Договор

      Петунью одолевали самые мрачные предчувствия.       И вовсе не потому, что возвращаться домой с празднования дня рождения одноклассницы в первом часу ночи было опасно, — утонувшие во тьме и сером тумане узкие улочки Коукворта к тому времени стали совершенно безлюдными, и даже хорошо отметившие окончание рабочей недели фабричные рабочие давно разбрелись по домам. Было тихо, и только где-то на окраине заливалась лаем дворняга, а с другой стороны посёлка хрипло отвечала другая…       Алиса с братом дошли с ней до предыдущего перекрёстка и предлагали проводить дальше, к самому её дому, но Петунья отказалась: жила она недалеко, в двух кварталах ходьбы, а темноты не боялась. Ну, почти. Тем более, что совсем уж непроглядной ночь не была, а во мгле то и дело возникало тусклое жёлтое свечение очередного фонаря.       Нет, вовсе не потому.       Вполне обоснованная тревога одолевала её, стоило лишь представить тот грандиозный скандал, который разразится через несколько минут. Она-то обещала вернуться до девяти, но вот… задержалась. Весело же было, вот и пролетело время неожиданно быстро. А телефон сегодня не работает, как назло: с утра ветром оборвало, и пока не починили. Пятница же, тринадцатое. Точнее, уже — четырнадцатое.       Только вот как объяснить насчёт телефона маме?       Запахи корвалола и валерьянки наверняка весь воздух из гостиной вытеснили. И нервно курит на пороге папа.       А Лили, хотя давно уже должна спать, выглянет из спальни и осуждающе нахмурится.       Стоило вспомнить о младшей сестре, как настроение испортилось окончательно.       В последнее время их дружба дала внушительную трещину. Петунья, конечно, осознавала, что в этом, главным образом, была её вина. Но пересилить себя и не завидовать сестре не могла.       Пройдёт два года с хвостиком, и Лили на волшебном поезде поедет учиться в настоящую тайную школу для волшебников. Вместе со своим ненаглядным Снейпом, который хвостиком ходит за младшей Эванс, будто верный паж из книжек. Или влюблённый рыцарь печального образа…       — Обидно, когда одним по праву рождения достаётся всё, а другим — ничего, не правда ли? — Петунья едва не подпрыгнула от неожиданности, резко развернулась. Сердце, кажется, пропустило пару ударов, на мгновение куда-то провалилось, потом вернулось, но с тупой иглой, засевшей в нем. — Это ведь совершенно несправедливо…       Странно одетый незнакомец стоял в нескольких шагах от неё, опёршись на фонарный столб спиной. Трость с чёрным набалдашником он держал под мышкой. И ещё мгновение назад его здесь не было.       Неизвестный был высокого роста, по виду — лет сорока с лишним. Рот какой-то кривой. Выбрит гладко. Брюнет.       Дорогой костюм сидел на нём безукоризненно.       — Кто вы?! — прозвучало испуганно. К счастью, резких движений незнакомец не совершал.       — Паршивый бродяга. Гюнтер О’Дим, к вашим, молодая леди, услугам. Когда-то я торговал зеркалами, потому весёлая молва окрестила меня также Господин Зеркало и Стеклянный Человек.       Старшая из сестёр Эванс, будучи весьма разумным ребёнком, полностью соглашалась с мамиными предостережениями: не следует разговаривать с незнакомыми и крайне подозрительными взрослыми дядями или тётями. Тем более — глубокой ночью, добавила она мысленно.       — Извините, сэр, но мне надо домой. Родители и так ругаться будут! — пропищала девочка, готовясь дать дёру.       — На этот счёт не беспокойся, — Господин Зеркало дважды хлопнул в ладоши, и мир вокруг замер.       Повисли в лучах фонаря капли, упавшие с ветвей каштана. Не долетел до земли опавший лист. Остановились невесомые облака, наползающие на тонкий серп убывающей луны. Перестал клубиться туман, окаменел причудливыми клочьями. Замолкли собаки и летучая мышь, преследовавшая и почти настигшая какую-то ночную букашку, застыла в нескольких дюймах от своей жертвы. — Видишь, Петунья, они даже не заметят опоздания. Считай это моим подарком…       Похоже, бежать было бесполезно.       — Вы — волшебник? Колдун? — вывод был очевиден. — И откуда вы меня знаете?       — Нет, куда там. Чарами я брезгую, — судя по пренебрежительному тону, сравнение с магами ему отнюдь не польстило. — Что до второго твоего вопроса, то… кем бы я был, если не знал?       На её взгляд, ответ получился каким-то слишком уж уклончивым. Петунья нахмурилась и уточнила:       — Но ведь вы сейчас остановили время!       — Это не магия. Скажем так: время всегда меня очаровывало, и я счёл необходимым научиться его использовать. Когда у тебя есть над ним власть, ты можешь сделать что-нибудь полезное, или, хотя бы, неплохо развлечься, — Гюнтер толкнул пальцем каштановый лист, заставив его медленно кружиться вокруг своей оси — как ёлочную игрушку на ниточке. Улыбнулся. — Красиво, правда? Обожаю играть со временем. А ещё меня интересуют настоящие человеческие истории. Как в фильмах. И, конечно же, бизнес: торговля, обсуждение условий, заключение договоров… В конце концов, я — бродячий негоциант, даю людям то, что они просят. Можно сказать, исполняю желания — как джинн из сказки, — о’Дим усмехнулся. На синего весёлого джинна из диснеевского мультфильма он походил ещё меньше, чем сама Петунья — на Алладина. Несмотря на добродушную улыбку и приятный, завораживающий голос. — Так что могу предложить тебе много интересных вещей.       — Например?       — Например, через год, когда тебе исполнится одиннадцать, ты поступишь в Хогвартс и попадёшь на лучший факультет. Поверь, никто другой, даже сам Великий Волшебник Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, не сможет дать тебе дар, с которым нужно родиться. Только я. Ты сможешь стать самой сильной и самой красивой ведьмой в Соединённом королевстве… да что там, — во всей Европе! Ну и, если только пожелаешь, будет тебе принц на белом коне, — как без него? Но прежде всего я предлагаю тебе настоящее приключение. Ты испытаешь то, что дано пережить лишь избранным.       Предложение звучало весьма заманчиво, но оставляло навязчивый привкус сыра в мышеловке.       — А что взамен? Мама говорит, что за всё в этой жизни приходится платить, — девочка колебалась. Научиться колдовать, а заодно утереть нос Лили и, в особенности, зазнайке Северусу, очень хотелось, но чувствовался в щедром предложении какой-то подвох.       — У тебя мудрая мать, Петунья Эванс. И в самом деле, я преследую свою выгоду. В конце концов, я ведь купец, а нашему ремеслу свойственно корыстолюбие. В обмен на всё вышеперечисленное, я потребую от тебя помощи — конечно, не сию минуту, а спустя несколько лет. Понимаешь ли, случилось так, что один мой клиент — талантливый чародей, показавшийся мне некогда вполне достойным и перспективным молодым человеком, — не желает платить по счетам. Нарушает условия нашей сделки. Я подписал с ним договор, задействовал свои способности и связи, чтобы дать ему то, чего он пожелал, но теперь этот бесчестный негодяй, бездушный мерзавец с каменным сердцем выискивает всяческие уловки, лишь бы не выполнять свою часть наших договорённостей.       — Но чем я смогу вам помочь? Наверное, тут нужен кто-нибудь вроде мистера Али, нашего соседа, он араб и работает в баре вышибалой. Папа говорит, что мистер Али — тот ещё головорез.       — А мне не нужен вышибала и головорез. Мне нужен кто-то умный и хитрый, кто-то, кто не боится испытаний. Кто-то такой, как ты.       Звучало лестно, хотя и не слишком убедительно. С другой стороны, если она действительно станет могущественной ведьмой…       — Сколько этот человек вам должен? Миллион фунтов? Два?       — Я не ростовщик, и не даю денег под проценты. Он должен мне нечто гораздо более ценное, чем пара монет… — Стеклянный Человек пожал плечами. — Большего я сказать не могу. Люди чести о таких вещах не говорят, я уважаю частные интересы клиента. Даже если он пытается мошенничать. Ну так как, хочешь, чтобы я тебе помог?       Петунья молчала, она всё ещё не могла решиться.       — Что ж. Если надумаешь — найдёшь меня в полночь у пруда, на распутье под ивами, — названное место ей было знакомо, располагался этот перекрёсток недалеко от дома, по дороге к школе. Но снова идти куда-нибудь ночью…       — Погодите! Я согласна.       — Я знал, что ты не откажешься, — интонации собеседника напомнили девочке довольное мурлыкание кота, досыта наевшегося сметаны. — Дай-ка я тебе кое-что оставлю, чтобы ты обо мне не забыла.       Кожу между ухом и щекой будто обожгло чем-то очень холодным. Петунья вскрикнула, схватилась рукой, ощущая пальцами что-то, похожее на шрам.       — Что это?! — она снова не сумела подавить панические нотки.       — Это знак, что мы теперь — союзники. Потом, когда ты выполнишь свои обязательства, я уберу его.       — А когда этот знак увидят родители? Что им сказать?       — Не увидят. Только тот, кто носит такой же, сможет его рассмотреть. Иди домой. И молчи о нашем договоре, иначе люди могут неправильно тебя понять! — мистер о’Дим вновь дважды хлопнул в ладоши, и мир ожил.       Петунья ошеломлённо смотрела на серое вечернее небо, стелящийся в низине туман, багряную полоску заката над горизонтом, заполнивших улицу людей, спешащих поскорее добраться с работы домой, маленький зелёный грузовичок, нетерпеливо сигналящий ей… Уступила ему дорогу, оглянулась растерянно.       Странный тип, с которым она только что разговаривала, будто провалился сквозь землю.       А заодно и тупая игла выскочила из сердца.       Господин Зеркало, кем бы он ни был, сдержал своё слово: домой она не опоздала. Пришла даже раньше, чем обещала родителям.       Как раз к ужину.       Телефон, не работавший с самого утра, почему-то оказался вполне исправен: маме позвонила миссис Крамер, и разговор традиционно затянулся на полтора часа. Мама даже табуретку себе принесла, когда ноги устали.       Поужинав, Петунья направилась в спальню: хотелось обдумать случившееся и понять, что же, всё-таки, произошло.       Похоже, она согласилась участвовать в какой-то скверной истории. Но цена…       Ведь теперь она тоже сможет колдовать, а потом станет настоящей волшебницей…       Париж стоит мессы, решила Петунья.       Забралась с ногами на кровать, устроилась поудобнее, механически открыла книгу на закладке…       Сегодня в комнате было почему-то темнее, чем обычно. Мгла клубилась по углам комнаты, рассеиваясь, стоило только обратить на неё внимание. Даже собственная тень пугала, неестественно вытягиваясь и принимая странные очертания.       Наконец, Петунья не выдержала. Отложила книжку, встала, щелчком выключателя зажгла люстру.       Тени сжались, трусливо сбежали под стол, выглядывали из-за штор и наблюдали за девочкой из-под шкафа.       Стало спокойнее.       Петунья решила, что сегодня будет спать при свете.       А потом увидела на столе кошку.