Reaching across time

Неделя закончилась, но у Гермионы не было ни минуты, чтобы сесть и расслабиться. Всё утро она провела в кабинете Дамблдора, сейчас вся семья собралась в поместье Маккинон, а воскресенье было обещано Лили, которая хотела обсудить свадьбу со своими родителями. Вздохнув, девушка взяла летучий порох и вошла в камин, называя пункт назначения. Вертясь как юла, она прилетела в уже полное гостей поместье, которое выглядело совсем как дом Поттеров. В двух шагах от камина Лили серьёзно разговаривала с Марлин и Доркас. Остальные общались за кухонным столом. Алиса и Фрэнк улыбнулись девушке, Гидеон, который играл с младшим братом Марлин, помахал ей рукой, а Фабиан подмигнул. Римус широко улыбнулся Гермионе, сидя рядом с Сириусом и Джеймсом, хотя, казалось, никто из парней не собирался начинать разговор. В гостиной собрались старшие члены их семей, они обсуждали политику с раздраженным Аластаром в центре всей компании. — Гермиона! Я соскучилась по тебе! — позвала Кэсси, заключая девушку в такие крепкие объятия, что та какое-то время не могла дышать. — Я по тебе тоже, Кэсс, — сказала она, когда восстановила дыхание, как вдруг снова очутилась в объятиях, на этот раз Марлин. После приветствий Гермиона прошла к Сириусу, поцеловала его в щеку и села к нему на колени. Парень лучезарно ей улыбнулся и снова посмотрел на коробочку в своих руках. — Уже почти, — пробормотал он, и девушка не смогла сдержать смех. Она пообещала Сириусу найти что-то, что займёт его, пока её нет, но не могла и подумать, что в нём обнаружится такая неожиданная страсть. На второй день после работы Гермиона прогулялась в магловский магазин игрушек и принесла парню кубик Рубика с маленьким сюрпризом: к нему нельзя было применить магию. Сириус, который раньше не видел ничего подобного, чудно разглядывал игрушку пару минут и спросил девушку, что он должен с этой разноцветной коробочкой делать. Довольная Лили объяснила, как всё работает, и вскоре он начал крутить игрушку часами каждый день. В первый день Джеймса это разочаровало, но скоро он потребовал такую же для себя, и теперь в поместье Поттеров стало необычайно тихо: оба парня были сконцентрированы только на кубиках уже целых три дня. — Когда придёт Альбус? — спросил Грюм и, хромая, прошёл в комнату. — Он сказал, что скоро будет здесь, — ответила Гермиона. — Тогда я не понимаю, почему мы ещё не начали. Молодые люди в комнате мгновенно умолкли, а главы семейств стали серьёзны. Грюм предложил всем занять свои места. В их компании ещё никогда так остро не ощущалось нетерпение, в конце концов, все они годы ждали, когда смогут присоединиться к Ордену Феникса. — Все вы идиоты, — сказал мужчина, глядя на всех новобранцев по очереди. — Наивные дураки, все вы. Группка самоуверенных упрямых детей, которые не имеют понятия, на что подписываются. Вы думаете, что война ужасна? Я думаю, она ещё не началась, и к тому времени, когда она закончится, я не знаю, сколько из вас останется в живых, чтобы рассказать, как всё было, — жестко сказал он. Гермиона сильнее сжала руку Сириуса, от правды в словах мужчины по её спине побежали мурашки. Она знала, что никто из них не выживет, чтобы рассказать, как всё было, никто, если она что-нибудь с этим не сделает, и от нарастающего чувства ответственности стало тяжело дышать. — Так ответьте же мне, почему вы решили пожертвовать вашими жизнями и присоединиться к Ордену вместо того, чтобы пересидеть где-нибудь в безопасности, пока всё это не закончится? — агрессивно спросил их Грюм. — Потому что мы не можем просто стоять и смотреть, как люди умирают, — ответил Джеймс