***
- На корабле полно народа, а бинтов ни у кого нет, - услышав это, Уртия раздраженно зашипела: появился так неожиданно, что она, вздрогнув, слишком резко дернула гребень – несколько длинных темных волос остались между зубцами. - Хорошо, что с моей великолепной магией просто невозможно пропасть, - самодовольно улыбнувшись, Растироуз вытянул руку, чтобы продемонстрировать тщательно перебинтованное запястье. - Отлично, - девушка закатила глаза, представляя по очереди самые изощренные пытки, изобретенные человечеством – по одной за каждый нечаянно вырванный волос – и процедила сквозь зубы: - Безумно рада за тебя. Он ее, казалось, не услышал или просто не захотел понять скрывающийся за словами намек. - Зеркала у меня теперь нет, так что… - О, нет, не беспокойся. Это же такие пустяки, - воскликнул воодушевленно, взмахнув рукой. Вычурная позолоченная рама, украшенная литыми розовыми бутонами, заняла место гладкого темного дерева; а вновь возникшее отражение приосанилось: сочло такое обрамление более достойным своей персоны. - Можешь не благодарить, - Растироуз поправил очки, не подозревая, что каждое сказанное слово все ближе и ближе приближало его к смерти: добротой и снисходительностью к чужим слабостям Уртия никогда не отличалась. – И все же эти очки мне не идут. Может, стоит попробовать другую оправу, как ты думаешь? - Зачем? Ты и так тут самый красивый, - устало бросила та, массируя пальцами виски. И тут же мстительно добавила: - Почти. И с удовольствием отметила, что следующим своим дурацким вопросом он просто-напросто поперхнулся. Довольная улыбка медленно сползла с его лица, уступив место растерянности. - А кто тогда э-э? – показался ей таким беспомощным и по-детски обиженным, когда мучительно перебирал в голове возможные варианты. Предполагаемую страшную правду даже вслух произнести не смог. На секунду Милкович даже стало его жаль, но он так и не ушел, не оставил ее в покое, а созданный им позолоченный монстр продолжил висеть на стене, оскорбляя ее чувство прекрасного. И жалость прошла. Несколько минут она молчала, изображая глубокие раздумья, и вынесла окончательный вердикт: - Каин Хикару. Растироуз резко побледнел. - Нет, этого не может быть, - услышанная новость не желала укладываться в голове. Он знал, что ни один нормальный человек в такое бы не поверил. Но крошечный червячок сомнения все же заполз в сердце: она ведь ни разу еще не ошиблась. - Я, пожалуй, пойду. Кончики губ Уртии едва заметно дрогнули: кажется, она изобрела новый вид пыток.***
Мелди долго топталась на пороге кухни, от изумления забыв, что собиралась самым бессовестным образом нарушить диету, которую соблюдала уже целых шестнадцать с половиной часов. И наконец, не выдержала: - А что ты делаешь? Растироуз раздраженно на нее покосился, будто бы спросила она какую-то невероятную глупость, а он каждую ночь проводит, сидя на полу в центре большой окружности из десятка стеклянных банок и молча вдыхая запах яблочного варенья. Не дождавшись ответа, Мелди осторожно опустилась рядом с ним и рассеяно улыбнулась: ей показалось, она внезапно догадалась, в чем его секрет. - Любишь сладкое, да? – сама она желания присоединиться не испытывала: нерадивая хозяйка бросила, пожалуй, слишком много сахара в свое варенье – получилось слишком приторно; никто, кроме Каина, не мог его есть. - Думаешь, это правда? – он снова не стал ей отвечать, просто озвучил что-то свое, чего она не понимала совершенно. Мелди рассеянно пожала плечами. - Что, правда? - Уртия сказала, что Каин привлекательнее меня, - если ориентироваться по одной интонации, можно было подумать, что кто-то умер: столько скорби было в его голосе. - Конечно, - сама она так не считала, но поспешно согласилась. И вполне искренне. – Если Ур так сказала. Растироуз с мрачным видом кивнул и, достав из кармана пузырек с каким-то белым порошком, принялся сосредоточенно рассыпать его по варенью. - Дай мне, пожалуйста, ложку. Нужно размешать.***
А где-то на другом борту корабля никак не мог уснуть Каин Хикару: ему упорно казалось, что его постоянно кто-то вспоминает.