Иллюзия счастья

1997г. Уже прошла неделя, как Гермиона снова вернулась в Хогвартс. Все время, что девушка находилась дома, она не могла расслабиться после происшествия в косом переулке. Она очень боялась за своих родителей, Пожиратели могли вернуться в любой момент и закончить начатое Малфоем. Но, слава Мерлину, все было спокойно, и Грейнджер решила вернуться в школу еще до начала учебы. Так она хотела обезопасить родителей. В Хогвартсе было действительно спокойнее, учеников почти не было, все еще наслаждались каникулами. Грейнджер это было только на руку — она могла спокойно ходить по коридорам, не боясь наткнуться на счастливую пару Бон-Бон и Лав-Лав. К тому же все книги в библиотеке были в ее распоряжении, что по сути Грейнджер было еще нужно? Однако некоторые мысли ее все же тревожили. Малфоя почти не было видно, хотя он точно был в замке. Если быть честной, Грейнджер за эту неделю видела его лишь однажды, пару дней назад он о чем-то напряженно разговаривал с Паркинсон за обедом. Гермиона не могла не заметить, как Слизеринский принц осунулся и похудел, под глазами лежали темные синяки. Она никогда не видела его таким болезненно жалким. Весь его вид говорил, что с ним произошло что-то страшное. И Грейнджер наверняка знала, что причиной этому было его невыполненное задание. Ей хотелось поговорить с ним, поблагодарить, но возможности не представлялось. Этим вечером Гермиона решила пойти на Астрономическую башню. Сегодня на небе не было ни одного облака, и темное небо было все усыпано яркими звездами. Обычно в такие моменты на башне собираются влюбленные парочки, но сейчас учеников почти не было, и Грейнджер надеялась насладиться одиночеством. Не прошло и получаса, как девушка миновала последнюю лестницу, и перед ней открылся завораживающий вид на черное озеро и горы, окружавшие школу. Улыбка появилась на лице девушки, она очень любила этот вид. Гриффиндорка чувствовала себя тут свободной словно птица, казалось, стоит расправить крылья и она полетит. Однако спустя минуту она услышала шорох у противоположной стороны. Обернувшись, Гермиона увидела у перил темную фигуру, светлые волосы трепал легкий ветер. Малфой стоял неподвижно, словно статуя, казалось, он ничего не замечал вокруг себя. Грейнджер тоже стояла неподвижно, не зная как лучше себя повести, она так хотела поговорить с ним, и вот наконец появилась возможность, но… но отчего-то она застыла на месте. Подумав еще минуту и скинув с себя оцепенение, Грейнджер решила обнаружить себя. — Малфой, — позвала девушка. — Чего тебе, Грейнджер? — отозвался парень, даже не поворачиваясь. Помедлив секунду, Гермиона начала подходить к Драко. — Спасибо, что спас меня тогда, — девушка встала рядом с ним и посмотрела на его бледное лицо. Он не смотрел на нее, его глаза внимательно изучали горы. — Избавь меня от своей благодарности, — холодно отозвался Слизеринец. — Если это все, то оставь меня в покое. — Я могу помочь тебе, ты еще можешь выбирать, на чьей стороне быть, Малфой. Ты не убийца и не хочешь им быть, — внезапно выпалила девушка. Драко перевел взгляд на девушку. Он внимательно изучал ее лицо. Она была так уверена в своих словах, что хотелось дать ей пощечину. Что она может знать о выборе? Чертова Гриффиндорка, у который мир делится только на черное и белое. — Ты можешь мне помочь? — наконец, холодно переспросил Драко. — Ты грязнокровка, заучка, у которой жизнь расписана с самого рождения, можешь мне помочь? Иди учи уроки, Грейнджер. Если я не убил тебя, это ничего не меняет в наших… взаимоотношениях. — Ты не такой плохой, каким хочешь казаться, любому человеку нужна помощь. Я уверена, что тебе еще не поздно перейти на сторону Ордена, — Гермиона пропустила мимо ушей оскорбление в свой адрес. — Я знаю, что ты должен убить Дамблдора, но я уверена, что можно что-то придумать… — Заткнись, Грейнджер! — рявкнул Драко и секунду смотрел на нее, потом на его губах появилась кривая усмешка. — Хотя, может, я несправедлив к тебе, и ты действительно в состоянии решить мою проблему. Что ж, посмотрим. Достань свою палочку, грязнокровка, я тебе кое-что покажу. Гермиона не понимала, чего хочет парень, но на всякий случай достала палочку. Вдруг он решит устроить тут бойню. — Примени заклинание лигельменции, Грейнджер, — Малфой нервно рассмеялся на замешательство