так стойко, как мог под взглядом мракоборца. — А что, если это будет стоить тебе семьи, Поттер? Хочешь пожертвовать своими любимыми ради людей, чьих имён ты даже не знаешь, так? — огрызнулся Аластор. — Наши родители уже в Ордене, разве есть разница, придут они за нами из-за них или за ними из-за нас? — спросил Сириус, и Грюм повернулся к нему. — Нет, разницы нет. Вы можете прийти домой и увидеть Карлуса и Дорею мертвыми, или они придут и найдут ваши трупы. Или же Пожиратели смерти окажут вам честь и убьют всех. Это того стоит? — холодно спросил он. — Правда, Аластор, не нужно рисовать таких страшных картин, — сказала Дорея, вступаясь за сыновей, но опытный мракоборец отмахнулся на её замечание. — Только говорю им правду, Дорея. — Ну, вам необязательно вести себя так отвратительно. Мы знаем о рисках, — немного холодно произнесла Доркас. — Ах, вы знаете, не так ли? Тогда, я полагаю, вы знаете, что подобная самоуверенность приведёт вас к смерти? — повернулся к ней Грюм. — Да почему же вам опять так не терпится увидеть наши трупы? — спросила Марлин, мгновенно вступаясь за Доркас. — Терпится или нет, ваш конец будет неизбежен, если вы продолжите вести себя также безрассудно. Никто из вас не умеет держать себя в руках, а то, что вы будете важно расхаживать вокруг, только убьёт вас, — ответил он всё так же небрежно. — Мы не расхаживаем важно вокруг! — горячо крикнула Марлин. — Вы не желаете даже держать язык за зубами, — закричал Грюм в ответ. — Двое из моих лучших друзей маглорожденные, и те люди, которые умирают, тоже чьи-то друзья. Мы не можем дать им умереть. Потому что, оставаясь в стороне и позволяя жестоко убивать их, мы становимся не лучше волшебников из других чистокровных семей, — решительно заявила Алиса. — Действительно, каждый год есть дети, которые думают, что теперь все их мечты сбудутся, потому что они волшебники. Вы хотите, чтобы они попали в мир, где нет никого, кто мог бы вступиться за них? — спросила Лили. — А что, по-твоему, мы делаем? — спросил её в ответ Грозный Глаз, приподняв бровь. — Мы просто хотим помочь вам, — спокойно ответил Римус. — У вас у всех есть целая жизнь впереди. Вы ещё не жили и уже готовы пожертвовать этим? — спросил его Грюм также спокойно. — Если, потеряв одну жизнь, мы спасём двадцать, это стоит того, — ответила Доркас. — Здесь речь идёт не о героизме, девочка, — сказал ей мужчина, но прежде чем девушка успела запротестовать, Гермиона её перебила: — Они наивны. Они верят в то, что в мире существует определённый порядок. Они верят, что то, что они на правильной стороне, значит, что они победят. Но я могу точно сказать вам, что когда они столкнутся с реальностью, когда они начнут понимать, что на самом деле значит война, они не развернутся и не убегут. — А ты думаешь, что готова больше, чем они? — спросил её Грюм. — Я знаю, что я готова, — невозмутимо ответила Гермиона, глядя прямо на него. Их игра в гляделки была прервана появлением Дамблдора в камине. Он спокойно занял своё место с другими членами Ордена и дал Аластору знак продолжить. — Отлично, это ваша жизнь, вы можете делать с ней что хотите. Но откуда нам знать, что мы можем доверять вам? — спросил Грозный Глаз, переходя ко второму своему вопросу. Гермиона снова всех опередила. — Марлин и Доркас, возможно, легкомысленны, но их слова имеют вес. Они отдадут свои жизни в мгновение ока, потому что не сомневаются в своих идеалах. А если усомнятся, то громко заявят об этом. Они чисты, как божий день, — девушка показала на двоих подруг. — Римус, — сказала она и повернулась к оборотню, — не агрессивен, но непоколебим, у него чистый