Однажды в новогоднюю ночь...

      Утро следующего дня оказалось на удивление ясное. Небо так и манило голубизной, а изредка проплывавшие облачка только придавали пейзажу прелести. Деревья, покачиваемые лёгким ветерком, пока стояли голые, но на самых ранних абрикосах уже распускались первые бутоны, и чарующий аромат весны потихоньку заполнял город.       Кир открыл глаза и с наслаждением потянулся, тут же, однако, вспоминая, что сегодня – последний раз, когда он просыпается в такой приятной обстановке. Хоть перед Марком он тогда виду не подал, но, откровенно говоря, был более чем обеспокоен проблемой поиска жилья.       «Ладно, само решится», – лениво подумал парень, одним рывком поднимаясь с кровати и направляясь в душ, тоже наверняка последний на ближайшие несколько дней.       Заспанный и взъерошенный хозяин квартиры появился на кухне примерно через двадцать минут. Артемонов к тому времени успел сварить кофе и изжарить какую-то мудрёную яичницу, в которой было понемногу всего, имевшегося в холодильнике на данный момент.        – Завтрак, сэр! – торжественно провозгласил он, ставя перед Марком тарелку. – Извольте вкусить и заценить!        – Мм, как всегда, божественно, – отозвался рыжий, сразу же запихивая в рот большой кусок. – Я уже скучаю по этому блюду.        – Да ну, ты будто меня навсегда провожаешь! – усмехнулся польщённый повар, усаживаясь за стол со своей порцией завтрака. – Ну покантуется твой предок тут недельку, а потом я вернусь же!        – У меня предчувствие такое, что не вернешься, – вздохнул Зальцман, опуская глаза. – А меня оно редко подводит.        – Кушай, экстрасенс! – Артемонов беззлобно пихнул друга в плечо. – Во сколько там самолёт у твоего бати?        – Без пяти двенадцать прибывает, – вяло протянул рыжий. – И ещё минут двадцать от аэропорта на такси.        – Итого имеем полпервого, – посчитал Кир, глядя на часы. – А уже, между прочим, почти полдень, я пошёл собирать вещи.       Проводив спину друга взглядом, Марк тоскливо вздохнул и, отодвинув тарелку, опустился головой на стол. Вроде бы действительно никакой трагедии нет, но ощущение такое, будто друг уходит из этого дома навсегда. Отец вдруг показался ему чужим, а Артемонов, наоборот, самым близким существом в мире. Сгрузив грязную посуду в раковину, Зальцман прошёл в гостиную и уселся на диван, с отчаянием наблюдая, как Кир упаковывает свой небольшой рюкзак.       Свитер, пара футболок, шорты, носки и бельё – вот и вся его одежда. Из вещей только телефон, зарядное от него да стопка тетрадей из универа. Куртку, служившую хозяину во все времена года – на плечи, рюкзак – на спину. И вот и всё, никаких следов его пребывания в квартире.        – А, чуть не забыл, – Артемонов быстро заскочил в ванную за бритвой и зубной щёткой и на балкон за оставленными там сигаретами и зажигалкой. – Всё, теперь точно готов!        – Ты такой… – начал было Зальцман, но тут же замер, силясь вспомнить нужное слово.        – Какой? Малоимущий? – хихикнул Кир, проходя в коридор.        – Да нет же, – рыжий отмахнулся. – Компактный, вот что я хотел сказать!       В ответ на эту реплику Артемонов только рассмеялся и присел, чтобы завязать шнурки на кедах. Внезапно что-то вспомнив, Марк метнулся в свою комнату и через несколько секунд вернулся с аккуратно сложенным пледом.        – На, возьми, может, пригодится. Место ещё есть…       Кир долго отнекивался, но потом всё же упаковал свёрток к себе в рюкзак.        – Ну всё, бывай, ребёнок, – он крепко пожал другу руку. – Не хулигань тут и проведи время с отцом. За меня не переживай, я не пропаду!        – Я буду тебе звонить! – пламенно пообещал рыжий, трогательно шмыгнув носом. – Каждый вечер!        – Ага, и писать слезливые письма! – подыграл Артемонов уже из подъезда. – Всё, бывай!       Махнув рукой на прощание, он быстрыми шагами двинулся к выходу, ни разу не обернувшись.       