Храбрый воин

      Над полем витал скверный аромат. Он, пропитанный смрадом трупов, реками крови, едким привкусом горького пепла во рту щекотал глотку, вызывал тошноту и отвращение. И всюду крики, и всюду стоны, а взор закрывала плотная стена чёрного дыма. Но он продолжал смотреть: пристально, улавливая всякое движение, всякий шорох, ожидая, что тот, кого он так тревожно ждал, вот-вот появится в поле видимости, надеясь, что всё в порядке, что всё обошлось.       Надеясь? Да разве существу, подробному ему, дозволено испытывать подобное?       Взгляд алых глаз блуждал по округе, и он старался быть спокойным, старался быть таким, как всегда, но знал — увидь его сейчас Королева, услышал бы:       «Что с тобой, Батори? Потерянный вид делает тебя еще более никчёмным!»       Но знал он также и другое — Королева не предстанет перед ним. Не сейчас, не в это время. Занятая более важными делами, какое ей дело до столь никчёмного слуги?       «Война закончилась», — одними губами прошептал Седьмой, склоняя голову вперёд, отчего несколько пепельных, слипшихся от чужой крови прядей упали вниз. Изодранный, вымазанный в грязи и в ранее желанной, но теперь столь противной крови. Но он живой, и всё кончено. Так почему же нет триумфа?       И душа затрепетала лишь тогда, когда в дыму скользнула тень: высокая, сгорбившаяся, еле вышагивающая. И Фелид уже было схватился за рукоять меча, но быстро одумался, встречаясь с измученными, поблекшими алыми глазами.       — Кроули? — голос его был удивлённым, хотя Юсфорд был именно тем, кого ожидал здесь встретить Батори; тем, кого он ждал, надеясь, что всё обошлось.       И губ коснулась та самая улыбка, язвительная и многим неприятная, задорная, излишне веселая. Фелид раскинул руками, вышагивая навстречу своему сообщнику, вот только, стоило им поравняться, как ноги Тринадцатого подкосились, и стоявший напротив аристократ еле как успел подхватить его, чтобы тот не рухнул на землю.       — Кроули? — повторный вопрос, более тихий, неуверенный, подозревающий. И Юсфорд тихо засмеялся, отчего плечи его мелко дрогнули, а после из самой груди вырвался страшный кашель, кровавый и болезненный, заставляющий понять — всё не так хорошо, как казалось с первого взгляда.       — Фелид, — негромко прохрипел мужчина, заливаясь лёгким смехом, — как я рад, что встретил тебя здесь.       Седьмой бегло оглядел своего товарища, того единственного, кто был верен одному ему с самого начала и до конца, и мурашки невольно прошлись по всем позвонкам. Аристократ понял, в чём было дело.       А Кроули тем временем, совсем не двигаясь, так и облокачиваясь на Седьмого и горячо дыша ему в самую шею, продолжил:       — Всё ведь... Уже позади? Война наконец закончилась?       — Да, война закончилась, — с улыбкой подтвердил Фелид, одной рукой придерживая Тринадцатого, а другой убирая его растрёпанные тёмные пряди назад, за спину.       — Мы ведь победили? — задал следующий вопрос вампир, и собеседник его невольно издал столь привычный смешок.       — Да, Кроули, теперь этому настал долгожданный конец.       Было слышно, как он усмехнулся, отчего давно замершее сердце попустило удар. Батори, аккуратно отстранив от себя Кроули за плечи, посмотрел ему в лицо: в морщинки, сложившиеся у глаз от боли, на легкую, но счастливую улыбку и тёплый взгляд стеклянных глаз.       Скользнув руками по побелевшему лицу, Седьмой наклонил его к себе, почти невесомо целуя в самый лоб и, улыбаясь столь непринужденно, добавил:       — Ты храбро сражался, Кроули. Храбрее нас всех, и сегодня смог это доказать. Спасибо тебе за помощь.       Юсфорд даже растерялся от его слов, но потом тихо, неслышно поблагодарил его одними только губами.       Приложившись лоб ко лбу, Фелид прикрыл глаза лишь на одно жалкое мгновение, но затем, открыв их, увидел умиротворенное, ослабленное и будто бы счастливое лицо Кроули. И сам скривился в улыбке: болезненной, измученной, но смиренной. Он вновь остался один. Почему он всегда оставался один?       Батори даже не видел — чувствовал, как тело в его руках рассыпалось в пепел. И он прижимал его к себе, надеясь, что так способен сохранить, уберечь, спасти. Но всё было тщетно, и совсем скоро в руках его остались лишь изодранные битвой лохмотья и чёрная лента, некогда повязанная в таких же чёрных волосах.       Белые крупицы взметнулись в воздух, пронеслись над кровавым полем и окончательно исчезли. А Фелид, глядя на одежду в своих руках, растянулся в широкой улыбке и обернулся, замечая отблеск металла.       Вокруг него, сомкнув круг, стояла лунная армия.