Особенность

Комнату заполоняет крепкий запах коньяка. Дышать буквально нечем и Дэймон выбирает задыхаться. Вот она стоит перед ним, локоны непослушно спадают на плечи, покрывая их, а он сидит перед ней. Все ушли. А он нет. "Почему я не могу вспомнить тебя". Её глаза изучают лежащий лист бумаги на столе, за края которого она упивается своими руками. Он представляет, как они блуждают по его шее, плечам и томно опускаются к спине. "Куда делась ненависть? Ненависть, которую я к тебе испытывал. Куда она делась, Трейси? Ответь мне". Но она молчит. Отталкивается от стола, сделав вдох, едва слышный даже для вампира и точно такой же выдох, поворачивается к нему спиной, направляется в сторону двери. Всё так же молча. Теперь он представляет, как её спина изгибается под ним, как её тело ускользает от него, а он его ищет. "Не молчи". Он мысленно умоляет её нарушить тишину. Ту, которая уничтожает его здравый смысл, пьянит его ещё сильнее. И она выполняет его просьбу. Она останавливается, в нескольких метрах от него, но не оборачивается. Только лицом. Позволяет насладится ему профилем её лица. Он не упускает момент. - Прекрати делать во мне дыру, Сальваторе, - гордый, самоуверенный голос Трейси заставляет его встать с кресла и сделать шаг к ней. Всего один шаг. - И пить. Её уста вздрагивают, ломаясь в самоуверенной ухмылке, точно фишка Сальваторов. "И пить"... А он не может. Алкоголь помогает ему. Помогает восстанавливать память. Из мелочей, осколков, молекул. Казалось, будто кто-то украл его воспоминания. Безбожно стёр счастливые минуты жизни. Но ведь у него безупречная память. Бе-зу-пре-чная. Никто не мог влезть в его голову. Разложить всё по полочкам, а лишнее убрать, будто пыль с тумбочки. Он вампир. Он хладнокровный монстр. Никто не мог подобраться к нему ближе, чем на сантиметр. Чего уж говорить о его сознании. Комната опустела. Она ушла. Он ушёл. Она в тренировочный зал. Он в бар. Она избивать боксёрскую грушу. Он пить. Она, чтобы забыть. Он, чтобы вспомнить. Первый удар - первый стакан, второй удар - второй стакан. Ей больно, ему легче. Они оба ничего не чувствуют. Она делает удары сильнее, а он пьёт ещё больше. В голове у них одно и то же. Сан-Франциско, 1886 год. Бар "У Верта", ночь. "Прекрати делать во мне дыру, Сальваторе". Произносит точно так же, как и тогда. В 1896 году. С такой же сладостью и хрипотой в голосе, слегка пониженным тоном. Только она больше к нему не прикасается. Не наслаждается телом истинного убийцы. А раньше она это делала. Он помнит. Память возвращается. Или это последствия такого большого количества алкоголя? "И давно ты пьёшь, Сальваторе?" Снова его фамилия и снова её произносит она. Лёд на душе трескает. Айсберг сдвигается с места. Он вспоминает. "Я могу убить тебя". Он произносил это так уверенно. Он убил бы её тогда. А сейчас убил бы, ради неё. "Тебе станет от этого легче? Если да, то сделай это". Он был не способен признать, что не сделает этого. Он был готов убить её, но не смог. "Тебе никогда не станет легче, если ты убьёшь. Запомни это. Никогда никому не становится легче от смерти. Ты внушаешь себе это точно так же, как внушаешь жертвам, что "это будет не больно, не дергайся". Так, ведь, Деймон?". Она произносит его имя так небрежно, облизывает языком уста, буквально обжигая их. "Деймон". "Произнеси моё имя ещё раз, прошу." Он будто бредит. Из транса его выводит телефон, на дисплее которого засветилось ненавистное им имя - "Дьякон". "Никогда никому не становится легче от смерти". Неужели только из-за этих её слов Деймон до сих пор его не прикончил? Бармен наливает ему очередной стакан, а тот колеблется между выбор, взять ли трубку. Берёт. - Чего тебе? - скалится Сальваторе. - Говори коротко и ясно, иначе я прямо сейчас найду тебя и оторву твою голову. Мне сейчас это проще простого. Пьяный язык вампира заплетается, едва произнося очевидные вещи. Бармен бросает на него удивлённый взгляд, а тот улыбается, будто "всё нормально, чувак, я так говорю каждому третьему, который звонит на этот номер". - Ты говорил, что я не