Враг мой

      Гаррет двигался крайне осмотрительно. Ступал плавно, осторожно ставя ногу между обломков, стараясь не тревожить покой разбитого камня и раскрошенного бетона, ощетинившегося арматурными прутьями. Держался поодаль цветастых осколков витражей, изогнутых деталей из покореженного металла и избегал касаться ярко-голубой слизи.       Слизь была повсюду. Где-то она валялась раздутыми червями, где-то блестела маслянистыми разводами, размазанная по неровной, изломанной поверхности некогда монументального сооружения, а где-то затапливала целые участки развороченной территории, делая ее непроходимой.       Зачем вор полез исследовать руины он и сам не знал, но что-то мешало уйти, оставив это место без внимания. Гаррета тянуло словно намагниченного. Словно нет ничего важнее этой павшей твердыни.       Его манило к себе некоторое странное несоответствие. Все казалось, будто Соулфорж был куда больше тех обломков, что оставил после себя покоиться в лунном свете, а если так, то судьба его не столь однозначна, как он думал изначально.       Гаррет всегда был любопытным…       Пригнувшись, он прошел через полуарку образованную куском стальной решетки наискосок свесившегося с края неровного обломка стены. Извернувшись угрем, не без элегантности перетек между стеклянными зубами оконного проема в уцелевшем куске фасада, и замер на его подоконнике из монолитного гранитного бруса. Дальше ступать было некуда. Всю поверхность земли, где, по идее, должна была размещаться основная часть Собора, затягивала ровной пленкой светящаяся жидкость.  — Похоже, на этом все… — разочарованно протянул вор присев на корточки у самого края и, не касаясь «воды», провел над ее поверхностью рукой, та тот час отозвалась слабой вибрацией и Гаррет резко встал, даже не задумавшись над идеей пройтись вброд, развернулся в обратном направлении, но тут же замер: за одним из обломков стены мелькнуло что-то белое. Или почудилось, что мелькнуло, но вор, тем не менее, напрягся и застыл на месте, уставившись на стену и чувствуя, как дыбом встают волосы на загривке.       Паника.       Паника проявилась секундным замешательством и вместе с проглоченным комом ушла куда-то внутрь — скручивать кишечник. Без резких движений он удобнее перехватил кинжал и осторожным шагом, держа в поле зрения обломок стены, где якобы что-то мелькнуло, ушел из опасной зоны между странной водой и острым стеклом. Приближаться к опасному обломку не стал, вместо этого, сделав над собой усилие и все же отвернувшись от места предположительно укрытия твари, взобрался на груду камней, вершиной которым служила стальная пластина конвейера. Сверху было отлично видно, что за каменным обломком никого нет. Значит, все же показалось. Только он выдохнул с облегчением как шальная мысль: «сзади», заставила вздрогнуть и резко обернуться.       Никого не было. Чистое, лунное небо над головой, а внизу — излучающая мягкий свет тихая пленка воды. Похоже, что некогда подземное озеро взяло и перебралось существовать на поверхность, с той лишь разницей, что теперь зеркало его безупречной водной глади кольями дырявили торчащие останки Собора Соулфорж.       По-своему, даже красиво, но стальная конвейерная пластина, пришедшая в движение от резких выпадов вора, не дала налюбоваться видом. С лязгом и скрежетом она сдвинулась набок, а затем, будто сани с ледяной горы, помчалась вниз по крутому склону, увлекая Гаррета за собой.       Надежно засадив кинжал в расщелину на стальной поверхности, вор не боялся с нее свалиться. Проблема была в другом: он, со скрежетом и приличной скоростью, несся прямиком в воду. Времени на раздумья не было совсем и между тем, чтоб спрыгнуть с пластины в сторону и напороться на какой-нибудь стальной штырь и тем, чтоб намочить-таки ноги в этой вязкой жидкости, вор не успел выбрать ничего…       Встретив на своем пути не до конца погребенного стального ангела и с оглушительным металлическим звоном в него впечатавшись, пластина резко остановилась. Гаррет же, не сумев удержаться за короткую рукоять маленького клинка, по инерции полетел дальше. Последним что он услышал перед тем как спиной плюхнуться далеко в воду, был механический голос, донесшийся откуда-то из-под земли «Опасность, нарушитель», а затем жидкость его глотнула. ---  — И кто тут у нас? — преувеличенно участливо спрашивает высокая фигура в черной мантии, слегка наклонившись к мальчику.  — Меня зовут Гаррет, — чеканит паренек, а сам украдкой рассматривает обстановку. Обстановка пропитана древностью и полумраком, влечет к себе и отталкивает одновременно.  — И откуда же ты взялся? — елейным голосом спрашивает нависший над ним мужчина, растягивая губы в улыбке. Приторная улыбка — это все что может рассмотреть Гаррет из-под капюшона, частично скрывающего лицо Хранителя. Ему неуютно. Его тревожит это место и не нравятся эти любопытные взгляды повсюду.  — Из Города, — тихо отвечает мальчик и, пятясь, натыкается на кого-то сзади. Сильные руки опускаются ему на плечи и слегка сжимают. Гаррет поднимает голову вверх. Артемус.  — Оставь мальчика в покое, Орланд. Дай ему немного освоиться, — говорит он и Гаррет чувствует себя увереннее. Чувствует, будто клубящаяся над ним тьма немного отступает, дает рассмотреть чуточку больше, дает вдохнуть глубже.  — Я просто хотел познакомиться. Первый Хранитель все чаще впускает в Орден разное отребье. Не хочется тратить время попусту, — говорит Орланд Артемусу, потирая отчего-то озябшие пальцы.  — Не забывайся. Если помнишь, Первый Хранитель впустил и тебя, — пробует осадить его Артемус, но тот не отступается, а будто получает своего рода подначку.  — Ну, в моем случае было за что. А это… — он несколько дергано тычет рукой в мальчика, а затем разворачивается к нему всем корпусом и, вновь нагнувшись, мягко спрашивает:  — Кто твои родители, Гаррет? И Гаррет сильнее вжимается спиной в корпус Атемуса.  — У меня нет родителей, — мотает головой он и как ответ вновь видит ухмылку Хранителя напротив.  — Нет? Наверное, ты их просто не помнишь… ---       Не помнит? А что он помнит? Помнит какие-то обрывки шумных улиц днем и улиц таящих угрозу ночью. Помнит людей. Помнит их, как сторонний наблюдатель, не имеющий возможностей к взаимодействию и как бы он не желал, стать их частью не получалось. Не получалось, сколько бы он не рвался, сколько бы усилий не прилагал — чувствовал лишь голод. Да, голод — это первое что он помнит. Как сжимаются тугим узлом внутренности и тянут, тянут, не давая выпрямиться. Как жжет легкие от недостатка воздуха, и пустота давит на уши…       В судороге открыв глаза, Гаррет увидел над собой толщу воды, где мерно клубились светлые сгустки. Резко дернувшись, попробовал всплыть. Пальцы цепляли слизь, что скользкими струйками обжигала кожу. Теплая, густая вода тянула за тяжелую мантию на дно, где открывался вид на уцелевшие стены Собора. Даже больше — уцелевшие помещения. Они ушли под землю и воду и теперь напоминали затопленный Бонхард, выглядывая освещенными ярусами со дна.       От недостатка кислорода горело в груди и стучало в висках. Гаррет принялся грести усерднее и, когда ему показалось, что поверхность совсем близко, в одном-двух гребках, он увидел это: тварь собачьего телосложения, светло серым размытым пятном выжидала его у берега, неотрывно вглядывалась в толщу воды. От неожиданности и испуга вор вдохнул. Вдохнул воду раз, а затем второй в попытке откашляться… ---       Ясная теплая ночь. Запах гари и паленого мяса. Тишина. Стук крови в висках и тяжелое дыхание. Перед глазами красные полосы разводов и мелкие крупинки грязи, их видно только когда он переводит взгляд на цветок, что горит белым светом среди умащенной кровью земли.       Гаррет не сразу понимает, что смотрит через линзы маски лорда Аттано и смотрит глазами Аттано. Он оглушен, оттого и так тихо. Руки немеют, и разжать пальцы, чтоб огромная шарманка беззвучно ударилась о сырую землю, стоит больших усилий, чем держать ее дальше.       