Привычка

      Ну и сколько лет уже я терплю этого уебка? Я даже перестал считать.       Однажды, когда я сообщил какому-то левому парню, к слову, прилично прокуренному не простым табаком, что играю в Megadeth, он похлопал меня по плечу и сочувственно сказал: «С этим чертовым Мастейном? Сочувствую, чувак. Как ты его терпишь вообще? Он же настоящий моральный урод! »       А я не знаю, как. Кажется, это просто привычка. Да, именно так, болезненная для меня, ужасная, судя по всему, давно пропившая свою душу. Все это он, и именно он — моя привычка. Дэйв Мастейн. Этот человек… Нет, он не человек, он — настоящий черт, сам дьявол с копной огненно-рыжих волос. Ведь только дьявол может быть настолько ужасным, мерзким, и в то же время настолько притягивающим и привлекательным. И, вполне возможно, что только такой долбаеб, как я, может получать удовольствие от не до конца осознанных пьяных объятий, агрессивных жестких поцелуев, от того, как этот черт хватает меня за волосы, вдавливает всем телом в кровать/диван/стол/пол, как чуть ли не до крови прокусывает кожу на плечах, будто ставя метку, сообщающую всем, что я его и только его.       Он — именно тот человек, который перепьет любого, кто бросит алкогольный вызов. А потом будет разводить такое, что нередко приходится зарядить кулаком в скулу. Иначе не угомонить, да и то опасно для физического здоровья. Гребаный обмудок. Ненавижу бить его, но никак по-другому этот балаган не прекратить. Между прочем, спустя год или чуть больше он даже начал давать мне себя увести из бара, раньше же дело могло закончиться потасовкой, которая очень развлекала окружающую нас пьянь, обожающую делать ставки, а исход всегда был неоднозначный и непредсказуемый. Нет, я не строю из себя святого. Думаете, я не пью, не люблю закурить косяк и хорошенько втянуться, так, чтобы в глазах плыло? Хуй там! Но этот обсосок определенно переплевывает меня во всем этом удовольствии.       Ненавижу этого мудака. И в то же время обожаю, можно бы было сказать «люблю», если бы это не звучало так чертовски хреново и сентиментально. Его слегка безумный лисий взгляд, в котором горит адским пламенем сумасшедшие желание; крепкая хватка, следствием которой иногда являются синяки по всему телу; требовательность, нередко переходящая границы; некая жесткость, которая, как ни странно, ни разу не переходила в жестокость, по крайней мере в отношении меня. Кажется, я законченный мазохист… — Джуниор!       Громкий голос Мастейна из соседней комнаты буквально выдвинул меня из омута собственных мыслей. — Да, Дэйв? — спрашиваю, чуть напрягшись и пытаясь по голосу определить степень опьянения друга. Не выходит, звучит слишком трезво. Странно, я ведь оставил его на целых полтора часа в одиночестве. — Иди сюда.       Послушно иду в гостиную. Он сидит в кресле с банкой пива в руке, которая даже не открыта, и выглядит почему-то задумчиво. Неужели тоже размышлял о чем-то? Может, в кои-то веки, о своем поведении? Между прочим, он трезв, или почти трезв. — Не хочу пить. Приготовь мне поесть, — смотря куда-то мимо говорит Мастейн. — Что ты хочешь?       Да, поваром я бывал достаточно часто. Почему? Да потому что у него в холодильнике мышь повесилась бы, не покупай я еды и не готовы ничего, а там и до самого рыжика недалеко. — Посрать. Лишь бы съедобно было, и блевануть не тянуло.       Закатываю глаза, но чуть киваю. Он говорит так почти всегда, будто вовсе не чувствует вкуса пищи и ему уже плевать, чем забить желудок. Собираюсь идти на кухню, но слышу оклик: — Джуни! Постой.       Вопросительно смотрю на друга, который наконец перевел взгляд на меня. И смотрит прямо в глаза, да так пристально, что даже как-то неуютно. — Ты это, хороший чувак. Спасибо.       Невольно улыбаюсь. Для Дэйва это было достаточно сильным проявлением чувств. Может, ради таких моментов и стоит его терпеть, дурака такого?