буду жить у тебя в доме задаром, - звучит голос Фроста из другого конца телефона и Деймон сразу же слышит, что тот курит свою сигару. Снова. Она уже начинает бесить его не меньше, чем сам Дьякон. - Говорил. Но я имел в виду, что ты вообще не будешь жить в моём доме, - шипит Сальваторе в ответ, пытаясь произносить каждое слово точно. - Мне нужно задержаться. Я могу заплатить. Ценной информацией. Деймон хмыкает на эти слова. Какой ценной информацией Фрост может ему заплатить? Любая информация никогда не являлась для Сальваторе ценной. Есть вероятность, что тот оставит его на время, если ему удастся удивить брюнета, но это не в коем случае не будет "ценной информацией". - Удиви меня. У тебя минута. В ответ слышно, как тот делает очередной выдох, избавляясь от дыма сигары изо рта. - Сан-Франциско, 1886 год. Адель Сафлери. Та самая неприступная леди. Помнишь? В памяти микроскопическими осколками выплывают моменты с ней. Той самой Сафлери. Её пухлые губы, идеальная, манящая к себе фигура, роскошные волосы и дьявольская улыбка. Он вспоминает всё по частям, картинка плывёт перед глазами. Деймон кивает. "Чего ты киваешь, придурок? Это же телефонный разговор". - Дальше что? - Прейден Хиллс, Трейси Эйбен. Всё такая же холодная и неприступная. Тебе никогда не казалось, что она уж слишком знакома? Будто ты знаешь её уже не первый год? Никогда не спрашивал себя, почему она охотится на всех вампиров и уничтожает их, а ты и Стефан всё ещё живы? - Что ты несёшь? - безразлично говорит Сальваторе, а сам отставляет полный стакан в сторону. Он не хочет больше пить. Он на пределе. Сотни раз Сальваторе спрашивал себя, почему его так манит к ней. Почему семья Сальваторе всё ещё не стёрта с лица земли. Почему Эйбен не убьёт его. Не убьёт Стефана. Никак не подвернётся подходящий момент? Или она, скорее, к нему что-то чувствует? Но как? "Чёрт возьми!" - Адель Сафлери и Трейси Эйбен - один и тот же человек. - Деймон не видит сейчас Фроста, но он готов поклясться, что тот уже не курит, а оскалившись сидит и ликует на его диване. - Она одна из нас, Деймон. Она - вампир. Внутри Сальваторе что-то щёлкает. Его будто нейтрализует. Адель Сафлери. Ни один мужчина не способен прикоснутся к ней, насладиться ею, хотя она была так желанна. Никто. Кроме него. Кроме Деймона. Аккуратные пальчики девушки бегают по его оголенному торсу, задевают острые скулы. Она иногда подшучивает, что это огромный риск - касаться их. Можно порезаться. А он лишь оскаливается. Он любил, когда она их касается. Её губы накрывают его губы. Секунда и вот он сверху, а она робко краснеет, когда он опускает руку к её бёдрам. Он смотрит ей точно в глаза и Адель замечает, что они наполняются чувством жажды. Он голоден. Но не причиняет ей боли. - Тебе нужно прекратить убивать, - сладко произносит Сафлери и тянется рукой к его губам. - Я не могу питаться белками, как Стефан, - он хватает её за запястье. - А хомяков мне мало. На лице девушки появляется тень улыбки, её волосы непослушно спадают на плечи и лицо, освященное лунным светом. Он убирает прядь ее шоколадных волос за ухо и наклоняется к нему. Целует. - Ты не обязан питаться животными. Делай, как я. Люди сдают кровь в больницу. Добровольно. Больница отдает кровь нам. Добровольно, малыш, - буквально мурлыкает от удовольствия Эйбен, а брюнет делает тропу из поцелуев по ее нежной коже. - Я всё устрою. А сейчас...поцелуй меня. И он целует. Перед глазами складывается точная картина. Теперь он знает, как она выглядит. Он более ,чем уверен, кто был способен стереть его память. - Сукин ты сын! - Деймон бьёт кулаком об стол и бармен содрогается, делая лицо "наверное, его так доводит каждый третий, кто звонит на этот номер". - Если ты врешь мне, я засуну тебе эту ложь в задницу! - Я тебя услышал. Сальваторе со всей силы сжимает телефон, под гудки оборванного телефонного разговора. Вот она. Адель Сафлери. Неприступная, холодная леди, в длинном пышном платье. Оно зелёное. Деймон обожал его. А она обожала его, как ему тогда казалось. Трейси Эйбен. Имя всех его проблем. Она