Он здесь один, он истощен магически и физически. Он напуган. Резкий взгляд по сторонам. Провал в земле заполнен грязью, едким дымом и изувеченными трупами, сожженными или пожранными. Он кого-то ищет. Что-то неправильно? Гаррет не может понять, чего лорд так боится и отчего медлит, но способен лишь наблюдать. И он наблюдает, как при каждом тяжелом шаге все вокруг расплывается в черном тумане, как дрожит и троится растение перед глазами, когда он опускается на колени подле него. Слышит шумное с присвистом дыхание и тянет окровавленные, подрагивающие руки… — Корво!.. — резкий, звонкий механический голос рвет тишину, как пила по металлу. Вздрагивают оба. Они смотрят на изуродованный труп девочки, что сидит на корточках с другой стороны растения. Одетая в безупречно белый праздничный костюмчик она улыбается им так нежно, что кровь собирается в уголках ее глаз и, смешавшись со слезами, стекает по серым, впалым щекам, рисуя новые дорожки. Корво успокаивается, опуская руки в землю, а Гаррет в панике рвется прочь из этого кошмара, бьется, пытаясь найти выход, и замирает, чувствуя вибрацию. Аттано не успевает среагировать на дрожь земли вовремя и клинок, поднятый навстречу разгневанному божеству, лишь звенит об алмазные клыки, а дальше только боль… ---       Боль отразилась яркой вспышкой в голове и застыла белым пятном перед глазами. Судорогой прошлась по всему телу. От беззвучного крика в спазме стянуло обожженные водой легкие. Вор конвульсивно дернулся в вязкой толще воды и задел рукой твердый предмет. Вслепую он потянулся к нему второй рукой… --- … резко цапает протянутый ему конверт и тут же заныкивает его в недрах прилавка.  — Благодарю за сотрудничество, — уставшим голосом хрипит офицер и многозначительным взглядом осматривает убранство торговой лавки Прыткого Лари.  — Сэр, это обязанность каждого горожанина, — приторно-учтиво отвечает тот, пряча дрожащие руки под деревянную столешницу прилавка.  — Чем промышляете?.. ---  — Почту за честь, леди, — он осторожно, едва касаясь, сжимает в руке тонкие пальчики в ажурных перчатках кораллового окраса и, склонившись, целует ей руку.  — Вы мой спаситель, — улыбается герцогиня и, оставляя компанию дотошных стариков у фуршетного стола, уходит вглубь бального зала под руку со своим новым кавалером.  — Взбалмошная девка, — брюзжит достопочтенный старый граф, подцепляет тонкими пальцами последний бокал вина с подноса и проводит удаляющуюся пару брезгливым взглядом. А затем подслеповато щурится, пытаясь рассмотреть: действительно ли у молодого барона шлейф из теней или освещение над ним смеется? ---  — Мама, а отца уже как год нет… он утонул? — спрашивает мальчонка десяти-двенадцати лет женщину, с покрученными от постоянной тяжелой работы руками, что продолжает застирывать ветхое белье в мутной реке, даже не поднимая на него взгляда.  — А Мартин говорит, что все кто ушел в море утонули. Ведь никто так и не вернулся. Он говорит, что именно поэтому в море больше никто и не ходит…  — Замолчи, — кричит она и бросает белье в корзину. Возвращается к наполовину развороченному дому. Она все еще ждет… ---       Щеку обожгло огнем, она онемела, и начала немного покалывать. От второго удара Гаррет резко сел, открыл глаза и замер на секунду, а затем судорожно закашлялся, избавляясь от режущей легкие жидкости.  — Расслабься… — посоветовал спокойный женский голос, и кто-то осторожно прикоснулся к плечу вора, пока он пытался затушить пожар в груди рваными вдохами. Воздух колючими шипами вгрызался в горло, скреб по его изодранным стенкам и пронзал легкие холодными острыми кинжалами. Желудок стягивали спазмы, казалось, будто он наполнен битым стеклом, а кожа горела и плавилась, оголяя нервы. Вор поднял руку к глазам, ожидая лицезреть растравленную кислотой плоть, но вместо этого увидел лишь лазурный свет обволакивающий кисть и слабо пробивающийся сквозь плотную, мокрую одежду. Он сорвал перчатку с ладони и судорожно потер искрящуюся бирюзой кожу, четно пытаясь избавиться от исходящего от нее света.  — Гаррет? Успокойся, пожалуйста… — вновь раздался из-за спины женский голос и вор замер, прекратив остервенело тереть ладонь собранной в кулак полой плаща.        «Гаррет»? Звучит настолько просто и естественно и в тоже время как что-то чужое и давно забытое. Нет, вор полностью осознавал, что «Гаррет» — это его имя, но вспомнить кто он есть на самом деле, после того как мимо пронеслось больше десятка различных жизней и судеб (некоторые он буквально прожил, думая что история Мастера-вора Гаррета является одной из многих Городских легенд), было также сложно как пройти сквозь запертую стальную дверь. Он знал, что за преградой находится вся его суть, он чувствовал ее отголоски и был уверен — стоит подобрать отмычку и все станет на свои места. Но сознание упорствовало, останавливалось у двери и лишь заглядывало в замочную скважину, выхватывая обрывки воспоминаний.  — Как ты? — очередной вопрос и рука не сильно сжавшая его плечо, почему-то застали терзавшего мозг вора врасплох и он резко подобравшись, вцепился в кисть на своем плече и буквально выволок женщину из-за спины.       Иссушенная, неопределенных лет незнакомка смотрела на сидящего напротив мужчину снисходительным взглядом затянутых белой пленкой глаз. Волосы сплошь седые, убраны в высокую прическу, но на дряблую старуху она не походила.  — Кто ты? — прохрипел Гаррет и поморщился от боли в горле.  — Вернон, — коротко ответила женщина, совершенно проигнорировав агрессию в свою сторону. Вор сначала чуть прищурился, разглядывая черты ее лица, а затем резко отпустил ее руку и попытался отползти подальше, но не преуспел, запутавшись в собственной мантии. Дверь, за которой скрывалась его личность, распахнулась настежь, стоило вспомнить Хранительницу.       Ледяным потоком на него обрушилось все прошлое, вплоть до падения в странную воду на территории рухнувшего Собора. Разум принял реальность как кусок льда, нещадно вбитый в рваную рану, заставив в холодной панике оглядеться по сторонам.       Место, в котором они находились, являло собой механосборочный цех одного из производственных секторов Соулфоржа. Какого именно сектора, вор затруднялся определить, даже несмотря на относительно знакомую обстановку.       Технологическое оборудование, включающее в себя шесть пластинчатых конвейеров, три из которых медленно, но верно вползали внутрь помещения через длинный пролет в стене справа от вора и другие три, отделенные от первых рядом токарных станков, также медленно выползали в пролет с противоположной стороны. Все это светилось бледным иссиня-зеленым светом, натужно гудело и поскрипывало. Скорее всего, вся эта недобитая машинерия вполне могла бы исправно работать, если б не была изрядно перевязана стеблями лозы. Растения опутывали механизмы. Обнимали со всех сторон, проникнув своими тонкими длинными пальцами в каждую доступную щель, и душили, сжимая в своем плену.       От ржавой пыли, что не так давно покрывала бурым ковром все доступные поверхности, остались лишь грязно-коричневые потеки на каменных стенах и кое-где — лужи на полу.        «Где же вода?», — ошалело подумал вор, запоздало припомнив, что он вроде как тонул и, наконец-то осознав, что может быть источником ярких голубоватых бликов, сверкающими волнами ползающих по цеху, взглянул вверх. Вода нависала живой, текучей массой не более чем в трех метрах над головой. Она бурлила и волновалась, грозя обрушится и разбить все своей неудержимой стихией, но была только водой. Никаких переливающихся бирюзой сгустков в ней не плавало и, возможно именно поэтому, свет она больше не излучала… в отличие от самого вора.       Гаррет сглотнул и опустил взгляд от пугающей толщи воды. Что ж, значит все эти неприятные воспоминания, это действительно его реальность. Он даже пожалел, что из всех примеренных им судеб, именно эта — его собственная. Хотя, если вернуть внимание к Вернон — могло быть и хуже.  — Что с тобой стало? — тихо прохрипел вор, не пытаясь скрыть потрясение в голосе.       Хранительница добродушно улыбнулась, затем приблизилась к Гаррету и опустилась рядом с ним на колени. Осторожно, под пристальным взглядом вора, она протянула руки к его лицу и едва касаясь, провела пальцами по подбородку, вдоль линии губ, затем поднялась к скулам и наткнулась на повязку с правой стороны. Чуть помедлив, Вернон осторожно нырнула под нее и вор отстранился.  — А что с тобой стало? Механическая часть тебя ушла вместе с Соулфоржем? — она говорила мягко и вкрадчиво.  — Нет. Я намерен вернуть себе глаз…  — Уверен, что это так необходимо? Может Городу следует перевернуть эту страницу?  — Вернон, прекрати. Хоть ты не сопоставляй… — вымученно протянул вор, поправляя повязку на правой глазнице.  — Каждая эпоха отпечаталась знаками на твоем теле, каждое твое действие отпечатывается на судьбе Города. И ты единственный кто упорно не желает этого видеть, — рявкнула Хранительница и, поднявшись, отступила от вора демонстрируя свое негодование его упорством. — Гаррет, ты — Истинный Хранитель. Ты посланник Города. Смирись с этим и действуй в его интересах. Иначе ты все загубишь.  — Как ты?.. Действовать, как ты? — осторожно уточнил вор и, следуя ее примеру, медленно поднялся с пола. На таком расстоянии от воды он слышал, как она перетекает в своей массе и с трудом подавил желание пригнуться. Хранительница долго молчала, застыв в одной позе, а затем выдохнула, опустив плечи:  — Как я.  — Полагаю, награда того стоила, — зло фыркнул Гаррет и вновь попытался оттереть свет с ладони о штанину на бедре.  — Так нужно, Гаррет. Отдав зрение, я лишила его своих глаз, — Вернон резко обернулась к нему и сжала кулаки от злости. — Чужой наблюдает за Городом и за тобой в частности. Не спрашивай, я не знаю зачем, но знаю, что сам он бессилен здесь. И лишь через приспешников, глупцов, что присягнули ему верой, он обретает власть и силу. Он действует через них, смотрит их глазами… Но не моими. Моими — больше нет.       То, что Вернон знает о Чужом, для вора стало неожиданностью, даже несмотря на то, что он был прекрасно осведомлен о ее заинтересованности в лорде-защитнике. Кстати о последнем…  — Аттано… — осторожно направил разговор Гаррет и получил больше, чем рассчитывал.  — Аттано связан с ним напрямую. Чужой обращался к нему «Корво», как к старому другу. Называл Игроком и выдавал указания. Чужой знает о камне, знает о книге Механиста, но до момента, пока не явился Корво, он не требовал от нас достать ни то, ни другое, а спустя некоторое время, за камнем явились смотрители, Язычники и его слуги. Я не знаю, с чего все началось и к чему стремилось. На момент первых столкновений я всеми силами пыталась удержать Аттано в беспамятстве до твоего возвращения в Цитадель, но после того как камень извлекли, никто из присутствующих не остался прежним…  — «Игроком»?.. Что за игры, Вернон? — вцепился вор в то, что услышав однажды из уст Аттано, не счел чем-то достаточно важным.  — Я не ведаю, — она лишь развела руками.  — Диана была с вами? — нарушил затянувшуюся тишину вор, припомнив причину, по которой искал встречи с Вернон. Жрица была источником информации касательно Рорка.  — Диана… Диана была скорее против нас. Она больше не Диана, но мне она помогла. Язычники выступили против смотрителей.  — Значит, Жрица погибла?  — Как Диана — да.  — Объясни.  — После того, как со дна озера извлекли камень Примали, вода начала подниматься, здание начало опускаться. Сухим не вышел никто.       После этих слов часть пазла сложилась в картинку, в дрянную картинку, но не лишенную смысла.  — Дай угадаю, — озвучил вор свои мысли, — те серые существа отдаленно напоминающее помесь крысы с собакой, это все кто спустились тогда к озеру? Сколько вас было?  — Зачем ты здесь? — взвинтилась Хранительница, резко меняя тему, что только убедило Гаррета в правдивости его догадки.  — Иду по следу смотрителей. Мне нужен их инструмент, — не стал он бесить и без того раздраженную женщину, оставив тему закрытой.       Не говоря больше ни слова, Вернон указала ему за спину и, проследив за ее жестом, вор увидел позади скрытый тенями проход.  — Они там? — спросил Гаррет, возвращая внимание к Хранительнице, но не обнаружил ее рядом.  — Вернон?.. — позвал он в пустоту и, поджав губы, оглянулся по сторонам. Ушла. — Как типично.