Предметы обрастают легендами

Кэтрин Пирс не относится к разряду тех девушек, которым изменяют. Кэтрин скорее из тех, с кем изменяют, о ком мечтают и кого представляют на месте своей руки или партнерши. Когда Кэтрин узнает о измене своего парня из его телефона (как премитивно), она не знает, что ей нужно делать. Закатить скандал в лучших традициях Голливуда с битьем посуды или отправится в бар, напиться и отдаться бармену, имя которого на утро не вспомнит? - Все в порядке, дорогуша? Клаус попривычке целует Кэтрин в шею, оставляя легкий укус собственника, чтобы те, кто наблюдают за ней, когда она появляется на улице, знали - она пренадлежит только ему и обнимает ее, спрашивая об ее состоянии для галочки. Он вроде как должен. Кэтрин улыбается: мнимо и с раздражением, считая до трех, чтобы не сорваться и не разбить телефон о голову Клауса. Это ведь ее подарок, память и все дела. - У меня - нет. Но у Хейли все хорошо и она благодарит тебя за ночь. Клаус, растегиваюший на рубашке пуговицы, замирает. Он слышит, как наделанное спокойствие Кэтрин трещит по швам и издает тикающий звук, как бомба перед взрывом. - Я могу объяснить! Кэтрин насмешливо дергает бровью, услышав это избитое "я могу объяснить", и сомневается, что способна выслушать. - Попробуй. Вразумительные объяснения покидают голову Майклсона, а какие-либо оправдания тают на языке, оставляя неприятный привкус сожаления. - Это ничего не значит. Попытка обнять Кэтрин заканчивается для Клауса полным провалом. Она бьет его по рукам, вмиг чувствуя раздражение от его прикосновений, когда думает, как он обнимал ту самую  Хейли, и громко фыркает. - Не прикасайся. Холод в словах Кэтрин бьет Клауса лучше пощечины. - Какое клише. Гувернантка и хозяин. Кэтрин издает истерический смешок, от мысли, что Клауса сумела соблазнить Маршалл, и чувствует, что глаза неприятно защищало. Никогда раньше она не испытывала подобного унижения! - Катерина... Голос Клауса надрывается, когда он называет ее полным именем, не слетавшего с его губ уже очень давно. Под ликом стервы Кэтрин Пирс уже трудно было разглядеть ранимую Катерину Петрову,  которая растопила когда-то его холодное сердце. Кэтрин злится еще больше, услышав имя, на которое давно не отзывается, и закрывает глаза. Ее дыхание: тяжелое и прерывистое, заполняет комнату, и напряжение чувствуется острее, буквально даже на кончиках пальцев. - Катерина, - снова повторяет он и, пользуясь ее беззащитностью, прижимает к себе несмотря на слабое сопротивление. -Прости. Катерина, та слабая девочка, которой Кэтрин Пирс уже никогда не станет снова, позволила бы себе поверить ему, но Кэтрин не допустит такой нелепости.  - Я никогда тебя не прощу.