Зальцман вздохнул, закрыл дверь и, лениво дойдя до кухни, уселся на табуретку. Тоска по такому привычному быту с Киром уже начинала его грызть, и чтобы преодолеть это чувство, рыжий яростно принялся драить посуду, попутно вспоминая, что кормить отца ему, вообще-то, совершенно нечем.       Генрих должен был появиться примерно минут черед двадцать, поэтому Марк привычно набрал номер любимой пиццерии и заказал две большие мясные пиццы прямо на дом. Усевшись на диван, он задумчиво устремил взгляд в потолок и приготовился ждать.       Выйдя из подъезда высотки, Артемонов вдохнул городской воздух полной грудью и улыбнулся.        – Ну здравствуй, бездомие…       Перехватив рюкзак поудобнее, парень направился куда глаза глядят, отчаянно продумывая все возможные варианты. В общагу его точно не пустят, а на гостиницу нет денег. Может, вписаться к кому-то?       Предварительно проверив баланс на счету, Кир набрал несколько номеров, но безуспешно: старые знакомые были либо недоступны, либо сбрасывали вызов, либо просто не отвечали. Значит, этот вариант не прокатит…       Петляя дворами, Артемонов, сам того не замечая, вышел на проспект и приблизился к двору, в котором обитали Вдовины.        – Хм, а что если?.. – задумчиво протянул он, разыскивая в телефонной книжке номера.       Алина нашлась первой, поэтому парень решил просить убежища именно у неё. После третьего гудка вызов, наконец-то, приняли, но не сама Вдовина, а её брат.        – Здорово, Кир, Алинка только минут через пятнадцать освободится. Что тебе, кстати, от неё нужно? Может, я передам?        – Да нет… – Артемонов тяжело вздохнул. – Я и у тебя спросить могу.        – Что-то случилось? – Влад сразу посерьёзнел. – Помощь нужна?        – Да тут такое… – парень замялся, но затем решил сразу раскрыть все карты. – В общем, можно у тебя пожить недельку?        – А Марк тебя, что ли, выгнал? – изумился Вдовин, от неожиданности даже повышая тон. – Не ожидал я от него!        – У него отец приезжает, – вздохнул, поясняя, Кир, – поэтому я временно бездомный.        – Я бы очень хотел тебе помочь, – произнёс Влад с горечью. – Но к нам тётя Маша только вчера заявилась! Мой персональный дьявол…        – А, это та самая, которая «Владик, пупсик»? – вопросил Артемонов, ехидно хихикая. – Если она, то я отменяю свою просьбу!        – Она самая… – обречённо протянул Вдовин. – Я сам готов на неделю из дому сбежать!        – Что ж, желаю тебе сил и терпения, – искренне сказал Кир, разворачиваясь к выходу из двора. – Алинке привет!        – Так а где же ты будешь? – взволнованно вопросил Влад. – Ночи сейчас ещё холодные…        – Не переживай, придумаю что-то! Пока, доживи там до понедельника хотя бы! – беззаботно ответил Артемонов, вешая трубку.       Однако улыбка, бывшая такой естественной во время разговора с другом, мигом сошла, стоило диалогу завершиться. Кир упрятал телефон в карман джинсов и ещё раз прокрутил в голове все идеи. Новых мыслей, как и ожидалось подобный мозговой штурм не принёс, поэтому парень просто побрёл куда глаза глядят, скользя взглядом по окружающей местности.        – В Край Чудес, что ли, пойти? – задумчиво спросил он сам себя, останавливаясь перед недостроем, ярким пятном выделяющимся на фоне одинаковых высоток, и вглядываясь в неаккуратно написанные слова. – Нет, там точно продует до смерти!       Бросив на возвышающуюся каменную громадину последний взгляд, Артемонов поправил воротник куртки и направился к выходу из двора. Скудный завтрак был давно переварен, и сейчас желудок настойчиво требовал обеда, поэтому теперь уже окончательно бездомный парень решил направиться в одну из дешёвых городских столовых, где за копейки можно было получить и еду, и тёплое место, и, если повезёт, даже розетку для подзарядки гаджетов.       