и разобьётся на тысячи мелких кроваво-красных с золотым оттенком капель. Она останется там, рядом с теми, кто встал на его пути.       Она рассыплется тысячей сверкающих искр, а душа растворится в тени, которая поглотит её с жадностью, как очередную жертву и дань.       Он на миг задержится, чтобы посмотреть себе под ноги. Кинет мимолетный взгляд на дно этого кромешного ада, откуда вышел сам и где, кажется, ещё видны едва заметные осколки её улыбки и эхом отражается звонкий голос. После пойдет вперёд, наступив тяжелым сапогом безразличия и хладнокровия, услышав тонкий хруст...       Преграда… она всего лишь преграда.       А он убирает любые преграды, даже если придется наступить на осколки собственного сердца.