Это не любовь!

— Ну и валите! — безразлично буркнул Кёхей, когда выяснилось, что все как обычно собрались провести выходные на свидании. Ранмару и ухом не повёл, продолжил крутиться перед зеркалом, поправлять и без того идеально уложенную причёску, занимался самолюбованием что твой павлин. Такенага многозначительно закатил глаза, но ничего не сказал. И только Юки попытался подлизаться к товарищу, подошёл, посмотрел своим коронным невинным взглядом и попытался что-то сказать, но Кёхей так на него зыркнул, что Тояма поспешил отойти на безопасное расстояние. Личная жизнь у этих троих складывалась на удивление хорошо и гладко, только и успевали бегать на свидания. А потом возвращались домой с по-идиотски мечтательной улыбкой, и знай строчили сообщения, как будто за какие-то жалкие полчаса уже успели соскучиться. Кёхей им не завидовал, смотрел на них с жалостью, как на блаженных, и исправно делал вид, что ужасно на них обижен, потому что теперь опять придётся куковать под одной крышей с «этой». И пусть теперь Накахара стала чем-то привычным вроде клумбы цветов под окном — нравится она или нет, но с ней надо как-то жить, —, но обиженного жизнью Кёхей всегда играл с удовольствием. Тогда даже Ранмару чувствовал себя виноватым и нет-нет, а приносил после очередного свидания что-нибудь вкусненькое. А ради хорошей еды Кёхей мог целую армию Накахар стерпеть. Первым ушёл Такенага. Он то и дело нервно поправлял свитер и косился на часы — пусть Ной всегда опаздывала, но он-то обязан прийти вовремя. Потом пришла Мачико, и Юки вприпрыжку бросился в коридор. Почти сразу оттуда послышался смех и радостное бормотание. Эти двое всегда вызывали у Кёхея ассоциации с шумными детсадовцами. С тех пор как Мачико вернулась, они почти не расставались. Наверняка, когда закончат школу, поженятся и будут жить вместе, чтобы быть почти всё время рядом. Кёхей с презрительной улыбкой проследил за тем, как Юки с Мачико, держась за руки, шагают к воротам. Беззаботно-счастливые, как дети, даже противно. И немного завидно. Совсем чуть-чуть. Ранмару собирался дольше других и тщательнее, чем обычно. Он, как с удивлением заметил Кёхей, нервничал, как будто это было не обычное дежурное свидание без обязательств. Потом к воротам подъехала знакомая машина, и Ранмару, который то и дело нервно поглядывал в окно, бросился к дверям. Кёхей хмыкнул и проводил его взглядом. На пороге Мории замер и между делом заметил: — У меня в комнате на столе стоит бутылка текилы. Кто-то подарил. Если станет совсем скучно, разрешаю её выпить. Удачно провести день! Он помахал в воздухе рукой, и в этом жесте была видна неприкрытая насмешка. Кёхей буркнул в ответ: — Сам пей! — А потом насмешливо добавил: — Передавай привет госпоже! Ранмару вздрогнул, как будто его поймали на чём-то плохом, и поспешил сбежать. Когда за ним закрылась дверь, Кёхей встал посреди гостиной, сложив руки на груди, и провозгласил: — Красота! Тишина и покой. И никаких придурков. Наверху что-то грохнуло, и Кёхей осёкся. Нет, он не забыл про Накахару, но был уверен, что сегодня они больше не пересекутся. Напевая под нос весёленький мотивчик, Кёхей принёс из своей комнаты чипсы, а из холодильника — пиво, удобно развалился на диване и включил телевизор. То что надо. Никаких споров о том, что смотреть, никаких просьб сделать потише, никакого мельтешения перед глазами и телефонных разговоров над ухом. Тишина и одиночество. Нет, выходные, определённо, прекрасное время. Кёхей добавил громкости, так что вибрация от громкого взрыва на экране отдалась во всём теле. Он довольно захохотал и шумно открыл банку с пивом. Зачем ему эта текила, когда есть такая отличная штука, как пиво. Когда фильм был в самом разгаре, а на столе стояло уже две пустых банки, наверху снова послышался какой-то грохот, а потом ещё и ещё. Кёхей не обратил на это внимания — мало ли что в голову Накахаре взбрело. Но потом отчётливо запахло горелым, и молодой человек настороженно принюхался. Пахло оплавленным