ходила за ним по пятам. Ломала его планы. Не давала убивать. Но не убивала его самого. Как она обвела его вокруг пальца? Так просто! "Сукин ты сын!" Гнев плескал с него так же, как и тогда. В 1887 году, когда её не стало. Она ушла. Он помнил её прикосновения. Голос. Ангельское лицо и дьявольскую харизму. Он любил её. Все, что касалось этой девицы. Остался только её облик, глубоко в его подсознании. Он ненавидел её за это. Упрекал себя за то, что упустил её. А потом всё пропало. Он не вспоминал её имени. Не терзал себя. Он отключил свои чувства. И последнее, что он здраво помнил, это крики до смерти испуганной Виктории Джонатан, выстрелы в оба колена и плечо, голос, за который он отдал бы всё, чтобы услышать его снова. "Сальваторе!" Это была она. Трейси. Она заполнила пустоту внутри него. На место давно забытой Адель Сафлери стала она. Эйбен. Лучшая охотница за вампирами и профессионал в истреблении нечисти. Он никогда не замечал её взглядов, наполненных болью. Но они были. Он не замечал, как содрогаются её губы, когда она произносила её имя. Она всё помнила. "Как мне называть тебя? Трейси? А может Адель?" "Не молчи, прошу тебя". Перед глазами у него туман, который уже давно скрыл заледеневшее сердце в груди. Лёд начинает таять, ломаться, а его осколки падают, превращаясь в молекулы, из которых восстанавливается всё, что он жаждал вспомнить. Зелёное платье, которое сменилось на тонкую чёрную кофту, которую она всегда запрятывает в тёмные штаны, болотного оттенка и чёрные сапоги, которые обычно носят военные. На шнуровке. Волосы, которые она раньше всегда заплетала в различные своего рода причёски, теперь завязывает в тугой хвост или просто даёт им свободно спадать на плечи, распустив их. Она больше не стремится быть прекрасной. Она вампир. Её организм делает это за неё. Как он не замечал её не человеческой силы? "Придурок! Не могут люди быть настолько сильными. Да она бы меня и Фроста уложила бы за две секунды и не запыхалась". Он даже понятия не имел, что Дьякон уже в неё в копилке. Она уложила каждого из них, но Сальваторе не тронула. Она берегла его, как зеницу ока. Чувства всё ещё пылали в ней, но Деймон этого просто не мог заметить. Из-за льда, который был у него внутри. Она уже в который раз убивает его. Но он же вампир. Он выживает. Туман перед глазами исчезает и вампир видит, что ноги принесли его к ней. Снова охотничий дом. Он снова врывается туда, без приглашения. Миража нет. Либо он слишком пьян, либо его и вправду просто нет. Деймона начинает отпускать от алкоголя. Оно и не странно. Он услышал действительно ценную информацию. Он , скорее, хотел убить Дьякона за неё, нежели позволять оставаться у себя дома. Но он обещал сам себе. Обострённый звук вампира никогда не покидал Сальваторе. Он прекрасно слышал звуки ударов из тренировочного зала. Был готово поклясться, что она одна. Представляет на месте боксёрской груши его или ещё кого похуже. Как она забывала его? Или она ничего к нему не чувствовала? И всё прошлое были лично его миражем? "Как это, чёрт возьми, правильно сформулировать, а?". Он ненавидел каждую пылинку этого дома. Каждый шаг, делающий ей на встречу. Себя. Её. Он ненавидел всё. Буквально распадался на части, те самые молекулы. Всё сводится до молекул. На них заканчивается и возвращается ими. Это страшно. Это реальность. - Деймон? Зачем ты здесь? Снова звучит её голос. От него внутри всё переворачивается, сжимается, хочется чтобы он звучал постоянно. Он подходит ближе к залу, останавливается в дверном проёме. Его глаза трезвы, снова. Остался только запах коньяка, который он хлестал в баре. Снова этот запах. Снова её голос. Снова лёд, поглощавший его сердце все эти столетия. Вампиры обладают особенным умением. Эти существа умеют стирать нужные воспоминания людей, всего лишь проникнув к ним в голову. Самые сильные из них умеют делать это с иными вампирами. Но к ним всегда может вернуться память. Пусть и обрывками, пусть и не полностью, но может. И Деймон это понимал. Она та самая сильная, которая проникла к нему в голову. Он