Summaries: our youth

Скажи, ты смог бы убить, спасая чью-то жизнь? Скажи, ты смог бы убить, доказывая свою правоту? Круши, круши, сжигай, пусть все горит. Этот ураган уносит нас под землю. Неважно, сколько раз я умру, я никогда не забуду. Неважно, сколькими жизнями я живу, я никогда не пожалею об этом. В этом сердце огонь и мятеж, Готовый разорваться на пламенные сгустки. 30 Seconds to Mars — Hurricane Косые капли леденящего кровь дождя падали на сырую землю, мерно стучали по крыше, создавая причудливое эхо, просачивались сквозь тонкую ткань одежды не успевших спрятаться в укрытие волшебников. Серые тучи застилали небосвод, закрывая затухающее зимнее солнце, уходящее на свой законный вечерний покой. Над замком воцарилась полная темнота; ни один луч света не проглядывал сквозь плотную пелену обволакивающей завесы. Вкупе с морозной сыростью ощущался неприятный липкий ветер, словно он продувал не только мантию, но и голову, создавая целый ураган мыслей внутри. Гарри подумал, что, вероятно, холодный декабрьский ливень, совсем не характерный для такого времени года, а оттого (и почти наверняка) волшебного происхождения, послужил причиной его плохого настроения, — может быть, из-за его длинных мокрых плетей, ударяющих по коже, послеобеденное посещение домика лесничего и старого друга показалось таким бесполезным еще на половине пути. Но меньше всего он мог понять, почему стоит посреди коридора перед входом в Большой зал с зажатой палочкой в вытянутой правой руке, застывший, словно одна из тех каменных горгулий у входа в директорский кабинет. Вероятнее всего, причиной этому послужили трое человек, материализовавшихся откуда ни возьмись перед его носом прямо из воздуха. Гарри посчитал их братьями: возможно, высокий худой парень с растрепанными рыжими волосами в дорогом сером маггловском пальто с огромными заклепками и серых потертых джинсах, является близнецом очень похожего на него брюнета с яркими голубыми глазами, одетого в парадную темно-зеленую мантию из тонкого шелка; рядом с ними стоял еще один парень, на вид помладше близнецов года на три-четыре. Младший имел пепельно-серые волосы, был одет в простую хлопковую рубашку в клетку и белые брюки. И все это можно было бы разумно объяснить, если бы не одно «но»: Гарри совершенно точно знал, что аппартировать на территории замка не представляется возможным никому, кроме домовых эльфов. — Браво, мистер Все-будет-в-порядке-жизнь-без-экспериментов-не-жизнь, — раздраженным, чуть хриплым голосом заметил рыжеволосый, поджав тонкие губы. — Ты только посмотри, куда нас занесло на этот раз! Тебе не хватило того путешествия на Гватемалу? — Ты всегда возмущаешься больше всех, хотя являешься причиной наших проблем в семидесяти процентах случаев, — огрызнулся его брат, скорчив рожу. — Заткнись, Чарли, если нет никаких разумных предложений. — Ты просто дерьмовый брат, знаешь об этом? — Его близнец скрестил руки на груди, скопировав позу брата. — Как всегда, вы чересчур любезны друг с другом. — Пепельно-серый мальчик с интересом разглядывал каменные стены замка с восхищенным блеском в зеленых глазах. — Хогвартс ничуть не изменился, — сделал вывод брюнет, имени которого Гарри до сих пор не услышал; гриффиндорец стоял в полуметре от ничего не замечающих его парней и растерянно хлопал глазами. — Разве что его обитатели, — медленно протянул Чарли, поворачиваясь к Гарри лицом, которое, по мере процесса, принимало все более удивленное, почти благоговейное выражение. — Вот это сюрприз… Похоже, Джеймс, наше путешествие в кои-то веки будет по-настоящему интересным. — Его брат машинально кивнул, только сейчас обратив на Гарри внимание. Его реакция была в точности такой же, как и у рыжеволосого парня: густые брови поползли вверх, губы растянулись в глупой улыбке. Пожалуй, подумал Гарри, один лишь пепельно-серый мальчик ведет себя вполне нормально, если такую ситуацию вообще можно назвать нормальной. — Папа? — Гриффиндорец вздрогнул; незнакомец, материализовавшийся из воздуха, определенно обращался к нему. Гарри мог дать руку на отсечение: на короткое мгновение ему показалось, что он готов откликнуться. — Простите? — вежливо уточнил он, поправляя очки. — Ах да, ты же еще не он, — разочарованно протянул мальчик, склонив голову. — Меня зовут Ал… — Алан, его зовут Алан, — перебив брата, представил его рыжеволосый парень, натянуто улыбнувшись. — Я Чарли, а это Джеймс. Мы братья. — Гарри машинально кивнул. — В Хогвартсе нельзя аппартировать, — хриплым