Договор

      — Тунья, просыпайся! — сквозь сон донёсся отвратительно жизнерадостный папин голос.       «Странно… Разве сегодня воскресенье? Почему он ещё не на работе?» — промелькнула ленивая спросонья мысль.       Проснуться-то девочка, конечно, проснулась, — мудрено невозмутимо продолжать спать, когда у входа в спальню так громко ору… хм, зовут, — однако виду не подала: возможно, если лежать, не двигаясь и не открывая глаз, её оставят в покое? В конце-концов, действует же вполне успешно подобная уловка у животных, притворяющихся мёртвыми…       — С днём рождения! — бодро пропищала от дверей Лили. — Вставай скорее, я устала ждать свой тортик!       Ах, да, и верно: Петунье сегодня исполнилось одиннадцать.       Значит, поспать всё-таки не дадут.       Именинница чуть-чуть, почти незаметно шевельнула рукой, показывая, что уже вот-вот встанет. Обычно это работало…       — Спускайся завтракать, мы ждём. Пойдём, Лили, — дверь закрылась.       … сработало и на этот раз. Отлично.       Зевнув, Петунья потянулась и неохотно завозилась в постели. Выбираться из-под нагретого одеяла не хотелось.       Но придётся…       Девочка приоткрыла один глаз и сфокусировала взгляд на настенных часах.       Стрелки показывали полседьмого. Во дворе совсем рассвело, однако в комнату свет пробивался не без труда: тяжёлые шторы неплохо справлялись с лучами утреннего солнца, и в спальне царил полумрак.       Обычно летом, на каникулах, в будние дни обеих сестёр будила мама — на час позже, когда отец уже направлялся на работу — благо, фабричная проходная была совсем недалеко. Однако в это утро, видимо, их разбудили пораньше, чтобы позавтракать всем вместе, и Петунье определённо не хватило того самого часа, чтобы выспаться.       Впрочем, деваться было некуда.       Смирившись со слишком ранним пробуждением, девочка села на кровати и снова с наслаждением потянулась. Затем, переодевшись в своё самое нарядное платье и уложив пижаму в изголовье, под подушку, она застелила постель и, бросив быстрый взгляд на дверь, привычно взмахнула рукой, скомандовав:       — Аenye! — и довольно крупный огонёк послушно завис в воздухе.       — Aine aen aenye! — такой же жест, и светлячок послушно рассеялся тёплыми искрами, как не бывало.       — Замечательно, — довольно улыбнулась Петунья. Даже перейдя к более сложным упражнениям, это заклинание она повторяла ежедневно, множество раз, оттачивая до совершенства — на него имелись кое-какие планы, и вовсе не хотелось бы, чтобы оно подвело в самый ответственный момент…       Настроение стремительно улучшалось, ракетой взмывая куда-то в небеса: сегодня, помимо подарков, должно было прийти письмо из волшебной школы! Вернее сказать, его принесёт один из преподавателей — так заведено, если в семье будущего ученика до него других волшебников не было.       Эх, быстрее бы!       Скоро, совсем скоро она сможет, уже не скрываясь, на других посмотреть да себя показать…       — М-м-м, настоятельно рекомендую без крайней нужды не демонстрировать посторонним те заклинания, которым мы тебя научили, — внезапно оказавшись рядом, вкрадчиво промурлыкала Альвина. Выглядела она, как обычно, чем-то чуждым, потусторонним и противоестественным, как будто кто-то, ретушируя фотографию, чёрной тушью пририсовал поверх неё кошку, не удосужившись добавить тени, чтобы хоть немного вписать её в окружение.       — Почему? — удивилась девочка.       — Волшебникам известно, что ты и твоя сестра — первые ведьмы в вашем роду. Твои родители — не маги, и не смогли бы научить тебя ничему подобному.       — Неизбежно возникнут вопросы, а мистер о’Дим не желает огласки факта ваших с ним знакомства и сотрудничества, — поддержал кошку выглянувший из-под стола пёс.       — Это может повредить делу, осложнить выполнение тобою заключённого с господином Гюнтером соглашения. Люди боятся непонятного, а добрые волшебники живут только в сказках, — пояснила Альвина. — Например, слишком подозрительную ученицу могут отчислить из школы — просто на всякий случай. Ты ведь этого не хочешь?       — Нет! — проникшись угрозой, решительно замотала головой Петунья.       — Ну вот и замечательно. А о чём не знают — того и запретить не смогут.       — Ладно, я поняла, — согласилась девочка. — А сегодня…       — Сегодня покажешь им огонёк, этого будет достаточно. Если заинтересуются, скажешь, что со словом «Люмос» он ни в какую не получался, так что ты звала его по-своему — тем именем, на которое он откликался.       — Хорошо, я запомню, — покладисто согласилась мисс Эванс. — А можно тебя погладить? — хорошим настроением хотелось с кем-нибудь поделиться, а кошки, как известно, любят, когда их гладят и чешут за ушком.       Ведь любят же?       — Не путай видимость и суть… — не слишком понятно, однако явно без какого-либо энтузиазма отозвалась Альвина. Скорее всего, это был отказ. — Если нечто выглядит, как кошка, вовсе не обязательно это кошка и есть.       Ну точно, отказ.       — А вы поедете со мной в Хогвартс? Северус говорил, что туда можно взять почтовую сову и животное-компаньона.       — Мы — не совы, не животные и не фамилиары, — ответил пёс. — К тому же, на замок наложена защита от таких, как мы.       — Волшебники отчего-то недолюбливают наш род. Наверное, это то, что у вас называется «предубеждением» и «расизмом»? — фыркнула кошка. — Но вообще, наверное, было бы забавно…       — Да-да… Особенно, когда кто-нибудь нас опознает. Не люблю суету, — поморщился Шарик. — А испуганные люди всегда много мельтешат.       — Дело вкуса, — философским тоном ответила ему Альвина и повернулась к девочке. — Если позовёшь, когда окажешься внутри школы, мы сумеем туда проникнуть. И наши уроки продолжатся. Ты ведь не боишься чуть-чуть уколоть палец? Понадобится рисунок, булавка и всего лишь одна-единственная капелька твоей крови.

