В поисках надежды

Зачастую именно ночь — время самых серьезных, иногда философских или просто хаотичных раздумий. А уж если ночь была богатой на впечатления и события, то тем паче. Грустно, больно, тяжело и непонятно — слова, характеризующие в данный момент состояние канадского спортсмена. Почему в мире творится непонятно что? А с ним самим? И что будет дальше? Патрик слышит тихий стук в дверь и замирает. В его руках остается любимая серая кофта, которую он как раз собирался уложить в чемодан. Стук повторяется, звуча уже громче, но все еще весьма скромно. Он будто бы характеризует человека, стоящего за дверью. Тоже скромного, учтивого, не умеющего быть навязчивым… Этим самым только располагающего к своей компании. Патрик с той же кофтой в руках подходит к двери и осторожно открывает ее. — Привет! Можно я войду? — на лице его собеседника улыбка, хотя в глазах беспокойство, и сцепленные пальцы выдают его нервозность. — Привет, да, конечно, заходи, — улыбка Чана выходит даже радостной, если это возможно в данной ситуации. Террор, произошедший этой ночью за шестьсот километров от Бордо, оставил отпечаток на лице каждого спортсмена. Вот и у Патрика под глазами залегли тени. — Я… — вырывается у Дениса, пока он входит в номер, — Патрик, я… — и замолкает, опускает голову, стараясь дышать глубоко. — Все нормально, — сжимает его плечо Патрик, пытаясь поддержать взволнованного юношу, зная какой тот впечатлительный и чувствительный. Тен благодарно улыбается, но под внимательным взглядом Чана смущается и отводит глаза, чтобы наткнуться на… — Ты что собираешь вещи? — вырывается у него удивленный возглас. — Ну, даа… — протягивает Чан и неловко улыбаясь, потряхивает кофтой. Дескать, вот, укладываю вещи. — Но так ничего же еще неизвестно! — вставляет резонно Денис, — они могут устроить закрытые прокаты, ты слишком рано сдаешься! Патрик пожимает плечами, он почему-то уверен, что уже завтра поедет домой. Знание специфики французского менталитета, да и просто внутреннее чутье ему подсказывает об этом. Да и как кататься в стране и обществе, погруженном в траур? Несколько минут они проводят в молчании. Патрик раскладывает на кровати кофту, чтобы снова аккуратно сложить и отправить в чемодан. Денис стоит, опустив голову, он явно выбит из колеи. — Денис, присаживайся, в ногах правды нет, — канадец старается хоть как-то разрядить обстановку, но его гость никак не реагирует. Чан подходит ближе и снова берет Дениса за плечо. Наконец тот поднимает на него невыносимо грустные глаза и задает простой, но самый сложный жизненный вопрос. — Почему все происходит так? — и Патрику кажется, что перед ним стоит совсем уж маленький мальчик. Такой вот лет пятнадцати, с все еще не сошедшей опухлостью детского лица, любознательными глазами и общей сутулостью. Не отдавая отчета в своих действиях, он запускает пальцы в волосы Дениса и слегка массирует тому голову. Вздыхает и грустно поджимает губы — «если бы я знал». Щеки юноши розовеют, да и сам он выглядит не просто удивленным, а обескураженным. Впрочем, эта обескураженность толкает его на такое же, по примеру Патрика, безотчетное действие — в стремительном шаге Тен заключает старшего фигуриста в крепкие объятия.Денис ниже, поэтому может позволить себе спрятать лицо между шеей и плечом канадца, крепко стиснуть его талию, прижавшись при этом так тесно, как не позволял себе никогда раньше. Террор — это страшно. Террор — это не о том, что одни убили других, а о том, как убили, кто и при каких обстоятельствах. Трагедия – то, что сближает людей, то с чем невозможно справиться в одиночку. Но вопрос почему Денис пришел именно к нему гаснущей лампочкой все еще позвякивает в голове Патрика. Ведь он мог пойти к товарищам по команде Грейси и Дайске или, на худой конец, к тренеру. Ведь мог же! И все же эти мысли-вопросы не мешают Чану обнять юношу в ответ и медленно гладить его по волосам. Глупо скрывать, что ему самому от компании Тена стало легче. С Денисом тепло и хорошо. Всегда. Так было и летом, когда они встречались на нескольких мероприятиях, так становится каждый раз, когда он получает от казахстанца новое сообщение, а пишет тот ему не так