голосом заметил гриффиндорец, пожимая руку каждого по очереди. — О, нам можно, мы же… — Мы из будущего. — На этот раз Алан оказался перебит Джеймсом, кинувшим брату такой взгляд, что тот потерял всякое желание разговаривать. — Из… простите? — Гарри понадеялся, что ему послышалось. — Значит, он и раньше был тугодумом? Я думал, это пришло с возрастом, — совсем тихо заметил Чарли, опасно осклабившись. — Не в нашем положении судить, что было раньше, а что позже. Все, что нам сейчас важно — как можно скорее выбраться отсюда и переместиться домой, — заметил Джеймс, теряя к Гарри былой интерес. — В прошлом году мы загремели в 1874 и проторчали там шесть месяцев, пока варилось зелье, — напомнил Алан, скривив губы. — В 1874 году нам не посчастливилось наткнуться на исключительного зельевара. Не забывай: Хогвартс — обитель… — Северуса, — закончил за брата Чарли, улыбнувшись. — Будет интересно посмотреть на него. — Простите, мы знакомы? — перебил их Гарри, начиная раздражаться тому, что его будто не замечают. — Еще нет. — Джеймс нахально закусил губу. — Вообще-то, мы появимся в твоей жизни еще о-о-очень нескоро. Точнее, 25 августа 2000 года. Гарри нахмурил брови. — Мы друзья? Алан нервно усмехнулся. — Нам приходится, — загадочно улыбнулся Джеймс. — Мы родственники, — пояснил Чарли, устало вздыхая. — И весьма близкие. — Насколько близкие? — с замиранием сердца уточнил Гарри. — Ну, когда мы были помладше, в хорошие дни ты разрешал превращать нашу гостиную в лужайку из мармелада с шоколадными реками и домами из мороженого, — мечтательно возведя глаза к потолку, поделился Чарли. — А когда родился Алан, ты целую вечность спорил насчет его имени. Мы с Чарли хотели назвать его Адамом или Алессандро, и поверь, может быть, его жизнь тогда сложилась бы по-другому, и он бы не был такой задницей, — добавил Джеймс. — То есть? — не понял Гарри. — Вы хотите сказать, что… — О да. Я назван в честь твоего отца, — улыбнулся Джеймс; Гарри сглотнул. — Э-э-э… — Хорошо, что он не знает вторую часть истории, — прошептал Чарли, врастая в пол. — Ведь правда, у них же еще ничего не началось? — По моим данным, все должно начаться в вечер Дня Святого Валентина, — также шепотом сообщил Алан, косясь на Гарри. — Отец… Хотите сказать, я ваш отец? — наконец выговорил Гарри хриплым голосом, совсем не похожим на его обычный. — Да, если верить документам, — пожав плечами, кивнул Чарли; он ойкнул, получив тычок в бок от брата. — Что я сказал-то? Папочка всегда был немного сумасшедшим. — Как вы здесь оказались? — наконец пришел в себя Гарри, прищурив глаза. — Экспериментировали… —…с колдографиями… — А потом… —…вдруг все потемнело… —…и закружилось… — И вот мы здесь, — сумбурно объяснили близнецы, перебивая друг друга; Гарри поражался, насколько они все-таки похожи на Фреда и Джорджа. Очевидно, гены Джинни оказались сильны. — А как же мы с вашей матерью? В будущем? Должно быть, мы ищем вас? Джеймс кинул странный взгляд на Чарли, тот — на Алана; пепельно-серый блондин послал такую улыбку, которая говорила сама за себя: «Я все возьму в свои руки. Стойте рядом и кивайте». — В общем-то… едва ли наша мать… ищет нас, — медленно, делая длинные паузы между словами, начал «объяснять» младший. — Постольку, поскольку формально… ее не существует. — Гарри подавился воздухом. — Что значит «не существует»? — Алан дурит, не слушай его, — лихорадочно что-то соображая, да с такой скоростью, что этот процесс буквально отражался у него на лице, встрял Чарли. — Вы с мамой нас ищете, но не найдете. Путешествия во времени — сложная штука, которая подчиняется сложным правилам и исключениям. Теоретически нас могло забросить в любой из одновременно существующих миров. То есть, если, скажем, нас отбросило на пять минут раньше, эта реальность тут же стала бы другой. Вообще другой. — Гарри слабо понимал, о чем говорил его новоявленный сын, но его голова гудела от переизбытка информации. — Если честно, разговор не на пять минут, так что… — Нам пора! — закончил за брата Чарли, дежурно улыбнувшись Гарри. — Еще увидимся! — Помахав руками, все трое исчезли за поворотом, оставив гриффиндорца посреди холла с открытым ртом. — Ты завис, Поттер? Может, у тебя есть специальная кнопка для перезагрузки? — вдруг поинтересовался знакомый голос, манерно растягивая слова. — Отвали, Малфой, — раздраженно прошипел Гарри, совсем сбитый с толку. — О, Герой недоволен. Ну что ж, не будем отвлекать Его Величество от созерцания искусных стен и потолка, — прокомментировал