***

      — Вкусно! — веско заявила сестра, облизываясь.       Ещё бы не облизываться: неряха вся измазалась шоколадом, которым был полит праздничный ягодный пирог — большой, румяный, из сладкого кексового теста с клюквой и голубикой, украшенный тёмно-красными, почти чёрными вишнями без косточек и половинкой розового зефира в центре. Родители готовили его вчера перед сном, и божественный аромат выпекаемых коржей быстро распространился по всему дому, проникая даже сквозь закрытые двери, заставляя животы урчать в предвкушении, а нетерпеливую младшую сестру то и дело бегать на кухню и с любопытством заглядывать в духовку через тёмное стекло дверцы.       Петунья же стоически терпела: всё-таки она старшая и практически взрослая, ей уже — без одного-единственного дня, даже, вернее, без нескольких часов — одиннадцать, и вести себя будто маленький ребёнок теперь несолидно и как-то даже немного неприлично…       — Конечно, вкусно, мы же старались! — не без гордости кивнул отец, а затем, поглядев на часы, стал собираться на работу. Мама принялась мыть посуду.       — Нос вытри. И щёки, — отодвинув ложкой противную пенку и отхлебнув какао, попеняла младшей Петунья, другой рукой листавшая подаренную ей большую книжку про динозавров с красочными иллюстрациями. Обычно ей бы не разрешили читать за столом, но сегодня…       Сегодня можно.       Этот подарок, похоже, выбирал папа — на свой вкус. Впрочем, почему бы и нет? Может, скоро она научится и оживит себе того небольшого динозавра, скелет которого видела на школьной экскурсии в музей. Будет у неё необычный и наверняка прожорливый, но уж точно самый оригинальный питомец во всей Британии, и все станут завидовать. Он как раз получится размером с пони — самое то, чтобы на нём кататься…       Кисточки и акварель — двадцать четыре цвета! — подарила мама.       Подарком Лили, состроившей в ответ на замечание забавную гримаску и показавшей старшей сестре язык, оказалась самодельная открытка. Сестрёнка не слишком-то хорошо умела рисовать, зато очень старалась, щедро и несколько беспорядочно раскрашивая рисунок всеми имеющимися у неё цветами карандашей, фломастеров и мелков.       Петунье открытка понравилась.       Дядя Питер и мамины сёстры, хоть и уехали ещё в воскресенье вечером, о племяннице не забыли: от них ей достались маленький заводной тюлень вишнёвого цвета с зелёными вращающимися ластами, которого полагалось пускать плавать по ванной, крупный и обаятельный, но немного грустный зеленоватый плюшевый слон и симпатичная кружка с ярко-жёлтыми утятами.       Обычно ближе к обеду приходили с поздравлениями и небольшими подарками её подруги, но в этом году Бекки и Лиза уехали куда-то отдыхать со своими родителями, Алиса ещё вчера позвонила, предупредив, что не сможет зайти, но непременно будет на выходных, а Сара как-то вот ухитрилась настолько сильно простыть, купаясь в воскресенье на речке, что теперь скучала дома, лёжа в кровати с температурой под сорок.       Впрочем, сегодня Петунья с нетерпением ожидала вовсе не одноклассниц.       — Миссис Эванс? — когда от дверей прозвучал незнакомый голос, старшая из сестер Эванс вся превратилась в слух.       Кажется, наступил долгожданный миг её триумфа.