металлом и проводкой. Пожар? В этот момент телевизор как-то странно булькнул и погас, а с ним и весь свет в особняке. — Эй, чё за хрень?! — возмутился Кёхей. — Накахара, что там у тебя? Сунако не отвечала, и Кёхей даже начал беспокоиться. Он с неохотой встал с дивана и побрёл в комнату девушки. К счастью, было ещё светло, так что не пришлось брести на ощупь. Он был здесь бесчисленное множество раз, знал местоположение каждой вещи, но к такой встрече оказался не готов. Стоило открыть дверь, как на него буквально обрушилась волна чёрного дыма. Кёхей закашлялся, из глаз полились слёзы. В комнате Сунако и раньше было темно, но теперь тьма была непроглядная и густая, как кисель. Кёхей осторожно шагнул в комнату и хриплым из-за дыма голосом позвал: — Накахара… Откуда-то из темноты послышался всхлип, и он пошёл в сторону этого звука. Со временем глаза привыкли, и теперь Кёхей смог различить её смутный силуэт, сгорбившийся посреди комнаты. — Что за хрень тут творится? Обряды вуду проводишь? Она снова всхлипнула. И забормотала что-то похожее на «Джейсон, Джек простите меня!». Кёхей на всякий случай вспомнил, какое сегодня число. Выходило, что до Хэллоуина ещё далеко, и непонятно, за что она извиняется. — Да что происходит-то? — снова повторил он. Кёхей хотел схватить её за плечи и хорошенько встряхнуть, но не рассчитал, промахнулся и едва не растянулся на полу. Сунако чем-то глухо гремела, как будто кости перебирала, и продолжала страдать. Было ясно, что ждать от неё вразумительный ответ бесполезно. Хорошо ещё хоть жива-здорова. Кёхей махнул на неё рукой и спустился вниз. Возиться с этой девчонкой себе дороже, а фильм досмотреть хочется. Вернуть свет в дом оказалось несложно, и Кёхей, уже через несколько минут забыв о Сунако, снова развалился на диване и включил телевизор. На втором этаже было тихо-тихо, и Кёхей то и дело с опаской поглядывал наверх. Очень хотелось подняться и убедиться, что с Сунако всё в порядке, но он сдерживался. Фильм, до этого захватывающий, больше не мог его увлечь. Кёхей со скучающим видом сделал большой глоток пива и зевнул. Нет, всё-таки у Накахары талант — портить ему жизнь. Она спустилась молча. Молча подошла к дивану и застыла за спиной Кёхея. Тот поёжился и поймал себя на мысли, что чувствует себя персонажем тех фильмов, что так любит Накахара. С той разницей, что Сунако всё-таки не решится напасть на него со спины. Или решится? — Чего тебе? — спросил он и оглянулся. – Ох, ты ж ё-моё! Кёхей так резко отшатнулся, что едва не свалился с дивана. Сунако всегда выглядела своеобразно, но сегодня она превзошла себя. Чёрные волосы всклокочены, как у ведьмы из дешёвого ужастика, лицо и белая водолазка в саже, а в глазах такая тоска, будто у неё опять Хироси похитили. К груди Сунако прижимала коробки с дисками. — Это самый ужасный день в моей жизни! Джек, Джейсон, простите меня! Как я могла, как я могла… — заунывно, как молитву, затянула Сунако. Кёхей пропустил её нытьё мимо ушей. Кажется, он начал потихоньку догадываться, в чём дело. Грохот, запах гари, её внешний вид… — У тебя телевизор, что ли, сгорел? Она обречённо кивнула и продолжила бормотать. Сунако явно собиралась попросить его уступить место, но не решалась. — Что, Накахара, решила составить мне компанию? Мне подвинуться? Это я запросто. Бормотание тут же прекратилось. Сунако удивительно быстро пришла в себя, сверкнула в его сторону колючим взглядом и уверенно заявила: — Я хочу посмотреть «Крик». Кёхей закатил глаза: если что в этом мире и было неизменно, то страсть Сунако ко всяким ужастикам. — Тащи диск, — с неохотой пробормотал он. В конце концов, иногда ему нравилось вот так сидеть рядом с ней, пялиться в экран, жевать попкорн и ни о чём не думать. В такие моменты Накахара не устраивала представления и была удивительно адекватной… Кёхей бросил на неё быстрый взгляд: распахнутые от восхищения, как у ребёнка, впервые увидевшего фейерверк глаза, приоткрытый рот, из уголка которого, кажется стекает