Наедине с темнотой

      Я один… Совсем один, и меня окружает темнота. Чайлдс сидит напротив, подобравшись, словно зверь, готовый к прыжку. Я буквально могу чувствовать, как напряжены его мускулы, как он сверлит меня взглядом… Я человек. Меня зовут Ар Джей Макриди. Я человек.       Или нет? Я могу повторять это снова и снова, как мантру. Но… человек ли я? Я ведь понятия не имею, как действует эта тварь, когда поглощает, ассимилирует наш организм. Быть может, я уже давно не человек. Откуда мне знать, что чувствовал Палмер в тот жуткий момент, когда его кровь с отвратительным визгом отпрянула от горячего металла. Быть может, он ощутил ужас перед тем, как тварь внутри него перестала прятаться и взяла наконец полный контроль над его телом?       Вот и сейчас? Как я могу быть уверен полностью, что внутри меня не засела эта дрянь, только и ждущая своего часа, дабы пробудиться и вырваться во внешний мир? Я уже не чувствую ног. Лагерь догорает, и вместе с постройками исчезают последние очаги тепла. Виски давно кончился, мы распили его вместе. Чайлдс смотрит, не отрываясь. Я почти уверен, что он не человек. Но если этот так, почему он не подпалил меня из огнемёта? Может, я ошибаюсь на его счёт? Возможно, он человек. Хотя нет, дело в другом. Он просто опасается, что у меня под курткой припасён динамит, и если он полыхнёт на меня пламенем, бабахнет так, что от нас обоих и кусочка плоти не останется. Что ж, не буду его разубеждать. А ему этого не нужно, совсем не нужно… Ему нужна плоть, моя плоть, плоть Чайлдса, даже плоть наших собак. Чтобы выжить. Чтобы замёрзнуть. Чтобы дождаться следующей экспедиции, выбраться из этой треклятой, покрытой льдами и забытой Богом Антарктики. Мир падёт с геометрической прогрессией.       Если Чайлдс человек, если внутренний голос, шепчущий, что он — эта тварь, ошибается, если всё дело в моей паранойе, то… я молю Господа, чтобы так и было. Тогда это будет всего лишь небольшая человеческая трагедия, коих происходит сотни ежесекундно по всему миру. Просто двое мужчин замёрзнут насмерть, мирно уснут во льдах и больше не проснутся. Но если я не ошибаюсь… тогда это будет уже большая трагедия для всего человечества. Впрочем, я слишком слаб, чтобы хоть как-то этому помешать. Хочется засмеяться, заплакать, проклясть всё на свете, ударить кулаком по останкам пола… но просто нет ни смысла, ни сил.       Возможно, кто-то поймёт, что случилось в этом лагере. Если так… Помоги вам Бог. Или провидение, если вы атеист. Потому что… посмотрите вокруг. Через год, два, пять после моей смерти… Посмотрите. Быть может, вся планета уже кишит ими, и вы — единственный человек, которого они решили оставить забавы ради! Хотя почему я, думая об этой сущности, употребляю термин «они»? Она едина, имя ей — Легион. Эта тварь может поглотить миллиарды разумов и мыслить, как гигантский пчелиный улей. Впрочем, хер его знает… Я не учёный, я пилот вертолёта. Замерзающий насмерть и строящий безумные теории.       Чувствую, как кто-то ощупывает мой живот. Чайлдс. Он не нашёл динамит, как опасался… Он стоит надо мной, его шатает, ему плохо, но он держится на ногах. Всё же человек? Или притворяется до конца, даже зная, что сейчас зажарит меня? Он направляет на меня огнемёт. У меня хватает сил лишь на то, чтобы слабо улыбнуться и еле слышно прошептать:       - Мухлюешь, сука…       Эту фразу я произнёс, обращаясь к себе. Чайлдс не проверил рукава моей куртки. Там припасены две отличные динамитные шашечки, и сейчас мы оба взлетим на воздух. Жалко только, что я так и не узнаю… Человек ли он?