слизеринец, театрально поклонившись. — Смею напомнить, что исключительное положение в обществе не освобождает вас от посещения занятий. — Гарри вдруг вздрогнул, посмотрев Малфою прямо в серые глаза; они были сощурены, в них не читалось привычного презрения, лишь легкая неприязнь и отстраненная холодность. Гриффиндорец тяжело вздохнул и, ничего не ответив, побрел на Травологию. С тех пор, как Дамблдор одержал победу над Волдемортом (естественно, не без помощи Гарри и его друзей), все чествовали Поттера Героем. Даже слизеринцы, и те склонили перед ним головы. Все, кроме Малфоя, который, ограничившись легкой усмешкой, посланной вдогонку развевающемуся по ветру праху Темного Лорда, первый и последний раз в своей жизни лишь тепло улыбнулся Гарри, показывая, что все-таки тоже благодарен ему за труд. Но существенно в жизни гриффиндорца ничего не поменялось. Он также был в центре внимания, капитаном команды по квиддичу, лучшим другом Рональда Уизли и Гермионы Грейнджер, любимчиком Дамблдора и покровителем Колина Криви, председателем ОД и худшим учеником по Зельеварению за всю историю школы, объектом внимания девушек и равнодушного взгляда Малфоя. Пожалуй, Гарри мог назвать только один случай, когда слизеринец общался с ним, и у парня не возникло желания его проклясть. Это случилось в самом начале года, в школьной библиотеке, между полками по Искусству Бытовой магии и Волшебными сказками Барда Бидля, — Гарри запомнил это потому, что Джинни получила ужасную оценку по Заклинаниям и была вынуждена прочитать огромное количество книг: гриффиндорец любезно согласился отобрать для нее лучшие. Пока Гарри выбирал между Мирандой Шелленберг и Джорданом Майлзом, он стоял, оперевшись локтями на полку массивного шкафа. Между шуршаниями страниц он услышал тихий голос справа, в паре метров от него, в районе места, где были расположены кресла и даже один диван — для желающих почитать с комфортом. На диване сидел Малфой, а рядом с ним — маленький мальчик, только что поступивший в Когтевран. Гарри мельком слышал, что его зовут Уильям Эванс, и он приходится слизеринцу дальним родственником по линии матери. Гарри думал, Малфой будет чураться того, что его младший брат попал не в Слизерин, но оказалось, что из блондина вышел неплохой опекун: он негромко читал ему сказку про Зайчиху-шутиху, закинув ноги на стоящий рядом журнальный столик и совершенно не замечая происходящего вокруг. Уильям давно спал, уместив голову у брата на плече, а Малфой все читал и читал, будто ему и вправду доставляло это удовольствие. Гарри стоял позади, вслушиваясь в тихий голос слизеринца. Надо признать, ему нравилось то, что он слышал. Приятный голос, с необычной для себя теплотой и улыбкой в звуках, он действительно хорошо располагал ко сну. — Тебя в детстве не учили, что подслушивать нехорошо? — вдруг поинтересовался Малфой, а Гарри неожиданно для себя обнаружил, что стоит с закрытыми глазами, крепко обхватив учебник руками. — Я не… Извини. — Гарри мысленно ударил себя по лбу: надо же было забыть, с кем он разговаривает! Но Малфой и бровью не повел. — Ладно, неважно, — пожал он плечами, откладывая книгу со сказками в сторону. — Ты что-то хотел? — Гарри неопределенно покачал головой. — Я просто услышал, как ты тут… читаешь, — неловко сообщил Гарри. — Уиллу снятся кошмары, если не прогнать дурные мысли перед сном. — Малфой с необъяснимой для него нежностью посмотрел на брата. — Мы бываем тут каждый вечер. Когтевран и Слизерин не очень-то дружат. — Гарри машинально кивнул. — У тебя здорово получается, — улыбнулся гриффиндорец, вызвав на лице Драко недоумение. — Странно, что ты это заметил, — честно поделился мыслями парень, нахмурив брови. — Да, я помню, что у наших взаимоотношений другая политика, — резче, чем надо, согласился Гарри. — Ты будто жалеешь, — усмехнулся Малфой, приподняв бровь. — Ты придурок, знаешь об этом? Драко резко поменялся в лице. — Забавно, что ты говоришь это именно сейчас, — ощетинился он, сощурив глаза. — Впрочем, это не имеет никакого значения, — чуть погодя добавил он, возвращаясь к книге. — Не имеет значения? Конечно, едва ли тебе есть дело, что думают о тебе… — Такие, как ты? — участливо улыбнувшись, уточнил Малфой; у Гарри свело челюсть. — Ты прав, мне нет дела. Но что до тебя лично, а не до клонов армии Героя… наверное, тут кое-что изменилось. — Гриффиндорец растерянно уставился на него. — О чем ты говоришь? — Он тоже мне не нравился, если хочешь знать. Власть властью, но всего должно