уж редко. Так что… Все правильно, верно? «Наверное, все-таки нет», - проносится в голове Патрика, когда, спустя время, пальцы Тена неуверенно поднимаются к его лопаткам, а холодный нос утыкается в шею, вызывая легкую дрожь. «Совершенно точно нет», - когда он чувствует легкое прикосновение сухих губ на собственных. Поцелуй саднит — губы Патрика искусаны от нервного напряжения. Поцелуй горчит — его обладатели явно перепутали с местом и временем его осуществления. Бывает мир толкает нас на безумные поступки, напоминает о скоротечности жизни, коварности судьбы и тем самым подстегивает сделать то, на что не решались раньше. Мир… жесток. А по-другому и не скажешь. Неужели должны были погибнуть сотни, чтобы в сознании образовалось нечто похожее на решимость и толкнуло тебя на действо? Денису за подобные выходки мира стыдно. Как и за себя. Потому что в глазах Патрика темнота и не отражается ровным счетом ничего. Наверняка тот слишком шокирован несвоевременностью и наглостью его, Дениса шага. Но канадец неожиданно улыбается, отходит от Дениса, а затем даже смеется, почесывая затылок. — Ты сказал, что я слишком рано начал собираться? — выходит весьма сконфуженно, и Чан подойдя к чемодану, начинает беспорядочно доставать оттуда свои вещи. За несколько секунд они бесформенной кучей оказываются на кровати. – Да, ты прав. Уже сегодня нам возможно придется катать произвольную, а я тут… — Ты можешь выиграть, — доносится хриплый и тихий голос, — ты заслуживаешь быть в финале. Патрик выпрямляется, боком стоя к Тену, и отвечает, глядя в окно, — как и ты, — поворачивается лицом. Денис криво усмехается и дергает головой. — Думаю мне надо идти, — бросает юноша, делая шаг назад. — Я так не думаю, — в словах канадца твердость и не следа той глупой растерянности, что была несколько секунд назад. — Я сейчас… Эмм… — Патрик за раз поднимает кучу вещей и снова кидает ее в чемодан, чем вызывает смех Тена, — уберу это все… — не выдерживает и смеется сам. Подходит ближе к Денису, а тот смущенный и ситуацией, и тем, что сам сделал раньше, пытается отойти. Чан со вздохом притягивает его к себе. — Сегодня будешь спать у меня под боком, договорились? — А? — пунцовый Тен оказывается очень умилительным зрелищем, и канадец снова заразительно смеется. — Так мне будет спокойнее, — весомо дополняет он, — тем более, — наклоняется и дарит легкий поцелуй, — ты ведь за этим и пришел? — подмигивает и… оказывается лежащим на кровати. Рассерженный Денис толкнул его, наверное, из-за всей силы. — Не за этим я пришел! Патрик снова смеется, вскакивает, и хватает уже уходящего Тена за руку. Тот не сопротивляется и позволяет себя обнять. — Я вот так вот обниму тебя крепко-крепко, а ты обнимешь меня, — начинает Патрик, — я никуда тебя сегодня не отпущу. — Я ничего такого не планировал, — бурчит Денис куда-то в область ключицы канадца, — оно само как-то вышло. — Как и всегда… А в этот раз Патрик Чан целует по-настоящему, так, что у Дениса слабеют и подкашиваются колени, и он обхватывает шею канадца, практически повиснув на нем. Общее состояние — все та же обескураженность, ведь, заходя в номер Патрика, он не ожидал такого исхода событий. Скорее думал о том, что получит вежливый отказ и предложение остаться хорошими друзьями. Или получит свою долю жалости в купе с извинениями. А тут… Может поведение Чана и трактуется не его чувствами, а состоянием общего страха и смятения, может он и хочет просто утешить своего хорошего друга, тем более младшего по возрасту… Все равно… Денису абсолютно все равно сейчас. Его окутывают теплом со всех сторон, его крепко и нежно обнимают, создавая обстановку надежности. Его бережно укладывают на кровать, накрывают одеялом, целуют в лоб и гасят свет прикроватной лампы. От этого всего он чувствует себя в безопасности. Впервые за последнее время в самой настоящей безопасности. — Спокойной ночи, Патрик, — благодарно шепчет он канадцу на ухо и, осмелев, целует в щеку. — Доброй ночи, — улыбается Чан и прикасается лбом к голове Дениса. Ему тоже теперь надежно и тепло. А проблемы будут решаться с утра по мере их поступления. Сейчас они в этой комнате явно из категории "третий лишний".