***
Ичиго снова хотелось рассмеяться. После инцидента во дворе, его подняли, отряхнули и пригласили в дом. Вот тут-то и наступило время, когда Ичиго не знал смеяться ему или плакать. Сидя за столом, ожидая традиционной кружки чая, Ичиго прятал глаза, не забывая проводить пальцем по саднящим губам. Ситуация складывалась патовая. Урахара, стоя к нему спиной и заваривая чай, тем не менее, периодически кидал на него взгляды, даже не пытаясь спрятать то пламя которое пылало в нем. Его руки иногда подрагивали, будто он с трудом контролирует желание схватить что-то. Или кого-то. От этих взглядов, по спине Ичиго пробегала дрожь предвкушения, от чужого желания кожа пылала, и он был уверен: скулы окрасились легким румянцем. Откровенно говоря, после столь жарких объятий и поцелуев, разум все еще был затуманен, губы саднили, а шея покрывалась мурашками. Тем не менее, видимо его желание начать все с самого начала, забыв про его путешествия, про его божественность, имело и немного неожиданные последствия. На кухне царила неловкая тишина. Ичиго хотелось смеяться. Он был счастлив.***
Когда-то давно, наверное еще в другой жизни, свою любовь он завоевывал. Он был задиристым, откровенно туповатым и бесконечно принципиальным. Со своим кодексом чести и понятиями мира, он и сам не знал что был настоящим синигами. Не по рождению - по духу. И как водится, в мирное время, когда залечены все раны, восстановлено все разрушенное и оплаканы ушедшие, в свои права вступила жизнь. И весна. И еще немного, наверное, подростковые гормоны. Ичиго был яркой личностью, со своими заботами и кругом общения. У него был ярко выраженный инстинкт защитника, яркая внешность и харизма. Сам же Ичиго, считал себя самым обычным невзрачным школьником, по неволе узнавшим некоторые тайны вселенной. Именно поэтому осознание своей симпатии стоило ему немалого количества нервных клеток. Когда до него дошло на кого именно он заглядывается, с кого не сводит взгляда, от чьего голоса зачарованно застывает... У Ичиго случилась самая банальная истерика. Начиная с переосмысление собственной ориентации так и от осознания недостижимости выбранного им человека. На несколько дней заперевшись в своей комнате, видимо на сильных эмоциях даже умудрившись выставить вокруг себя барьер, Ичиго думал. Представить что каким-то чудом ему ответят взаимностью? Это предположение вызывало кривую усмешку, он здраво оценивал степень своей значимости. Для синигами прожившего столетия, имевшего власть и верных друзей, бывшего без сомнения гением и имевшего свои увлечения? Ичиго фыркал, закатывал глаза и смеялся над самим собой. Поступить как в многих просмотренный Юзу сериалах? Позволить своему сердцу успокоиться, исчезнуть, забыть? Ха! Слишком упрям был Ичиго, слишком принципиален. Оставить без присмотра сестер, друзей? Ни за что. Когда через несколько дней он появился в школе, встреченный молчаливыми вопросами друзей, Ичиго уже имел ответ для себя. Если он не сможет претендовать на любовь, тогда он просто займет место, которое сможет отвоевать. Казалось ничего не изменилось: постоянные тренировки в подземном полигоне, вечерние патрули по городу и прогулки с друзьями. Ичиго смеялся, жил. Ичиго старался забыть про ноющее сердце, про горький осадок каждое утро. Ночью, когда контроль ослабевал, он жил по настоящему, он смеялся искренне, он был не один. Просыпаясь утром, идя в школу или просто выходя на улицу, Ичиго тоже жил и смеялся. Почти искренне. Верный своему решению, он не бросил общение с Урахарой, не начал игнорировать. Тем не менее кое-какие изменения все же внес. Больше Ичиго не приходил к торговцу один, больше не оставался после тренировок просто поболтать, уходя вместе со всеми. И со временем у него даже почти удалось. Нет, не забыть. Привыкнуть. Но как уже было сказано, Ичиго имел несколько заниженную самооценку. Изменения в его поведении были замечены почти сразу, и насторожили всех они также, почти сразу. И если через некоторое время друзья Ичиго если и не поняли, начали догадываться, то для гения Урахары вопрос принес неожиданные сложности. Заниженной самооценкой страдал не только Ичиго. С некоторой ностальгией, Ичиго вспоминал их с Киске танцы друг вокруг друга, их неуверенность в себе и партнере. Ичиго считал себя не достойным, Киске слишком старым и грязным. После, через время, им было достаточно посмотреть в глаза друг другу, чтоб сердце начинало трепетать, чтоб ушли все страхи и сомнения. Но это было тогда. Сейчас, если не смотреть на частности, они равны. Они почти незнакомцы, которые встретились на улице. И помимо жаркой страсти, помимо сжигающего желания обладать, был еще и страх. Ведь пока вы еще не знаете, какое место в своем сердце тебе отвели.***
После крайне неловко распитого в тишине чая, Ичиго решил сделать шаг вперед. Сидя в полумраке комнате, опираясь на теплое плечо Киске, он делал вид что кино, идущее по телевизору, его крайне интересует. Киске был напряжен, почти испуган. Он тихо дышал, слепым взглядом смотря перед собой, боясь сделать что-то не так, обидеть своим действием или словом. Чуть жмуря глаза, в ожидании ухода, стоило только услышать легкий вздох раздражения. В следующее мгновение, повернув лицо, ведомый твердой рукой, Киске утонул в янтаре любимых глаз. - Не смей останавливаться, Киске. Промедление равно смерти. Одного мига было достаточно чтобы понять - его приняли, полностью и безоговорочно. Мига хватило чтоб оплести руками гибкое тело, и еще миг на то, чтоб найти себя на чужих губах. Жарко целуя, прижимая к себе любимого, Урахара наконец расслабился. Иногда чтобы понять, не нужно долгое знакомство и притирания. Просто иногда ты понимаешь что этот человек полностью твой.