быть в меру: и жестокости, и милосердия. Едва ли мне бы пришлось по душе существование в диком хаосе, в месте сродни преисподней. Впрочем, полагаю, тебе не раз говорили это прочие отступники. — Гарри даже потерял дар речи на пару секунд. Малфой благодарит его? Конечно, по-своему, совершенно как распоследний идиот, но это вполне может сойти за благодарность, ведь так? — Он остался в прошлом, Малфой, — жестко отрезал Гарри, вызвав на губах у слизеринца нечитаемую улыбку. — Что ж, в таком случае, тебе придется еще запастись небольшим количеством терпения, ведь я-то никуда не делся. Гриффиндорец внимательно посмотрел на него и, уловив легкую усмешку, развернулся на каблуках и ушел, пожелав спокойной ночи. С тех пор прошло полгода, но с Малфоем он больше не разговаривал. Перекидывался колкостями на занятиях, сталкивался в коридоре, на тренировочном поле во время подготовки к игре, иногда — в Большом зале или на дополнительных занятиях для наказанных за плохое поведение (Драко был «смотрителем», потому как Флитвик обещал написать ему блестящий отзыв о проделанной работе, и его рекомендательное письмо могло стать хорошим приложением к идеальным оценкам, что в разы повышало шансы Малфоя поступить на службу в Мунго на должность колдомедика). С того самого дня Гарри ежедневно посещал зал библиотеки, набрасывая мантию-невидимку, пробирался к тому самому уголку с креслами и столиками и, вечер за вечером, погружался в очередной выдуманный писателем мир. За шесть месяцев он успел прослушать всего «Хоббита», «Питера Пэна», «Алису в Стране Чудес» и даже «Хроники Нарнии». Гарри нравилось это чтение; пусть оно и было маггловским, но в нем было больше волшебства, чем во всех учебниках вместе взятых. В детстве никто и никогда не читал ему сказок и стихов, поэтому вечерами, погружаясь сознанием в тихий, размеренный голос, полный жизни и тепла, он поражался тому, сколь велика разница между тем Малфоем, которого он видит каждый день, и другим, заботящемся о своем младшем брате. Не просто велика — огромна, разительна, невероятна. И Гарри вполне мог счесть эти вечера за случайные встречи, если бы они не были столь приятны, и ему нравилось думать и раз за разом доказывать себе, что это всего лишь хобби, что это — просто кусочек детства, которого у него не было, отгоняя саму мысль о том, что голос Малфоя почему-то стал ему чертовски привычным. Поэтому сейчас, вышагивая в сторону теплиц профессора Граблидерг, он думал о том, что во что бы то ни стало должен отказаться от навязчивой идеи торчать в библиотеке целыми вечерами, потому как из-за полного отсутствия времени ему никак не удается выполнить всю домашнюю работу, и оставалось только удивляться, как слизеринец успевает все сдавать ровно в срок. Остановившись на полпути, Гарри развернулся и побрел в подземелье к Снейпу, мрачно опустив голову. В конце концов, пару минут назад он «стал» отцом, и теперь обязан как можно скорее с этим разобраться. Дверь в кабинет профессора по Зельеварению была открыта настежь, из-за стены доносились громкие голоса и звуки бьющейся посуды. Гарри осторожно заглянул внутрь и удивленно выдохнул: Снейп стоял у камина и, сжимая в руке палочку, чуть не дымился от гнева, его глаза метали искры, а ноздри то и дело вздымались. Джеймс и Чарли выглядели абсолютно сконфуженными: очевидно, в своем времени им не приходилось сталкиваться с разъяренным зельеваром, которого, если правильно понял Гарри, они знали довольно хорошо; один только Алан стоял около профессора совершенно спокойно, ровно смотря на него, словно ничего не произошло, а осколки фарфорового сервиза — не дело рук обескураженного новостью об их прибытии профессора. — Выйдите вон, Поттер! — звенящим от гнева голосом приказал всегда сдержанный Снейп. — Профессор… — Вон, мистер Поттер, немедленно! — Я их отец, профессор… сэр, — сглотнув, пояснил Гарри, чувствуя — еще чуть-чуть, и ничто не помешает зельевару лишить его жизни. — Сидеть, — буквально прошипел мужчина, указывая кончиком палочки на свободное кресло; гриффиндорец послушно выполнил указание, кинув взгляд на троих парней. — Итак, — собравшись с мыслями спустя минуту, начал Снейп, убирая палочку в карман, — вы оказались здесь после того, как дотронулись до колдографий. Как произошло, что они оказались порталами? Кто их заколдовал? — Джеймс и Чарли переглянулись и одновременно пожали плечами. — Если вы действительно те, за кого себя выдаете, лучше бы сразу сказать правду, а не увиливать, мистер… Поттер? — с