знал, как Трейси это сделала. Сначала забываешь её прикосновения. Потом моменты с ней. В конце, забываешь её. Проходят года и он забывает. Всю, до её грёбанных потрохов. Он ненавидел её за это. Не-на-ви-дел. - Зачем? Зачем ты сделала это? Это были лучшие моменты моей жизни. Ты хотела, чтобы я ненавидел тебя? Ты хотела, чтобы я забыл тебя? Чтобы я.. Его голос ломается на каждом слове, он не кричит, не бьёт в стену. Просто смотрит в её глаза. Глаза, которые любил. Глаза, которые любит. - Ты вспомнил.. Дэймон, пожалуйста.. - Я скучал по каждому дюйму твоего тела, каждому волоску, слову, сказанному твоим голосом, губам и даже запаху. Я медленно сходил с ума. Я убивал, но прежде рассказывал им, как ненавижу тебя. Я рассказывал им, какая жалкая их жизнь и какую боль я испытал. Наслаждался болью других, потому-что знал, что её чувствуют и они, не только я. Боль. Жуткую боль. И мне было приятно. На глаза Эйбен наворачивались слёзы. Он впервые видел, как она плачет. Такие чистые.. хрустальные слёзы. Ему снова становилось жутко больно, но он никого не убивал, не рушил стены, дома, он не проклинал её. Деймон просто умолял, чтобы она не молчала. Она способна залечивать раны на его душе. И он терзает себя за это. А она лечит. "Не молчи, прошу тебя". - Я убивал невинных людей. Десятки и сотни. Я мог убить Джонатан. И не одну. Я мог убить их всех. Если бы не ты. Зачем ты вернулась? Зачем ты снова пришла, чтобы ломать меня? Ты думала, я не вспомню? Думала, больше ничего не чувствую к тебе...Адель? "Адель". Он произносит это имя громко, чтобы она услышала именно его. Брюнетка вздрагивает, срывается со своего места и почти бежит к нему. Хрустальные слёзы катятся по её щекам, она не вытирает их. Просто бежит. К нему. Он ожидал от неё удар, крик или хотя бы "ты совсем уже тронулся, Сальваторе?", но нет. Она подбежала к нему и взяла его лицо в свои руки. Как тогда, в далёком прошлом. Лицо хладнокровного монстра, в руках девушки с ангельским лицом и дьявольской харизмой. Тонкие шёлковые перчатки сменились на боевые, а манящее , улыбчивое выражение лица на красные от слёз глаза и губы, подрагивающие от истерики , которая , казалось, вот-вот её настигнет. - У меня не было выбора, Деймон! Не было! Пожалуйста, выслушай меня. Ты был для меня всем. Я дышала тобой, - она захлёбывается в слезах, как жертвы, которым он рассказывал о ней и в душе Сальваторе ненавидит себя за это. Он чувствует, как внутри снова тает лёд и капли от него пытаются вырваться наружу. Он подавляет стремление слёз поблёскивать на его глазах. Он не позволит. Он монстр. Он хватает её за запястья. И сдавливает со всей силы. "Как мне называть тебя? Трейси? А может Адель?" - Тебя зовут Адель? - с серьёзным лицом спрашивает Сальваторе, а охотница всхлипывает. Негромко, послушно. Будто девочка, которая провинилась перед мамой. - Нет, - шепчет она, а Деймон всё сильнее сдавливает её руки. Она не сопротивляется. Знает, что заслужено. - Меня искали, Деймон. И я бежала. Но не от тебя. От прошлого. - Как мне называть тебя? Трейси? А может Адель? - вампир уже в голос озвучивает наболевший вопрос. По лицу девушки снова стекает слеза и в следующую секунду, будто хрусталь, разбивается об пол. - Всё это время тебя любила Трейси. Та самая Трейси Эйбен, которая прострелила тебе колена и плечо. Та самая Трейси, которая постоянно твердила о ненависти, а сама проклинала себя за то, что бросила тебя. Та самая Трейси, которая сейчас стоит перед тобой...которая всё ещё любит своего неумолимого монстра, - тише мышиного писка шепчет Трейси, а Деймон ослабляет хватку. - Поцелуй меня, - будто в пустоту шепчет вампир. Это последняя проверка. Она помнит ту ночь и если поцелует - это та же Адель Сафлери. А если быть точнее, Трейси Эйбен, которую он до жути любит и всё это время прячет в своём сердце. Это соберёт его, из пыли. Это снова будет он и она. Снова будет одно целое. Он либо возвращает её, либо теряет навсегда. Либо выживает, либо тонет в бесконечном море. Её глаза, смотрят в его глаза. Они дышат одним воздухом. И она целует.