ум и чистый рассудок. Представление о том, что хорошо, а что плохо, крепко сидит в его сердце, и ничто в мире не сможет это изменить. Если кто-то из всех них проживёт в этой войне дольше, то я с уверенностью отдам свой голос за Римуса. — Алиса скорее лишится рассудка, чем предаст своё сердце, а сердца чище вы не сможете отыскать. К таким высоким ценностям и морали прийти непросто, и вы можете придираться сколько угодно, но не найдёте причин перестать доверять ей, — продолжила Гермиона, поворачиваясь к темноволосой волшебнице. — Лили? Немногие могут понять магию в её самых древних формах, но Лили одна из них. Сила её безоговорочной любви станет тем, что Волан-де-Морт никогда не сможет понять. А то, что он не может понять, пугает его, и нет причин принижать её достоинство, — горячо произнесла волшебница. — Джеймс. Возможно, он самый глупый из всех. Он верит в то, что видит. Не подозревая скрытого подтекста, он доверяет проще, чем пятилетний ребёнок. Но Джеймс так же верен, как доверчив, и изменить его мнение невозможно. В одиннадцать лет он уже знал, что мальчик из семьи тёмных волшебников и единственная девочка в школе, которой он не нравится, станут самыми важными людьми в его жизни. Я не могу объяснить, как он знает такие вещи, но Джеймс Поттер просто знает и верит в это, а за то, во что он верит, он будет бороться до победы или до смерти, — голос Гермионы теперь звучал чуть мягче. — Сириус… Его имя заслуживает вашего недоверия. Когда вы обнаружите присутствие предателя в своих рядах, его имя первым всплывёт в вашем сознании. Если двоих из этой комнаты будут подозревать в убийстве, он будет тем, на кого упадёт ваш выбор. Это потому, что Сириус настолько хорош, что вызывает подозрения. Но он — лучший боец из всех них, и то, что не убьёт его, сделает его сильнее. Опять же, его достоинства сослужат ему дурную службу. Сила Лили — это слабость Сириуса. Любовь. Это его единственная слабость, и ради людей, которых он любит, он пройдёт через ад и обратно, чтобы снова лицом к лицу встретиться с тем, что хуже смерти. И если Волан-де-Морт не покажет ему любовь более искреннюю, чем любовь Джеймса, его верность неоспорима, — с нежностью в голосе закончила волшебница. — Я могу лично поручиться за каждого из них, — заключила Гермиона, на этот раз глядя прямо в голубые глаза Альбуса Дамблдора. Публика замерла в тишине, все, кто был только что упомянут, были слишком подавлены, чтобы произнести хоть слово. — А вы сами, мисс Грейнджер? — наконец спросил Грюм, и Гермиона резко усмехнулась. — Вас беспокоит недостаток информации о моём прошлом? Поэтому вы не доверяете мне? Грозный Глаз продолжал смотреть на неё, и девушка вздохнула. — Я просто удачливый человек, не герой. Я была втянута в войну для того, чтобы беречь своего лучшего друга на пути, полном неприятностей. Тогда я даже не знала, что восстану против темнейшего волшебника всех времён, но когда время пришло, я была там. Ничто не изменило этого. Я не считаю, что ваше доверие стоит того, чтобы я рассказала всё о своем прошлом, но могу сказать вам лишь это: я потеряла всё, что что-либо значило для меня, и я не прощаю так просто. Возможно, дело в мести. Возможно, дело в людях, которые присутствуют в моей жизни теперь. Но, в чем бы оно ни было, вы будете дураком, если не поверите мне, — откровенно сказала Гермиона. Аластор Грюм, который не привык к такой прямолинейности, был немного шокирован, но принял её ответ молчанием. Заметив его кивок, Дамблдор встал и быстро поприветствовал восемь новых членов Ордена, а Гермиона про себя поклялась, что в этот раз все восемь останутся живы.