усмешкой уточнил профессор, уничтожая близнецов взглядом. — Было бы разумнее использовать фамилию Блэк, — осторожно заметил Джеймс; губы Снейпа скривила странная ухмылка; Гарри уловил даже нечто вроде озарения, но профессор тут же вернул лицу непроницаемость. — Блэк, — повторил Снейп, свысока глядя на них. — Полагаю, вопрос вы услышали? — Вероятно, кто-то из нас… —…мог не слишком удачно баловаться с подобными заклинаниями, — закончил за брата Чарли, запустив руку в рыжие волосы и спутывая их еще сильнее; Снейп проследил за его движениями и медленно перевел взгляд на Гарри. — Что ж, оснований утверждать, что это действительно ваши дети, Поттер, у меня все больше и больше. — Гриффиндорец нервно дернул плечами. — Прошу прощения, но как это возможно, сэр? Перемещение на территории Хогвартса запрещено. — Снейп снисходительно ухмыльнулся; Гарри подумал, что лучше бы ему было промолчать, а затем спросить у Гермионы, чем быть объектом насмешек и ядовитых ухмылок. — Очевидно, новоприбывшие обладают особыми привилегиями, — сощурив черные глаза, ответил профессор. — Рискну предположить, что они тесно связаны с магией Хогвартса. — На этих словах Алан с энтузиазмом кивнул. Пожалуй, думалось Гарри, пепельно-серый парень — единственный, кто чувствует себя здесь не как у черта на сковородке. — Верно. Наша семья вообще особо привилегированная, — туманно заметил он, склонив голову набок. — Поспешных выводов из нашего разговора я делать не стану. Прежде всего мне необходимо побеседовать с каждым из вас по отдельности, чтобы понять, что делать дальше, — вдруг деловым тоном сообщил Снейп, поджав тонкие губы. — Но все это будет проходить в присутствии директора… и в отсутствие вас, Поттер, — холодно добавил он, невольно заставляя Гарри сжать кулаки. — Я тоже имею право… — Формально — нет. Вы еще не их отец, а они еще даже не родились, так что снова — нет, мистер Поттер, — свистящим шепотом отрезал зельевар, с презрением глядя на гриффиндорца. — Но, будьте уверены, вы получите все необходимые сведения. А сейчас я попрошу вас удалиться и оставить нас с вашим будущим семейством наедине. — Гарри сдержанно кивнул, сжимая зубы. Ему хотелось разбить Снейпу лицо, но выяснить всю правду было необходимо. До самого ужина он находился в подвешенном состоянии. В конце концов Гарри побрел в библиотеку, предвкушая хоть какое-то расслабление, но первый раз за все время Малфой не явился — ни в привычный срок, ни даже часом позже. Промаявшись в кресле три с половиной часа, Гарри задремал и проснулся лишь когда ему по голове прошелся увесистый томик Аманды Браун, утверждавшей, что сварить Омолаживающее зелье так же просто, как приручить лукотруса; книга отскочила от него, с грохотом упав на пол. Увидев в нескольких сантиметрах от себя ошарашенное лицо Малфоя, Гарри только сейчас вспомнил, что на нем мантия-невидимка. — Что за чертовщина? — неожиданно уставшим голосом пробормотал слизеринец, подбирая книгу и совершенно обессиленно падая на диван. Гарри разрывался между любопытством и надобностью обнаружить себя, хотя и был несколько не уверен в том, как это преподать. Малфой пялился на твердую обложку здоровенного руководства без единой мысли в глазах. Он просто сидел и смотрел словно сквозь книгу, тяжело дыша, то и дело сжимая и разжимая пальцы. Наконец он отбросил творение Аманды в сторону и закрыл лицо руками, устроив локти на коленях. Было видно, что он чем-то озадачен и, возможно, не на шутку взбешен. — У тебя все в порядке? — Малфой дернулся, как от пощечины, услышав вопрос, но не увидев говорящего. — Поттер? Три часа ночи, что ты здесь забыл? — Гарри удивленно посмотрел на часы. И правда, они показывали 3:17. — Могу задать тебе тот же вопрос. — Гриффиндорец сбросил мантию, внимательно проследив за реакцией блондина. Удивительно, но его это действие абсолютно не привлекло, из чего Гарри сделал вполне логичный вывод, что Малфой знал о ней прежде. — Не припомню, с каких это пор я должен перед тобой отчитываться? — огрызнулся Малфой, зло глянув на него. — Может быть, с тех самых, как весьма сумбурно попытался отблагодарить за спасенную судьбу? — Лицо слизеринца помрачнело; Гарри уже пожалел, что сказал это. — Если ты воспринимаешь все таким образом, полагаю, лучше для нас обоих пребывать в неведении. Я не буду спрашивать, какого боггарта на твою долю опять выпали приключения и трое Блэков, весь вид которых кричит о том, что они — самые последние Поттеры, отвлекают на себя внимание всей школы, потому