Восточный рассвет

Не знаю сколько я пролежал на мокром асфальте, прежде чем ко мне вернулось сознание, но из гостиницы никто так и не вышел. Мне стоило больших усилий раскрыть глаза и приподнять голову. Дождь все также моросил, а красно- желтая вывеска Golden Hotel горела, словно ворота в преисподнюю. Я ощутил запах асфальта и болота, теперь у меня не было перед носом этой жуткой тряпки, которая, как я осознал позже пахла мертвечиной. От этих воспоминаний меня обильно вырвало, собрав остатки последних сил, я утерся рукавом и перекатился на спину. Пару раз моргнув, я уставился на ночное небо. Теплые капли моросящего дождя падали мне на лицо. Вокруг стояла какая-то не естественная тишина, хотя у меня в голове все еще гудела адская какофония. Постепенно шоковое состояние начало приходить, я почувствовал как дрожу, почувствовал теплый асфальт и кровь, сочившуюся по ногам и из пальцев. Господи, что же это был за кошмар? «Поцелуй дракона, детка», - послышался хриплый голос отца. Ко мне вернулась боль: неприятная, пульсирующая, я чувствовал, как что-то тянет мой живот и разрывает почки. Что же это такое, ведь они пырнули меня лишь в ноги! Я попробовал пошевелиться и мои органы потянуло, словно за резинку. В пояснице взорвался болевой ядерный заряд. - Господи! - прошипел я. У меня опять выступили слезы. Коснувшись шеи, я почувствовал надрезы, размазав кровь. - Помогите! - еле слышно закричал я. Никто не ответил. - Помогите! - снова тишина. « Что же тут твориться мать твою! Перед гостиницей лежит израненный человек и никто пальцем не пошевелит, чтобы ему помочь. Это шутка?» До меня долетели едва уловимые перешёптывания таксистов. Наконец мне удалось немного приподняться и я разглядел менеджеров китаянок, стоявших в стороне и, прятавшихся за стойкой. Я обернулся на таксистов, но они, словно стада овец, отшатнулись от моего взгляда и попрятались в машины. - Да помогите же. Вызовите хоть скорую! - злобно и отчаянно прокричал я. Машины мимо меня продолжали проноситься, некоторые таксисты отъехали подальше. «Они издеваются?» Я совсем отчаялся, пока вдруг не расслышал позади себя до боли знакомый голос: - Ты сможешь опереться на меня, - я вздрогнул. Рядом со мной теперь стоял Джон. Он не улыбался, как обычно, лишь смотрел своими грустными голубыми глазами. Потеряв дар речи, я растерянно кивнул и подал ему руку. На этот раз мою поясницу пронзила не такая адская боль, поэтому сжав зубы, я лишь сдержанно прошипел. Он придержал меня, чтобы я осторожно облокотился на него и медленно хромая, иногда провисая от собственной тяжести, так как ноги отказывались меня держать, посеменил за ним. Каждый шаг сопровождался тягучей болью в спине. По всему телу разливалась слабость и меня начинало клонить в сон. Позади нас тянулся длинный кровяной шлейф. Мы зашли в вестибюль и направились к лифту. Китаянки нам ничего не сказали и лишь стыдливо начали отводить глаза. Внутри меня поднялась какая-то немая злоба на их бездействие. Джон молчал. - Почему они мне не помогли? – мой голос казался таким далеким. - Тебя поцеловал дракон Триады, - бесцветным тоном ответил он, - теперь у тебя на шеи отметина. - И? Он промолчал и ничего не ответил. А у меня не было сил, чтобы настаивать. Мы подошли к номеру. - Карточка у меня в кармане, - обессиленно прошептал я. Мне все больше и больше хотелось спать. Боль ушла куда-то далеко и напоминала о себе лишь легкими толчками, словно я ехал на поезде. Тудух –тудух. Приглушенно стучали колеса моего поезда жизни, который вместе с моей кровью уносился в далекую страну. «Откуда не один не возвращался, не склоняла воли», - пронеслись слова Гамлета в моей голове. Джон отворил дверь и проводил меня в темный номер. Он осторожно усадил меня возле кресла - садиться в него у меня уже просто не было сил – зажег свет, прикрыл за собой дверь и сел на кровать, напротив. Только сейчас в его действиях я заметил какую-то непоколебимую решимость. Внутри опять запылало плохое предчувствие, бояться у меня уже просто не было сил. Я едва сдерживался, чтобы не потерять сознание. Джон нервно утер губы и невидящим взглядом уставился в одну точку. Мне кажется у каждого бывает такой взгляд, когда твои глаза неожиданно застывают, и ты не в состоянии оторвать их от чего либо. Просто смотришь немигающим взглядом, а внутри такая усталость. - Джон? – я еле слышно позвал его . Он вздохнул, как человек, которому уже за шестьдесят и перевел взгляд на меня, потом спокойно достал пистолет и положил рядом с собой на простынь. - Ты наверно шутишь? – мой голос прозвучал