Утолив голод, Кир пересчитал оставшиеся деньги и пришёл к очень неутешительным для себя выводам: на какое-либо жильё у него явно не хватало. Но был и положительный момент: питанием, хоть и не класса люкс он, всё же, мог себя обеспечить. Зарядив телефон до максимума, Артемонов вновь взвалил рюкзак на плечи и отправился гулять. Выделив на воображаемой карте города несколько мест, где давно хотел побывать, парень наметил примерный маршрут и, не спеша, зашагал по улицам, ощущая себя настоящим путешественником.       К середине дня эта игра полностью его захватила. Углубившись в балку, на дне которой протекала крохотная речушка, Кир на какое-то время даже перестал слышать раздражающий гул автострады и поверил, что он в настоящем лесу. Повинуясь вдохновению, он даже сделал некоторую часть домашнего задания на привале в самом низу балки, но довольно быстро замёрз и вынужден был идти дальше. День уже постепенно клонился к вечеру, и весеннее солнце переставало согревать. «Странствующему пилигриму» пришлось вернуться в реальность и вспомнить, что пристанища на ночь у него всё ещё нет, а находится он, мягко говоря, далеко от цивилизации. Балка, разделяющая южную часть города на две части, была довольно обширной, поэтому забравшемуся в самую её глубину Артемонову пришлось потратить добрые полтора часа на возвращение «в мир людей». Едва держась на ногах от усталости, парень дотащился до ближайшего торгового центра, купил себе поесть и попить в супермаркете и уселся на лавочку, доставая мобильный. Перелистывая номера в телефонной книге, Кир иногда набирал их, иногда морщился, а иногда фыркал и тут же удалял. Пару раз «старые друзья» поднимали трубку, но едва услышав о проблеме, спешили изобрести предлог для отказа, поэтому вскоре Артемонов вообще перестал надеяться на вписку. Номер Фауста он брезгливо пролистал: даже ночёвка на улице была бы предпочтительнее, чем встреча с этим человеком. К тому же, скоро уже срок окончательного возврата долга, а средств как не было, так и нет…       Несколько раз попадались номера, подписанные «Киса», «Зайка» или «Малышка», обладательниц которых Кир изначально не рассматривал как кандидатов на помощь. Однако сейчас, будучи почти в отчаянии, парень решил попытать счастья и тут.       Первая же «Киса» суровым мужским голосом поинтересовалась, откуда у него этот номер и пообещала «вывернуть кишки наизнанку, если только увидит его рядом со своей девушкой», поэтому Артемонов просто молча отключился и стёр номер из памяти. Вторая и третья «Кисы» оказались недоступны, но зато одна из «Заек» снизошла до полноценного разговора.        – Ты хоть имя моё помнишь? – вопросила она лукаво, в ответ на его приветствие, и парень в этот момент проклял себя за дурацкую привычку подписывать номера ничего не значащими словами.       Времени продумать остроумный ответ ему тогда не хватило, и «Зайка», посмеявшись и назвав его негодяем и бабником, настойчиво посоветовала самому решать свои проблемы.       Звонить «Малышкам» абсолютно подавленный Кир уже не решился. Время близилось к десяти часам вечера, и по громкой связи посетителей настойчиво попросили «завершить шопинг» и пройти к выходу, так как центр собирался закрываться.       Подхватив вещи, Артемонов вышел на воздух и тут же поёжился: всё же Вдовин не врал про холодные ночи. Пару раз так поспишь – не проснешься и вовсе…       Вибрация телефона в кармане отвлекла от грустных мыслей, но не надолго: увидев на экране номер Зальцмана парень приуныл ещё больше. Сейчас ведь однозначно начнёт расспрашивать…        – Да? – ответил он, стараясь придать голосу бодрости.        – Здорово, Кир! Ну как ты там? Устроился? – Марк на том конце провода явно пребывал в отличнейшем настроении. – Не поверишь, куда мы с предком выбрались!        – У меня всё отлично, – быстро произнёс Артемонов. – Устроился хорошо, собираюсь спать. Куда же вы ходили?        – В театр! – восторженно выдал рыжий. – Я не особо любитель, ты знаешь, но отец настоял… И в этот раз мне понравилось! Не поверишь, реально интересно было!        – О-о, я за тебя рад! – искренне улыбнулся Кир, мысленно благодаря небеса за то, что Зальцман слишком поглощён собственной радостью, чтобы заметить ложь.        – А ещё предок русский забыл, представляешь! – продолжал тем временем Марк, видимо, очень соскучившийся по другу. – Актеры говорят-говорят, а он мне – переведи!        – Вот тебе и переводческая практика, – поучительно заметил парень, прижимая телефон ухом к плечу и пряча замёрзшую ладонь в карман. – Ладно, мне пора уже, спать буду…        – Кир, – рыжий внезапно стал очень серьёзным. – Ты точно нашёл себе дом? Не будешь на вокзалах ночевать?       «Боже, вокзал! – вихрем пронеслось в голове Артемонова. – Как же это я не додумался?»        – Д-да, всё в порядке. Я у одного знакомого, которого… которого ты не знаешь, – отчеканил парень, вкладывая в эту фразу всё своё актёрское мастерство. – Это старый товарищ.        – Ладно, удачи, – Зальцман попрощался и повесил трубку, а Кир ещё несколько секунд стоял без движения, вглядываясь в ночное небо.        – Никогда ещё, блин, не было так тяжело врать… – вздохнул он, обращаясь к самому себе, а затем, будто очнувшись, перебежал дорогу и запрыгнул в подъехавший трамвай, конечной остановкой которого был центральный городской вокзал.       Звонок в домофон вывел Марка из оцепенения. Откровенно говоря, он, задумавшись, отключился от реальности настолько, что даже не смог бы сказать, сколько времени просидел без движения. Гадая, кто же явился – пицца или Генрих – он подбежал к входной двери и поднял трубку, из которой тут же донеслось громкое немецкое приветствие. Открыв подъездную дверь, рыжий поспешил к лифту, где через несколько десятков секунд уже обнимал отца, немного даже опешившего от такого бурного проявления любви.       Втащив сумки в квартиру, Зальцман-старший прошёл в зал и повалился на диван, с наслаждением вытягивая ноги.        – Ah, ich bin so müde und hungrig! [1] – воскликнул он. – Mein Flugzeug war… Na ja, ich kann ja sogar kein Wort finden! [2]        – Хмм… Отстойный? – предположил Марк, усаживаясь на пол рядом с диваном. – Я там твою любимую пиццу заказал, так что скоро поедим!        – Ah ja, genau [3], отстойный, – удовлетворённо выдохнул нашедший нужное слово бизнесмен. – Ich musste mich darüber beschweren! Und die Pizza ist wunderbar! Du bist der beste Sohn der Welt! [4]       Рыжий улыбнулся самой искренней из улыбок и, прислонившись к дивану спиной, начал рассказывать о своей жизни за последние пять месяцев. Генрих смеялся, задавал каверзные вопросы, вспоминал анекдоты и смешные случаи, а когда красноречие сына иссякло, поведал о своём пребывании в Германии, рассказал о бизнесе, родственниках и общих знакомых, даже показал несколько фотографий с телефона. Потом, спохватившись, он всё же заставил себя встать, разобрать сумку и облачиться в домашнюю одежду. Марк тем временем быстро подготовил стол к предстоящей трапезе, стараясь не думать о том, что несколько часов назад сидел в этой кухоньке с Киром.       Звонок в домофон раздался как раз в тот момент, когда Зальцман-старший удалился в ванную комнату, дабы ополоснуться после перелёта. Марк быстро сбегал в комнату за деньгами и замер в коридоре, готовясь встречать курьера. Услугу доставки в этой пиццерии он использовал довольно часто, поэтому ожидал увидеть кого-то из знакомых уже сотрудников, но этого не произошло. Вместо привычного парня в яркой куртке с логотипом заведения рыжий узрел миниатюрную, но очень миловидную девушку, едва удерживавшую две большие коробки.        – В-ваш заказ… – пролепетала она, протягивая их ему. – Две большие, мясные…       – Спасибо! – Зальцман принял коробки и привычно приоткрыл каждую, убеждаясь, что внутри действительно пицца. Быстро отнеся еду на кухню, парень вернулся в коридор и, отсчитав необходимую сумму, протянул её девушке, попутно замечая, что та очень тяжело дышит и вообще выглядит очень усталой.        – Может, водички? – вопросил он прежде, чем успел подумать.        – Д-да, если можно, – курьер покраснела и опустила глаза, облокачиваясь на стенку.       В этот момент она показалась Марку просто безумно милой, поэтому на какую-то долю секунды он замер с очень глупым выражением лица, но затем резко развернулся и рванул в кухню, откуда вскоре появился со стаканом воды.       Девушка с наслаждением отхлебнула из ёмкости и, наконец, полностью восстановила дыхание. Рыжий не мог отвести от неё глаз, с каждой секундой убеждаясь, что по внешности эта незнакомка может соперничать даже с красавицей Вдовиной. Светлые волосы и выразительные серо-голубые глаза, делавшие её похожей на ангела, мягкие черты лица, небольшой правильно очерченный нос, чуть пухлые губы, да и вообще вся её тоненькая фигурка вызывали у Марка стойкое желание защищать эту девушку от всего мира. Внешне ей можно было дать не больше шестнадцати, поэтому Зальцман едва удержался от вопроса о законности её трудоустройства. Принимая стакан из её рук вместе с тихим «Спасибо», парень решился спросить только одно:        – Вы что, пешком поднимались?       Курьер кивнула, вновь отводя глаза. Лёгкий румянец на щеках придал ей ещё больше сходства с милым ангелочком, и рыжий вдруг поймал себя на желании узнать её поближе.        – Лифт же вроде работает, – продолжил он, внимательно глядя на неё. – Или сломался?        – Нет… – девушка покраснела ещё сильнее. – Просто я… я боюсь лифтов.        – Серьёзно?! – Марк не удержался от смешка, но тут же об этом пожалел: было видно, что курьер готова расплакаться от досады.        – Р-распишитесь здесь, пожалуйста, – попросила она, протягивая ему листок и ручку и избегая при этом зрительного контакта.       Получив требуемое, девушка едва не выскользнула из квартиры, забыв взять деньги, но Зальцман оказался достаточно порядочным, чтобы напомнить ей об этом. Когда топот её шагов стих на лестнице, рыжий задумчиво прошёлся от коридора к кухне и обратно, пытаясь вспомнить что-то важное, что в последний момент вылетело из головы. Что же это было?..        – А! – воскликнул он минутой позже, когда память всё же изволила вернуться. – Имя! Я опять забыл спросить имя! О-о-о, кретин!       Бежать за девушкой было уже всё равно поздно, и Марк, вздохнув, принялся распаковывать ароматные пиццы и раскладывать кусочки по тарелкам. Зальцман-старший, изрядно посвежевший после душа, появился на кухне несколькими минутами позже, и захваченный поглощением еды и диалогом парень вскоре выкинул миловидную доставщицу из головы.       Трапеза прошла весело и оживлённо. Утолив голод, отец и сын переместились к компьютеру, где Генрих продолжил показ фотографий и видео, снятых специально для сына. Так Марк узнал и о ремонте в дедушкином доме, и о новой девушке своего немецкого приятеля, и ещё много о чём другом. Затем бизнесмен резко вспомнил, что давно хотел посетить театр, а по дороге из аэропорта ему как раз попалась на глаза афиша, анонсирующая первоклассное шоу, проходящее по счастливой случайности именно сегодня вечером. Рыжий вначале воспротивился, но потом сдался и даже согласился надеть брюки и туфли вместо привычных джинсов и кроссовок. Зальцман-старший забронировал билеты через интернет, заказал такси и абсолютно довольный, облачился в свой парадный костюм.       В назначенное время они спустились вниз, с комфортом устроились в светло-бежевой иномарке и помчались сквозь сгущающиеся сумерки навстречу приключениям.       