слюна, и отсутствующий вид. Ну, для Сунако это в некоторой степени адекватное поведение. Он вздохнул, отвернулся от неё и сделал большой глоток пива. *** — Эй, Накахара, это ты всё выдула? — возмущённо проворчал Кёхей. Язык заплетался, в голове приятно шумело, а движения казались плавными, будто он в воде. Сунако осоловело посмотрела на батарею банок на столе, под столом и даже на диване и принялась считать вслух: — Одна, две, три… — Потом сбилась, помотала головой и уверено возразила: - Нет, это всё ты, мерзкое Сияющее создание. Мои только эта и эта, а ещё эта, эта и… Она снова сбилась со счёта, непонимающе уставилась на стол и икнула. Кёхей мерзко заржал и хлопнул её по плечу: — Это всё ты! А теперь живо метнулась за добавкой! — Мы полчаса назад последние шесть забрали. Фильм давным-давно закончился, после него они успели посмотреть ещё парочку, ответить на звонки друзей, заявивших, что ночевать они не вернутся. Кёхей с нежностью обозвал их придурками и пожелал им вообще больше не появляться. Им с Сунако и так хорошо. Уже прошло несколько часов, как они в одной комнате, а за это время не произошло ничего особенного, даже какой-нибудь призрак на огонёк не забрёл. Красота. И ужасная скукота. — Может, в магазин сходить? — предложила Сунако. Она даже встала и прошла несколько метров, ноги заплетались, поэтому траектория движения вышла зигзагообразной, и в проход вписаться не удалось. Сунако опёрлась о стену и застыла. Нет, не дойдёт. Очень хотелось добавки, и девушка уже собралась разрыдаться от злости и бессилия. А ещё было бы здорово посмотреть на то, как Сияющее создание в панике носится по гостиной и выясняет, что случилось. В прошлый раз её затянувшиеся слёзы здорово помотали ему нервы. — Вот чёрт! — Кёхей хлопнул себя по лбу, и звук вышел удивительно звонкий. Сунако хихикнула. — Я совсем забыл. Ран что-то там про текилу бормотал. Накахара, у нас есть лимон? Лимон нашёлся в холодильнике, старый и подсохший, но это было неважно. Кёхей притащил из кухни кружки, потому что один стакан он разбил, а взять другие Сунако ему не позволила, и с силой поставил их на стол. Оба поморщились от громкого звука. — Наливай! — великодушно разрешила Сунако. Она откинулась на спинку дивана и со скучающим видом следила за Кёхеем. Он как обычно проявлял чудеса неуклюжести, и девушка зевнула. Скучно. Смотреть нечего, заняться нечем, только и остаётся, что пить с Сияющим созданием. На её памяти это первые настолько скучные выходные. — Эй, Накахара, что дальше будем смотреть? — спросил Кёхей. — Не хочу ничего смотреть. Давай чем-нибудь другим займёмся, — пробормотала она. — Чем? — он уставился на неё в ожидании ответа и облизнул губы. Горячо. Снова обжигающе горячо. Сунако оттянула в сторону ворот водолазки и чуть отодвинулась от Кёхея. В пылу пьянки она пододвинулась к нему слишком близко, так что их бёдра почти соприкоснулись. Плохо. И что она должна ему ответить? Она так долго и внимательно смотрела на его губы, что, когда нетерпеливый Кёхей поводил ладонью перед её лицом, вздрогнула от неожиданности и едва не съехала с дивана на пол. — Эй, Накахара, ты уже отключилась. Ну ты и слабачка! — он хихикнул, и в глазах Сунако зажёгся огонь соперничества. Да как бы не так! Так она и позволила себя перепить. — Ничего подобного. Спорим, я тебя сделаю? — задиристо отозвалась она. Он тут же подобрался, азартно сверкнул глазами в ответ и принял вызов: — Спорим! Да ты продуешь в первом же раунде! И понеслась. Просто пить было скучно, и Кёхей притащил откуда-то колоду старых замусоленных карт. Проигравший пьёт. Всё по-честному. — Эй, Накахара, кажется, всё-таки ничья! — Кёхей выговорил это с трудом и печально уставился на пустую бутылку. Сунако икнула и помотала головой. Потом поморщилась и осторожно обхватила голову руками — ей показалось, что от этого простого движения её черепная коробка начала пухнуть, как дрожжевое тесто. — Нет, так не пойдёт, — наконец выдавила из себя она. — Давай ещё на что-нибудь