как Распределяющая Шляпа несколько часов назад в виде исключения отправила их на факультеты, а ты не будешь выяснять, как так вышло, что: а) мне прекрасно известны подробности разговора между ними и директором и б) по каким таким непонятным причинам Поттер-Блэк угодил прямиком в Слизерин. — Гарри поднял на него взгляд, полный удивления. — Не уточнишь, какой именно? — Малфой чуть заметно улыбнулся. — Джеймс. Джеймс учится в Слизерине и живет со мной в одной комнате. Не самый лучший расклад в твою пользу, кстати говоря, — заметил блондин. — Мой сын не станет болтать, — после секундной паузы промямлил Гарри. — Ты так уверен в том, что он твой сын? — Гриффиндорец нахмурился. — Кроме шуток, все, что они сказали — чистая правда. Но Снейпу потребуется некоторое время, чтобы вернуть их туда, откуда они прибыли. Возможно, месяц, или два, или три — в зависимости от того, в насколько далеком будущем они живут. К концу этой недели они подсчитают точно, и ты сможешь заручиться их доверием. Потому что твоя помощь будет необходима. Впрочем, моя тоже. — В смысле? — Гарри ума не прилагал, зачем им может понадобиться Малфой. — Независимое лицо. — Я думал, в большинстве зелий наблюдатели как пятое колесо. Слизеринец уничтожающе улыбнулся. — В большинстве, но не во всех, — тонко заметил он, одним взмахом волшебной палочки убирая книгу на полку. — Что ж, думаю, на этом наш предельно вежливый разговор себя исчерпал, так что буду признателен, если ты избавишь меня от своего общества и дашь спокойно написать эссе по Нумерологии. — Не поздно ли для эссе? — вкрадчиво поинтересовался гриффиндорец. — Учиться никогда не поздно, — с ледяной ухмылкой парировал Малфой, призывая перо, чернила и два листа пергамента. — Я вообще-то тоже делал уроки, — Гарри плюхнулся с ним рядом на диван и достал из портфеля учебник по Трансфигурации, — так что наши права на это место равны. — Ты спал, — напомнил Малфой, изогнув бровь. — Я отдыхал, — мягко поправил гриффиндорец, не без удовольствия отмечая, что, кажется, в этом словесном сражении он одержал победу. — Оу, тогда конечно. — В последний раз взглянув на парня, блондин погрузился в домашнюю работу, в то время как Гарри думал лишь о том, чтобы перо не вывалилось из его рук, которые начали трястись от возросшего напряжения. Они еще никогда не оставались с Малфоем одни, да еще так надолго, притом будучи занятыми совершенно безобидными вещами вроде эссе и практики заклинаний. — Я думаю, «Приключения Тома Сойера» — неплохая вещь, что скажешь? Да и Уилл, кажется, неплохо засыпает под повести, подобные этой, — вдруг нарушил абсолютную тишину слизеринец, оторвавшись от задания. — Я не понимаю, о чем ты, — попытался притвориться Гарри, усиленно избегая пронзительного взгляда серых глаз. — Кто бы сомневался. И все же мне показалось, что «Маленький принц» пришелся тебе по вкусу. Если хочешь, прочитай «Планету людей». — Гриффиндорец опасливо сглотнул. — Но я не… — Или нет, гораздо предпочтительнее с твоей стороны возлагать на меня ответственность за разнообразие твоего досуга. — По мере того, как Малфой говорил, его голос становился жестче и холоднее. — Ведь ты не считаешь некультурным свое воровское поведение. — Гарри отчетливо ощутил себя домашним котом, нагадившим в тапки главе семейства. Пожалуй, это было максимальное смущение, на которое он был способен в подобном полусонном состоянии. — Мне просто нравилось, как ты читаешь, — спокойно объяснил гриффиндорец, предчувствуя бурю. — Но мне не нравится, что ты подслушиваешь, — неожиданно также спокойно сообщил Малфой. — Это предложение узаконить мою деятельность? — Блондин с нескрываемым удивлением посмотрел на него, от возмущения не в силах подобрать слова. — Это предложение перестать меня преследовать, — наконец сухим голосом отрезал парень, вставая с дивана. — Я тебе не домовый эльф в свободном доступе. Я читаю не для тебя, а для своего брата, и не заинтересован в твоей кандидатуре в качестве преданного слушателя. — Но мне действительно нравится, — делая акцент на наречии, повторил Гарри. — Найди другое хобби. Повышивай крестиком, напиши собственный учебник для ОД, разведи соплохвостов, но, ради всего святого, оставь меня в покое. — Как ты узнал? Малфой долго смотрел на него, сощурив глаза, и Гарри даже на миг показалось, что он передумает со своим дурацким решением, но слизеринец лишь покачал головой. — Неважно. Это не имеет никакого значения. — Гарри нахмурился. — Вот опять. Опять ты сказал это. — Малфой, пришедший