Вечер Марк провёл просто замечательно. Представление оказалось на удивление интересным и совсем не занудным, как он привык считать, плюс перевод некоторых реплик актёров на немецкий неплохо его развлёк. После театра Генрих пожелал посетить ещё и ресторан, поэтому веселье продолжилось почти до полуночи. За соседним с ними столиком оказались какая-то дама с дочерью, и Зальцман-старший, не теряя времени, свёл с ними знакомство. Предоставив младшую девушку сыну, бизнесмен, не прилагая особых усилий, совершенно очаровал её мать, и остаток вечера они провели вчетвером, общаясь, танцуя и наслаждаясь изысканной едой и дорогим вином.       Нельзя сказать, что новая знакомая сильно понравилась Марку, но прелести вечера это не испортило. Когда она вконец измучила его своими неуместными вопросами и глупыми шутками, рыжий ретировался на улицу – подышать воздухом и перезвонить Киру. А затем включили медленный танец, во время которого партнёрша, к счастью, молчала, видимо, наслаждаясь ароматом одеколона, которым парень подушился от нечего делать…       По дороге домой уже в такси изрядно уставшие отец и сын обменялись впечатлениями и дружно решили, что больше с этими дамами видеться не стоит.        – Жанна, она неплохая, – задумчиво произнёс Генрих, глядя в окно. – Aber sie ist zu geldgierig und einfach nicht so klug… [5]        – Und ihre Tochter, – продолжил Марк, совершенно забыв, что решил говорить с отцом только по-русски, – ist dumm wie Bohnenstroh! Ehrlich gesagt kann ich mich sogar an ihren Namen nicht erinnern… [6]        – Wirklich?! [7] – вопросил Зальцман-старший, и оба громко захохотали, заставив водителя недоумённо пожать плечами.       Дома рыжий уснул, едва коснувшись подушки головой, и большую часть следующего дня провалялся в кровати, лениво переписываясь в социальной сети. Кир на звонки не отвечал, и поэтому Марк приуныл, гадая, что же могло произойти с другом. Вечером отец потащил его обновлять гардероб, и к концу дня парень стал счастливым обладателем новых джинсов, пары футболок и крутой кожанки, о которой давно мечтал. Ужинали они вновь в ресторане, в этот раз менее навороченном, но всё же класса люкс, и Зальцман поймал себя на мысли, что уже почти привык к такой роскоши. Понедельник надвигался неумолимо быстро, а приезд отца необходимость ходить в универ не отменял, поэтому, вернувшись домой, парень из последних сил выставил будильники и сложил сумку, а затем провалился в сон, надеясь завтра не проспать.       Биологические часы его в этот раз не подвели, поэтому времени хватило даже на полноценный завтрак. Только встав с постели, Марк привычно направился к дивану, намереваясь разбудить мирно сопящее на нём тело, но вовремя спохватился, что сегодня здесь ночует не Артемонов, а Генрих, которому в универ уже давно не надо.       Выскользнув из дома и вдохнув прохладный с утра воздух, Зальцман помчался на маршрутку, вспомнив, что сегодня, наконец, увидит друга, расставание с которым, как ему казалось, произошло вечность назад.       Кир действительно обнаружился в аудитории на второй парте, где парни обычно сидели. Накрывшись пледом и подложив под голову рюкзак, он тихо сопел, изредка шмыгая носом. Ответив на приветствия одногруппниц, Марк осторожно опустился на стул рядом с другом и внимательно всмотрелся в его лицо.        – Чего? – Артемонов тут же проснулся и вцепился руками в рюкзак, но увидев, кто перед ним сидит, сразу же расслабился. – А, ребёнок, ты…        – Неважно выглядишь, – заметил рыжий, доставая из своей сумки нужную тетрадь.        – А мы люди простые, зачем нам важно выглядеть? – тут же отшутился Кир, не удержавшись, всё же, от приступа кашля. – Простыл немного, с кем не бывает…        – Ну знаешь ли… – Зальцман приготовился уже к спору, но в этот момент в аудитории появился Влад, и неприятный разговор был прерван.       