сыграем. — На что? — он обвёл комнату руками. Сунако икнула и задумчиво обвела взглядом комнату, потом посмотрела на Кёхея, на себя, затем снова на Кёхея и задумчиво протянула: — А давай на рездевание! Оба переглянулись и пьяно хихикнули. Сунако в нормальном своём состоянии ни за что на это бы не пошла, но сейчас ей было море по колено. — Это бесполезно! — пробормотал Кёхей и откинулся на подлокотник дивана, но не удержался и скатился на пол. Он хотел громко возмутиться, но только махнул рукой. Даже вставать было лень. Сунако посмотрела на него, лежащего в одних трусах, оттопырив попу кверху, и ничего не сказала, только посмотрела в свои и его карты и с облегчением вздохнула. Реши он довести партию до конца, ей бы тоже пришлось в одних трусиках остаться. — Это нечестно! — продолжил бормотать с пола Кёхей. — Почему на вас всегда больше одежды? — Смирись, Сияющее создание. Ты проиграл. — Ну и хрен с тобой, Накахара. Всё равно это было круто. — Не поверишь, но я с тобой согласна, Сияющее создание, — пробормотала Сунако и закуталась в загодя принесённый плед. Она победила, боевой азарт прошёл, и глаза начали слипаться. Внизу завозился Кёхей, он опёрся руками о диван и сел. Его лицо оказалось на уровне живота Сунако, она попыталась инстинктивно отодвинуться, но спина упёрлась в спинку дивана. Это же Сияющее создание, так близко, что, если бы на ней не было пледа, она почувствовала бы обнажённой кожей его дыхание. Снова стало горячо и жарко, а хмель начал выветриваться из головы, как затхлый воздух, когда откроют форточку. — Вот за что я люблю тебя, Накахара, так это за то, что с тобой не соскучишься. Она, удивленная его признанием, окаменела и даже не подумала сопротивляться, когда он взял её за подбородок и притянул к себе. Наверное, это был первый раз, когда Сияющее создание поцеловало её просто потому, что ему этого захотелось, и, что самое главное, Сунако сама ждала этого поцелуя. Странное, непривычное чувство. Она прикрыла глаза, до этого удивлённо распахнутые, и ответила. В груди стало ещё жарче, как если бы Сунако и в самом деле стала плавиться, как часто высокопарно заявляла об этом раньше. Она расслабилась и прекратила сопротивление, сдалась на время, потому что сейчас совсем не хотелось бороться. Когда Сунако почувствовала, что попа, надёжно завёрнутая в плед, начинает медленно скользить к краю дивана, было слишком поздно. Девушка уперлась ладонями в грудь Кёхея в надежде остановить своё движение, но он стоял на коленях, был пьян и легко начал заваливаться назад. Оба, громко ухнув, рухнули на пол. Кёхей больно приложился спиной и затылком, так что на мгновение перед глазами вспыхнули радужные круги, а Сунако повезло упасть на него сверху и выбить из него дух. Какое-то время он приходил в себя, а потом простонал: — Чёрт бы тебя побрал, Накахара! Почему все наши поцелуи всегда заканчиваются какой-нибудь хренью? У него всё болело, встать не было никаких сил, а Сунако лежала под его боком и молчала. Кёхей решил, что она как обычно отключилась, а потому по-хозяйски притянул её к себе, чтобы было теплее, и закрыл глаза. — Ты мне правда нравишься, Накахара, — пробормотал он. — Ты мне тоже, Сияющее создание, — ответила она и ужаснулась. Слова слетели с языка раньше, чем девушка успела их остановить. Сунако лежала, уткнувшись носом в его ключицу, и боялась пошевелиться: как-то Кёхей отреагирует на ответное признание. Но он ничего не сказал. То ли не услышал, то ли был так удивлён, что решил промолчать. Разумеется, Сунако предпочитала первый вариант, но где-то в глубине души мечтала о втором. Через минуту Кёхей мирно похрапывал, и девушка могла без проблем освободиться и сбежать в свою комнату, но сил на это не было. Она закрыла глаза и расслабилась. Завтра Сунако встанет раньше него и сбежит. И о том, что произошло сегодня, она подумает завтра. Если вспомнит, конечно. А сейчас — спать. Ей нравилось Сияющее создание, с этим не поспоришь. Но всё же с любовью это не имело ничего общего.