A smile I will never forget

Если бы у меня раньше спросили про самый запоминающийся момент в нашей с Маки-чаном совместной жизни, я бы, вероятнее всего, не смог ответить. Не из-за того, что их не было вовсе. Или, наверное, в силу своей романтичной натуры, я мог бы сказать, что каждая минута в обществе Маки была для меня счастьем, но и это было бы ложью. Скорее всего, я не смог бы рассказать о таком особом моменте по одной простой причине. В отношениях с Маки-чаном не бывает ничего обычного, отношения с ним - это и есть один большой запоминающийся момент. И хотя это все равно звучит весьма помпезно, это истина. Мы пережили с ним многое. Действительно многое. У нас были взлеты и падения, расставания и воссоединения. Для Маки все это, конечно, носило более размытый характер, он многое не воспринимал так, как я. Даже переезд в Англию, казалось, для него ничего не значил, но это было лишь иллюзией, которую Маки-чан так умело воссоздал для меня. На самом деле я все еще радуюсь как ребенок, понимая, что он все это время скучал по мне. Поэтому сразу после его возвращения в Японию мы договорились о встрече. Тогда я впервые за долгое время увидел его драгоценную и искреннюю улыбку. Ту самую, которую так пытался увидеть на его лице после первой нашей гонки. Она была немного жуткой и странной, несуразной и совершенно неумелой. Первое время даже я пугался ее, усердно стараясь скрывать свои эмоции. Я ведь прекрасно знал, как Маки ее стеснялся. Однако позже, глядя на его улыбку, я начал понимать, что в ней столько теплоты и добра, сколько я и представить прежде не мог. Годы шли, мы продолжали наши странные отношения. В конечном счете я не выдержал и предложил жить вместе. К моему великому удивлению, Маки легко согласился. Мы снимали маленькую уютную квартиру в Токио, сами ее выбрали и сами обустроили. Это было нашей общей гордостью, даже Маки был по-настоящему удовлетворен, ведь я позволил ему заняться дизайном. Мы нашли работу, жили словно супружеская пара, конечно, не без проблем, но это нас не волновало. Мы были довольны и счастливы. Тогда я впервые по-настоящему начал ценить наше совместное времяпрепровождение. Я влюбился в наши бессмысленные посиделки перед телевизором, прогулки, разговоры ни о чем. Мы реже катались на велосипедах, меньше говорили о гонках, и если раньше мне казалось, что наше общение строится только на этом, то в конечном счете я понял, что ошибался. Каждый день был для меня чем-то очень драгоценным и важным, это все не надоедало и не становилось слишком привычным. Маки просто не позволял нашим жизням скатиться в банальность и серую массу будних дней. Я часто спрашивал его, не жалеет ли он, что не остался в Англии, а вернулся ко мне. Маки не был бы собой, если бы умел отвечать на такие вопросы прямо. Поэтому он постоянно краснел, смущался и говорил тихое "нет". В такие моменты мне больше всего хотелось обнять его и никогда не отпускать. И когда я так делал, он улыбался. Своей фирменной таинственной улыбкой, которая стала для меня буквально всем в этом мире. Однажды я пришел к выводу, что Маки научился чаще улыбаться. Не ухмыляться, не притворяться, а искренне улыбаться. Он делал это, когда мы обнимались, целовались, перед сном и даже по утрам, когда, будучи сонным, входил в кухню, где я ждал его с чашкой кофе. Хотя, полагаю, для посторонних его улыбка все еще казалась бы жуткой и отталкивающей. Дело было лишь в том, что я привык к ней и полюбил всем своим сердцем. Иногда я все еще не понимаю, почему она мне не понравилась с самого начала. Ведь в его улыбке всегда был особый шарм. То, как он щурил глаза, то, как он буквально оголял все свои зубы, иногда чуть прикрывая рот рукой - все это было таким необычайно родным. Однажды я сказал ему это, тогда он действительно удивился, словно и не замечал всего этого. Мы сидели на диване, Маки читал какой-то журнал по гравюре, я смотрел велогонку по телевизору. Мне всегда нравилось ложиться на колени, а он в то же время любил свободной рукой поглаживать меня по голове, мягкими прикосновениями притрагиваться к моим волосам. В такие моменты я напрочь забывал о телевизоре, прислушиваясь к теплым ощущениям. Тогда я не выдержал, посмотрел на его довольное лицо и увидел, что он тоже давно убрал свой журнал и, улыбаясь, следил за мной. - Маки-чан, а ты знал, что у тебя самая прекрасная улыбка в мире? - он рассмеялся, и улыбка стала еще шире. Я приподнялся на локтях и придал лицу максимально серьезное выражение. - Не смейся, я говорю правду. Ты стал так часто улыбаться, тебе это очень идет. - Что за вздор, Джинпачи... - Я обожаю твою улыбку, Юске. Больше всего на свете. Ничего прекраснее я не видел, честно. На секунду мне показалось, что я отчётливо видел в его глазах себя - на них была такая тонкая блестящая пелена слез. Взгляд его был направлен на меня и излучал такую теплоту, что казалось, даже солнце на его фоне меркло. Маки стремительно отвел взгляд, опустил голову, прикрывая раскрасневшееся лицо прядями волос. Мое сердце переполняли нежность и любовь. Повинуясь их зову, я протянул руку к нему, убрал мешающие волосы и поцеловал его. Я не понимал такой странной реакции на мой комплимент, но сказать ничего не решался. Маки повалил меня на спину, крепко обнял, прижимаясь всем телом. Спустя пару минут он успокоился, поднял голову и посмотрел на меня таким серьезным взглядом, что я даже испугался. - Джинпачи, я счастлив быть с тобой. Все мои улыбки - твоя заслуга. Я люблю тебя. Тогда я и сам еле сдержался, чтобы не заплакать. В тот вечер мы не выбрались из теплых объятий друг друга, так и уснули на неудобном маленьком диване. Я считал, что в наших отношениях нет особо запоминающихся моментов, но я всегда ошибался. Иногда элементарные вещи, которые кажутся такими смехотворно простыми для одних людей, становятся неимоверно важными для других. Тот миг, когда улыбка Маки стала для меня значить больше, чем сама жизнь, всегда и был тем самым моментом. И я действительно рад, что вовремя понял это.