День в целом прошёл как обычно. Пары шли своим чередом, ничего экстраординарного не случилось, если только не считать отсутствия Котовой, которая с момента своего появления в универе не пропустила ни одного занятия. Марк иногда ловил взгляд Кира, брошенный на пустое место на первой парте, но не придал этому должного значения, объясняя это обычной скукой. Рыжий уже давно отказался от мнения, что между отличницей Лерой и пофигистом Артемоновым что-то может быть. Слишком уж беспощадно задирал Кир новую старосту, слишком уж трепал ей нервы и пытался вывести из себя…       «Если б нравилась, то он бы вёл себя иначе», – решил Зальцман, возвращая себе веру в скрытую любовь друга к Алине. В последнее время с Вдовиной Артемонов общался очень даже охотно, был всегда весел и дружелюбен, не отказывался от традиционных обнимашек при встрече… В том, что скоро у них всё наладится, Марк был почти уверен.       О Наде он сегодня даже не вспоминал. Понедельник был единственным днём, когда все пары у первого курса были на тринадцатом этаже, и в услугах переноски Крылова не нуждалась, поэтому рыжий воспринимал его как свой законный выходной. Однозначного ответа на вопрос о своих чувствах к Наде он так и не нашёл, поэтому решил остановиться на варианте «дружба», показавшемся ему самым удобным и беспроблемным. Генрих, правда, пытался вызвать сына на откровенный разговор о делах сердечных, но Зальцман-младший тактично отшутился и перевёл тему, убедив отца в том, что всё ещё свободен как ветер в поле.       Когда учебный день, наконец, закончился, Марк с сожалением отказался от предложения Вдовиных погулять, распрощался с Киром и Надей, которую сегодня видел лишь мельком, и поспешил домой, гадая какое же развлечение отец выберет на сегодня.       Вторник, среда и четверг прошли примерно так же: сначала занятия, а потом вечер с родителем, различные мероприятия, роскошная еда и великолепное настроение. В пятницу – день отлёта бизнесмена обратно в Германию, рыжий не пошёл в универ, и всё оставшееся время отец и сын провели вместе, гуляя по городу, беседуя и всеми силами стараясь не думать о предстоящей разлуке.       В аэропорту, куда Зальцман-младший вызвался проводить родителя, они крепко обнялись, и рыжий ощутил, что вот-вот расплачется, как маленький мальчик. За эти несколько дней он осознал, как же сильно не хватало ему отцовской заботы и внимания. Да, самостоятельность и независимость – это, конечно, хорошо, но когда так явно ощущаешь себя защищённым и, самое главное, нужным, от этого чувства очень сложно отказаться…        – Ich liebe dich, Mark [8], – прошептал Генрих, прижимая сына к себе. – Потерпи ещё немного, закончишь этот семестр, и переведешься куда-нибудь в Германию… Меньше всего на свете мне бы хотелось оставлять тебя здесь одного.        – Я не один, пап, не переживай, – рыжий отстранился и тут же яростно затёр глаза кулаками. – Я просто... это… Скучать по тебе буду…        – Я тоже, сынок, – бизнесмен и сам украдкой смахнул слезу. – На dein Geburtstag [9] обязательно ещё приеду!        – Так он же через пару недель, – парень тут же перестал шмыгать носом и недоверчиво уставился на родителя. – Не накладно ли тебе будет с нынешними-то ценами на авиаперелёты…        – Это мелочи, – отмахнулся Генрих, улыбнувшись и сжимая ладонь Марка в своей. – Для меня нет ничего важнее собственного сына.       На этих словах рыжий готов был вновь разрыдаться, но времени на это уже не оставалось: обняв его напоследок, бизнесмен поспешил пройти в дьюти-фри зону, так как посадку на его самолёт уже вот-вот должны были объявить.       Проводив родителя взглядом, Марк в последний раз вытер глаза и улыбнулся внезапно пришедшему воспоминанию.       Это был первый раз, когда Генрих улетал в Германию без него, тогда ещё шестилетнего мальца. В этом самом аэропорту, на этом самом месте, он стоял, держа за руку своего временного опекуна, какого-то отцовского друга, и плакал так горько и безутешно, что казалось, ничто не способно было его успокоить. Целую неделю жил он тогда с «незнакомым дядей», истрепал ему все нервы, а потом, когда Генрих, наконец, вернулся, не отпускал его от себя почти целые сутки.       