в замешательство от его слов, даже перестал собирать вещи. — Сказал что? — не понял он. — Свое «не имеет никакого значения» — зачем ты постоянно это повторяешь? Слизеринец усмехнулся. — Кажется, мы уже выяснили, что я ничего тебе не должен, — чуть погодя заметил он, скрестив руки на груди. — Нет, это ты вдруг так решил, но не я. — Малфой закусил нижнюю губу. — Все, что происходило раньше, до того самого момента, как Волдеморт не был побежден, не имеет для меня ни малейшего значения, — медленно, с расстановкой пояснил он. — Узнал я это, потому что с давних времен ты не являешься хорошим конспиратором. Уж извини, но в этой войне я на тебя не ставил. — Гарри неопределенно покачал головой. Он знал это, всегда знал. Он бы сам на себя не поставил. — Ладно, я все понял. Больше конспирации — меньше претензий. — Малфой скривился. — Ни черта ты не понял. Никакой конспирации. Я не хочу, чтобы ты ошивался здесь по вечерам, — грубо оборвал все его надежды слизеринец, а Гарри в это время не имел и малейшего понятия, почему так упорно сражается за право слушать эти детские сказки, которые читает не самый приятный в общении человек, к которому он к тому же испытывает обоюдную неприязнь, исключая только эти короткие «часы литературы». — Библиотека общая, — заметил Гарри, выразительно подняв брови. — Отлично. Тогда никакой библиотеки больше не будет. В замке пустых кабинетов больше, чем волос в гриве единорога. Что-нибудь да придумаю. Гриффиндорец спрятал улыбку. Нет, он вовсе не собирается так просто отказываться от этого постоянства в своей жизни. В конце концов, в его жизни было достаточно битв за собственную жизнь и жизнь друзей, так что он был уверен, что как-нибудь справится с задиристым упрямым слизеринцем, который, хоть и обладает первоклассным магическим потенциалом, но не меньший подросток, чем сам Гарри. ..... Утро для гриффиндорца началось с занятия по Зельеварению, на которое он благополучно опоздал. Проспав в библиотеке оставшиеся часы до утра, Гарри неожиданно обнаружил, что время завтрака подходит к концу, и сломя голову побежал к себе в спальню, чтобы переодеться и захватить учебники. Рон и Гермиона уже вовсю готовили Бодроперцовое зелье, а Гарри думал о том, что неплохо было бы отведать его хотя бы в небольших количествах: от неудобной позы правая половина тела затекла, рука неприятно ныла, а в голове был абсолютный туман. — Где ты был, Гарри? Мы все утро искали тебя, — отправив следом за глазами жука-навозника ягоды Гольджи, спросила Гермиона. — Я заснул в библиотеке, — шепотом ответил Гарри, начиная приготовления. С самого начала зелье не задалось: сначала он перепутал и вместо семян бычного тучника положил тыквенные, которые показались ему очень похожи, затем полчаса мешал отвар по часовой стрелке с перерывом в одну минуту, в отличие от того, чтоб следовать инструкции, которая гласила, что «для улучшения эффекта следует производить помешивания против». Завалив задание и получив заслуженное «О», гриффиндорец очистил котел простым заклинанием и принялся бездумно смотреть на профессора Зельеварения, который сегодня впервые за последние шесть лет не издевался над Гарри и не отпускал в его сторону колких замечаний, ограничившись лишь уничтожающей кривой усмешкой и плохой отметкой за невыполненную работу. — Что это с ним? — удивился Рон, подцепляя ложкой получившуюся желеобразную субстанцию ядовитого зеленого цвета. — Наверное, после разговора с Дамблдором, — предположил Гарри; Гермиона, единственная из гриффиндорцев, справившаяся с зельем, кинула на друзей обеспокоенный взгляд. — И все-таки это странно. Они появились из ниоткуда, и оснований им верить я не вижу. — Рон согласно поддакнул. — Вот-вот, и Дамблдор, и Снейп — никто ничего не объяснил, все держат в строжайшем секрете, но самое странное, — на лице Рона отчетливо читалось возмущение, — как твой сын мог попасть в Слизерин? — Гарри нахмурился. Он и сам едва понимал, как такое могло случиться. За всю историю существования рода Поттеров не было ни единого случая, когда кто-то из детей учился на факультете змей. Были гриффиндорцы, когтевранцы, пуффендуйцы, но слизеринцы — слизеринцы! — никогда. И Гарри был этим серьезно озадачен. Через две парты впереди него о чем-то разговаривали Чарли и Джеймс, с невероятной скоростью перелистывая толстенную книгу, названия которой Гарри не видел: они оба уже закончили с основными приготовлениями, да и, как заметил Рон, Снейп уделял их работе меньше всего внимания. После