девушки. — Давай, ты же хочешь мне помочь. Или уже пропало желание строить из себя великую спасительницу? Действительно, он сам просит применить это заклинание. Зачем она мешкает? Когда еще представится возможность заглянуть в голову пожирателю смерти. — Легильмес. Как только Гермиона произнесла заклинание, очертания башни начали стираться, и вскоре девушка оказалась совершенно в другом месте. Темный зал, посередине которого был круг света. Девушка не видела никого и ничего, однако что-то подсказывало ей, что зал переполнен Пожирателями. Тишину нарушил зловещий шепот. — Подойди, Драко. В зале послышались тихие шаги, и вскоре Малфой вышел на свет. Его лицо было мертвенно белым, а глаза лихорадочно блестели. Он был ужасно напуган. Таким его Гермиона никогда не видела. — Ты не выполнил задание, Драко… Ты сбежал и упустил грязнокровку. Такой же жалкий как твой отец. В свет вышел еще один человек. Это был Люциус. Он тоже сильно изменился: засаленные волосы, небрежная щетина и заискивающий взгляд. От его былого влияния и статности не осталось и следа. Он был похож на насекомое, которое вот-вот могут раздавить. Однако он зачем-то пытался держаться, как подобает Малфоем, в его нынешнем обличии это выглядело комично. — Он мне больше не сын. Он не достоин быть Малфоем. Милорд, если хотите, я могу самолично его убить на Ваших глазах, — заискивающе проблеял Малфой-старший, даже не глядя на сына. — Это похвально, Люциус, но он мне еще нужен. Нарцисса, подойди, — послышался стук каблуков, и рядом с Драко встала женщина. Ее губы были плотно сжаты, а глаза опущены вниз, выражая свое смирение. Гермиона заметила, что она украдкой погладила руку сына. К сожалению, это заметил и Волан-де-Морт. — Если Драко провалит и свое следующее задание, то боюсь, мне придется убить тебя, Нарцисса, а потом и Драко. — Темный Лорд шагнул в круг света и Гермиона увидела его бледное, худое лицо с красными, горящими глазами — А пока… Круцио. Нарцисса упала на пол, не издавая ни звука. Лишь тонкая струйка крови сочилась из уголка ее губ. В зале послышался одобрительный смех. Гермиона посмотрела на Люциуса. Он равнодушно наблюдал, как его жена корчится от боли на полу, на секунду Гермионе показалось, что он даже довольно усмехнулся. Драко же наоборот держался изо всех сил, чтобы не упасть на колени рядом с матерью. Ему было больно и тяжело смотреть, как мучают единственного родного человека. — Круцио! — послышалось еще раз, и в этот раз на полу оказался Драко. На залу пролетел крик боли. Перед Грейнджер опять все закружилось, будто улетала из этого страшного места и через секунду она оказалась на астрономической башне. Она опустила палочку и отшатнулась к стене. Девушка смотрела на парня, едва сдерживая слезы. Малфой же смотрел на нее с каким-то торжеством, будто он опять одержал верх над Гермионой. Хотя назвать кого-то победителем в этом споре было сложно. — Ну, так что, Грейнджер, ты знаешь решение этой проблемы? — выплюнул слова Драко. Девушка только помотала головой. Она не могла выдавить из себя и слово. Она залезла в слишком личное, увидела жизнь этого заносчивого Слизеринца немного с другой стороны. И теперь ей было противно от себя, что она лезла со своей дурацкой помощью. Он будет делать то, что должен, как и сама Гермиона. Они всегда будут на враждующих сторонах, и дай бог, чтобы они не пострадали. Драко еще постоял пару секунд, холодно смотря на расстроенное лицо Грейнджер, ему доставляло это какое-то странное удовольствие. — Грейнджер, — девушка подняла глаза, — это все было из-за тебя. Малфой резко развернулся и пошел прочь из Астрономической башни, прочь от этой поганой девчонки, которой он зачем-то приоткрыл завесу свой жизни. Хотелось скорее забыться в объятиях надоедливой Паркинсон. Гермиона осталась стоять на месте, как только Слизеринец ушел, по щекам девушки побежали горячие слезы. Сейчас она вспомнила о своих родителях и думала, что не всем также повезло как и ей. От той холодности Люциуса у Грейнджер бежали мурашки. Он был готов убить родного сына из-за слепой преданности Волан-де-Морту. Это было страшно. Гермиона вдохнула морозный воздух и вытерла слезы. Как говорила мама: «Утро вечера мудренее». Стоило уже идти в спальню, возможно, завтра утром у нее появятся светлые мысли, а сейчас надо было отдохнуть.