Car crash

— Я был так счастлив, когда он вернулся. Блять, мы без слов поняли друг друга. Всё было хорошо до тех пор, пока не... Вы поняли. Вам рассказать, как это было? Я знаю, что Вам плевать, но я всё равно расскажу. Я уже не помню, куда мы ехали и почему он наорал на меня в машине. Вроде за то, что я из бардачка документы вывалил. Ну да, я же на них потом ещё пролил газировку. Я случайно... но это очень разозлило его. Он покраснел от злости. Я сказал ему, чтобы он смотрел на дорогу. Сказал, что я всё соберу. Он продолжал кричать на меня и... на выезде с перекрестка на шоссе не заметил красный свет. Я не могу рассказывать это. Я сейчас снова начну реветь как баба. Я не могу... но продолжу. Потому что мне некому рассказать. Он проехал на красный, и сзади нас подрезала другая машина. Это сбило его с толку, руль повело. Дальше... шоссе на холме... мы... ехали в сторону склона. Он попытался что-то сделать, но машина стала будто неуправляемой. Он почему-то был спокоен. Мне кажется, что он знал обо всем этом, потому что дальше он делал все настолько уверенно, что... я не смогу описать это так же, как было в реальности. — Остановитесь, Дмитрий, у Вас красные глаза. — Я знаю. Я не могу сдерживать их... слёз, то есть. Это очень тяжело. О боже, ёбаный стыд, у меня руки ледяные, — Карпов истерично посмеялся сквозь слёзы. — Успокойтесь и продолжайте. — Нет, я продолжу сейчас. Машину сильно трясло, что само собой, потому что ехали по кочкам и по прочему говну. Даже несмотря на это, он протянулся через всю машину, открыл дверь и вытолкнул меня. Я видел его лицо перед тем, как проехался жопой по газону. Он... он спокойным был. Я помню его. Он посмотрел прямо на меня, прямо мне в глаза. Этот холодный, спокойный взгляд до сих пор смотрит на меня каждый раз, когда я моргаю. Серо-голубые большие глаза... такие родные, но далёкие. После этого я помню, как катился и орал от боли. Когда я остановился, в глазах было очень темно, тело ныло от травм. Но я встал и побежал. Я не знаю, как я это сделал. Я просто хотел спасти его. Я, блять, с пятью сломанными рёбрами, вывихнутой рукой, сотрясением мозга и сломанной ногой бежал к ёбаной машине. И, когда я почти добежал, в ноге что-то хрустнуло ещё сильнее и я упал. Я пытался встать и бежать, но снова падал. Тогда я полз, несмотря на боль. Но я не успел. Я видел в окно, как он пытался выбраться из перевёрнутой горящей машины. Он застрял в ней. Я видел, как он обернулся на меня. Он что-то сказал мне. Не сказал даже, а прошептал. Но я понял. «Прости меня». Я пялился на него вместо того, чтобы встать и помочь. Я никогда не прощу себе этого. Он мне жизнь сохранил, извинился и... потом... взрыв. Машина взорвалась. Вместе с ним. А я валялся на траве, сука, и грелся на солнышке. Мы из-за меня перевернулись, а он извинился передо мной и... умер. Лучше бы я сгорел в той машине. Я часто прихожу на место аварии. Там видно то место, где машину бомбануло. Я сажусь там и молчу. Иногда я беру туда плед, накрываюсь им и сплю. Мне так жаль... Если бы он мог знать, как мне жаль... Я хожу на кладбище. Сажусь у его могилы и разговариваю с ним, глядя на фотографию. Разговариваю и плачу. Я чувствую себя таким виноватым перед ним. Но какой толк от моих слёз и раскаяния? Сижу там часами, разговаривая с ним. Говорю всё, что в голову приходит, и надеюсь на то, что он меня слышит. Мне так его не хватает. Прошло всего лишь несколько дней после его возвращения, всё только наладилось, мы были вместе, и потом... эта злоебучая авария. И всё из-за меня. Я разозлил его. Он умер, будучи злым на меня. Но даже несмотря на ярость, он сохранил мне жизнь, вытолкнув из машины. Я ненавижу себя! НЕНАВИЖУ! Джесус колотил кресло и пытался отогнать слёзы. Но напрасно. — Как же мне не хватает его. Милого бородатого мужика в очках и рубашке. Ёбаный мир, ёбаный я... Я испортил жизнь сам себе. Я даже рассказывать это никому не хочу, потому что меня начнут жалеть. — Вы рассказываете мне. — Вам? Серьёзно? Вы, блять, издеваетесь?! ДА Я ВЫДУМАЛ ВАС, ЛИШЬ БЫ УСПОКОИТЬ СВОЁ СОЗНАНИЕ! ВЫ В МОЕЙ ГОЛОВЕ, ВЫ - ЭТО Я! — Джес кричал. — Я сейчас сижу на месте аварии и бьюсь в истерике. Мы у меня в голове. Вы не врач. Вы не психиатр. Вы просто моя больная фантазия, которой я доверил свои чувства и пережитые травмы. Я не знаю, что говорить ещё. Просто исчезните. Прочь. Из моей. Головы. Карпов упал на землю. «All I see is shattered glass And red lights passing, My life flashing. Heading for the same disaster Faster and faster and faster»*