Зельеварения у гриффиндорцев был сорокаминутный перерыв, в то время, как слизеринцы уходили на Трансфигурацию, поэтому Гарри, Рон и Гермиона решили перехватить Чарли и Джеймса и выяснить у них всю правду. Так что спустя восемь минут дети из будущего и трое друзей сидели в одном из пустых классов, переглядываясь друг с другом и играя в молчанку. — Может, для начала нам стоит познакомиться? — прервав неловкую тишину, предложила Гермиона; Чарли удивленно посмотрел на нее. — Но мы прекрасно знаем вас, — деликатно заметил он, скрестив руки на груди. — Но мы вас не знаем, — с оттенком укора парировала девушка, сощурив глаза. — Меня зовут Чарли. — Рыжеволосый парень с энтузиазмом залез на парту, выпрямился в полный рост и приветственно поклонился, как актер, только что отыгравший в спектакле. — Я люблю читать Уильяма Шекспира, мастерить ловцов снов, целоваться с девчонками под омелой и просматривать семейные фотографии. — На губах Гарри заиграла легкая улыбка. — Я Джеймс. — Брюнет, сверкнув голубыми глазами, тоже поднялся со стула, но, в отличие от брата, ограничился пребыванием на ровной земле и кивком головы. — В своем времени мы учимся в Хогвартсе, на седьмом курсе, как и вы, и это удивительно, потому что нашим родителям сейчас столько же лет, сколько и нам. — Гермиона удивленно подняла брови. — Но вы не выглядите удивленными путешествием, — покачав головой, отметила она. — Потому что оно далеко не наше первое. Будущее скучно, тривиально и… невероятно предсказуемо. Нам не по нраву торчать там целыми днями. Мы любим путешествовать, — спокойно объяснил Джеймс, приведя Гарри в абсолютное замешательство. — Я бы никогда не позволил вам подобные игры, — справедливо отметил гриффиндорец, ощущая немедленную потребность в дополнительных легких. — А ты и не позволял, — выразительно посмотрев на него, сообщил Чарли. — Ладно, хорошо, и что дальше? — глубоко вздохнув, поинтересовался Рон. — Не переживайте: зелье быстро готовится. Мы выпьем его, произнесем пару строчек заклинания, и все вернется на свои места, — пояснил Джеймс, засовывая руки в карманы. — Эээм, ребята, не оставите нас… наедине? — тихо попросил Гарри, поворачиваясь к друзьям. Гермиона с сухой улыбкой кивнула, а Рон, слабо возмутившись, проследовал к двери: было очевидно, что ему не терпелось узнать подробности. Дождавшись, пока дверь закроется, Гарри уселся за парту, положив подбородок на ладони. Джеймс и Чарли совершенно одинаково переглянулись и встали напротив юного отца, опираясь на столы, стоящие позади. — Нужно полагать, ты хочешь спросить что-то о будущем? — тихо начал разговор Чарли, закусив губу. — Мне… непонятно, что я чувствую сейчас. Я ведь только этим летом стал совершеннолетним, а тут заявляетесь вы и представляетесь моими детьми. Трудно поверить, что спустя два года я буду счастливым отцом. — Джеймс криво усмехнулся. — Ты говорил это и раньше. То есть… скажешь потом… Ну, ты понял, — неловко сообщил он, шмыгая носом. — Это удивительно — возможность наблюдать за тобой таким, каким мы видели тебя только на колдографиях. — Парень достал из заднего кармана аккуратно сложенную карточку и протянул Гарри. На ней были изображены Джеймс, Чарли и Алан, обнимающиеся на фоне вокзала Кингс-Кросс, и сам Гарри, который в это время фотографировал их на камеру. — Аарон подловил нас, — с улыбкой пояснил Джеймс. — Аарон? — Друг Чарли, — пояснил Джеймс, хитро усмехнувшись; Гарри отчетливо почувствовал, что тот что-то скрывает. — Здорово вышло, — с теплотой в голосе сказал Чарли. — Ты можешь оставить ее себе. — Я тут чертовски взрослый, — заметил гриффиндорец, хмурясь. Ему до последнего не верилось в происходящее. — Ну, тебе уже почти сорок, — улыбнулся рыжеволосый парень. — Но ты по-прежнему популярен среди поклонниц. — Да, и всех это жутко раздражает, — добавил Джеймс, нервно дернув плечом. — Оказывается, Джинни и вправду чудесная девушка. Я не думал, что мы будем так счастливы, — медленно проговорил Гарри; лица близнецов тут же изменились. — Да, она чудесная, самая лучшая… — И она готовит вкусные оладьи… Гриффиндорец нахмурил брови. — Вы что-то недоговариваете? Джеймс натянуто улыбнулся. — Нет, ты что, — совсем неуверенно протянул Чарли. — Вы лучшие друзья с ней. — Джеймс посмотрел сначала на брата, а потом на дверь, как бы ища поддержки в предложении наилучшего плана отступления. — Ну, теперь и нам пора. — Чарли изобразил наигранную улыбку и, как и в прошлый раз, махнув рукой, потащил за собой близнеца в коридор.