После этого случая отец брал его с собой всегда, несмотря ни на какие трудности. Невзирая на усталость и объём своей работы, он всегда находил время почитать сказку, ответить на вопрос, поиграть, когда сыну это было нужно… В какой бы стране они не находились, родитель обязательно выделял дни на посещение парков развлечений, детских комнат и представлений, поэтому своё детство Марк мог бы с уверенностью назвать очень счастливым.       Даже когда началась школа, Генрих не изменил своему принципу и брал сына почти во все свои поездки. Юный Зальцман пропускал иногда по месяцу, а то и по два, но никогда не отставал от программы, потому что отец всегда находил несколько часов в неделю для занятий, а пару раз даже устраивал его в немецкие школы. Тогда они были близки, как никто иной…       А потом начался переходный возраст, скандалы и ссоры… Марк не раз пытался сбегать из дому, дебоширил в школе, делал всё будто назло отцу. Только сейчас, на третьем курсе универа до него дошло, как же глупо и бессмысленно всё это было. И насколько сильно было доверие к нему Генриха, который уезжая иногда на несколько недель, давал сыну полную свободу, не звал никаких друзей за ним присматривать, а оставлял денег и просто просил быть осторожнее, следить за газовыми и электрическими приборами, не забывать ключи и всё тому подобное. Наверное, именно поэтому за все годы старшей школы парень не натворил ничего непоправимого, и в глубине души всегда знал, когда нужно остановиться.        – Всё-таки у меня лучший отец, – улыбнувшись, сказал рыжий сам себе и поспешил к выходу из аэропорта, где его дожидалось уже оплаченное такси.       Откровенно говоря, Зальцман бы запросто добрался и на маршрутке, но так как рейс был вечерним, и на улице уже давно стемнело, Генрих настоял на более комфортном и безопасном способе возвращения сына домой. На секунду задержав взгляд на небе и появляющихся на нём звёздах, Марк двинулся к припаркованной неподалёку машине, попутно вспоминая, что, наконец-то, можно вновь предоставить Киру свою жилплощадь. Радость от осознания этого факта была так велика, что горечь расставания с родителем тут же отошла на второй план. Плюхнувшись на заднее сидение, рыжий достал телефон и поспешно набрал номер друга, горя желанием сообщить благую весть. Несколько секунд ожидания показались ему вечностью, и когда Артемонов, наконец, принял вызов, Зальцман выпалил одним махом:        – Кир, ты можешь вернуться! Отец улетел уже, приходи!        – А, уже? – голос друга вдруг показался Марку каким-то странным. – Знаешь, у меня тут слегка изменились планы…        – В смысле? – сердце парня пропустило удар. Он вспомнил собственное шутливое пророчество, сделанное во время их последнего совместного завтрака. Неужели оно сбудется?        – Я поживу пока в другом месте, – произнёс Артемонов на том конце провода. – Поверь, здесь я нужнее.       Зальцман не нашелся, что ответить. Всё это время он предвкушал встречу, надеялся вновь вернуться в такой привычный и уютный быт, мысленно готовился… Но слова друга заставили эту идеальную мечту разбиться на тысячу осколков.        – Если это всё, что ты хотел сказать, – продолжил тем временем Кир, перекрикивая появившийся на заднем плане шум, – то давай, я немного занят! Увидимся!       После короткого гудка, возвещавшего о том, что собеседник завершил разговор, в трубке воцарилась тишина, однако Марк ещё несколько секунд сидел без движения, тупо уставившись в одну точку. Он был уверен, абсолютно уверен, что последние десять секунд их диалога на заднем плане у Артемонова плакал ребёнок.       «Нянькой что ли этот балбес устроился?» – возмущённо подумал рыжий, даже не представляя, насколько сейчас близок к истине.