Kimi & Boku

Все же действительно приятно, когда тебя любят, и поэтому я так быстро свернул баррикады, и сдался Новаки, когда мы встретились несколько лет назад. А сейчас, отдавая всего себя Новаки, я в очередной раз осознавал свое истинное счастье: есть человек, которому я нужен, и которого я могу сделать столь же счастливым, каким и он делал меня. -Я люблю тебя, Хиро-сан,— повторил мой несносный и все-таки обожаемый упрямец. -Да знаю я,— негромко пробурчал я, пряча некстати покрасневшее лицо в растрепанных, темных волосах— Знаю. Говорю же, помолчи. Несмотря на то, что мы оба были всегда заняты и привыкли к тому, что видим друг друга лишь по вечерам, если Новаки не остается на ночное дежурство, я все же заметил, что Новаки стал слишком часто задерживаться в больнице. Все чаще я видел его совершенно вымотанным, и заставал спящим прямо в верхней одежде, в гостиной на диване. "Не слишком ли уж он требователен к себе? Новаки, конечно, очень ответственный и хочет помогать другим, но делать это ценой собственного здоровья..." Так подумал я, вернувшись из университета и снова увидев Новаки, праведным сном спящего на полу и даже не расстегнувшего куртку. Вздохнув, я присел рядом с ним, с недовольным видом про себя отметив темные круги под глазами Новаки и его запавшие щеки. Осторожно я наклонился к нему и легко коснулся его губ своими. Обычно этого нехитрого маневра было достаточно, чтобы через миг меня уже крепко и заботливо сжимали длинные сильные руки, но в этот раз, как и в несколько предыдущих, Новаки даже не пошевелился. Он действительно спал мертвым сном, поскольку я опять без последствий дотащил его до кровати, а сам ушел в гостиную. Должно быть, у Новаки сейчас тяжелый период, но все равно надо выяснить, что опять его не устраивает. И, конечно, по возможности поддержать. Какая мне радость будет от изможденного вида Новаки, даже если на его лице не перестанет сиять его невероятная улыбка, а глаза — лучиться неизменным теплом и обожанием?.. Вот только соображения это нужно держать при себе. Я уже слишком хорошо знаю, какие формы в таком случае может приобрести радость Новаки от того, что я за него переживаю, и могу быть уверен, что после реабилитации Новаки плохо будет уже мне. Впрочем, это все отговорки. Для себя я уже решил, что не позволю Новаки загнать себя до смерти, какие бы причины дурак Кусама себе не насочинял. Все-таки я, как никак, очень люблю этого самого дурака. Ну а то что я не могу прямо сказать об этом...