скорее устало, нежели перепугано. Вокруг меня растекалась лужа крови, руки, словно у росомахи после пиршества, были все в крови. Он равнодушно покачал головой. «Нет это не день, а черти что!», - как-то обиженно подумал я. Подумать только, утром я признался Лили в любви, вечером меня поцеловал дракон, а сейчас напротив сидит Джон и собирается меня пристрелить. Если бог и сотворил нас по своему образу и подобию, то англичанам он подарил свое чувство юмора. - Я смотрю тебе досталось. Не знаю за что и честно не хочу знать, но у меня есть догадки. Может увел еще девушку? – едко заметил Джон. Я ничего не ответил. - Просто возьмёшь и застрелишь меня? – поинтересовался я. С каждой минутой я становился все слабее и слабее. Внутри даже появилось что-то вроде отчаяния и смирения. - Еще не знаю, - холодно ответил он. - Ну, тогда советую решать быстрее. Иначе я истеку кровью. Джон промолчал и ничего не сказал. Не глядя на меня он взял пистолет, снял предохранитель, перезарядил его и направил его на меня. « Ну вот и пришел мой конец» - грустно подумал я. Как ни странно жизнь не пробежала перед моими глазами. Так получилось, что я увидел пустую миску и вспомнил, что забыл покормить кота. - Как давно вы с Лили? - неожиданно спросил он, удерживая меня на мушке. Джон встал и теперь дуло его пистолета было направлено мне в голову. «Поцему злодеи всегда так много говорят, презде цем убить?» - пронеслись у меня в голове слова Ли. Я устало улыбнулся. - Что здесь смешного? – вспылил Джон. - Ничего, просто вспомнил смешную фразу, - теперь мой голос был бесцветным и звучал где-то далеко. – Поверь, сейчас я не в том состоянии, чтобы бояться. Я заметил, как Джон покраснел и у него выступила прожилка на лбу. Я расслышал, как за стеной заиграл Bob Marley –Don’t Worry Be Happy. Не выдержав, я сдавленно засмеялся. Господи, что за идиотизм! От моего нервного смеха мой палач еще больше растерялся. - Мы вместе с того самого дня, как я встретился с тобой. Я познакомился с ней в тот же день, только вечером и ни черта не знал о ваших отношениях, - тихо проговорил я. - Ты… - Я узнал, что она с тобой только неделю назад, когда мы все встретились на ужине. - Ты врешь, она не могла, она…- он сильнее сжал пистолет и поморщился. На его лице выступили слезы. - Я собирался сделать ей предложение. Мы любили друг друга! Что я мог ответить ему на это восклицание, я промолчал и устало опустил голову. Перед глазами начали бегать черные круги, голова больше не желала подниматься. Лужа крови вокруг меня становилось все больше, с волос медленно капала вода. Чтобы я ответил этому идеалисту и мечтателю? Что Санты нет, что демократия ложь, что Гитлер тоже был идеалистом! Или так просто распорядилась судьба, что такова жизнь? Что все это случайность и женщине, полюбившей другого, глубоко начхать на чувства других. Не может же она отдать себя всем воздыхателям сразу! Иначе у нее появился бы другой ярлык. Лили и так поступила с ним более, чем честно. Она призналась, сказав всю правду, и просто бросила его, не удерживая возле себя. Она бы сделала это раньше, но Суянг всячески отговаривала ее, давя на жалость и убеждая, что одно другому не мешает. Но в итоге Лили сделала по-своему и поступила честнее, чем большинство женщин, перестав морочить голову одному и выбрав другого. Некоторые люди назовут это глупостью, я же не скажу ничего и лишь почтительно поцелую ее руку. - Прости, - только и сказал я. Джон сильнее сжал пистолет, да так, что у него побелели костяшки пальцев. Слезы быстрее заструились по его щекам. Он покраснел и сморщился, словно полуторамесячный ребенок. - Я люблю ее, что в тебе есть такого, чего нет во мне, - заорал он. «Не знаю», - мысленно ответил я. Остатки жизни медленно вытекали из моего тела. Я едва поднял голову, чтобы посмотреть на него. И, неожиданно, в его глазах я увидел тоже отчаяние и ужас, что впервые испытал я, осознав, что монстр с красными от беспробудной пьянки глазами, пожелтевшей кожей и щетиной. В махровом грязном халате и тапочках - мой отец. «Майкл я ведь просто хочу с тобой поговорить. Лучше выходи, иначе мне придётся наказать тебя также сурово, как и твою мама суку» - В меня никогда никто не верил, - голос Джона вновь омертвел и стал бесцветным, - даже родители, - еле слышно добавил он, немного опустив пистолет. Напряжение пропало и какой-то холодок еле слышно, словно мертвец, прополз по комнате. - Я думал, что меня кто-то любит, но заблуждался и в этом, - его взгляд стал пустым и отсутствующим. От его слов по моему искалеченному телу побежали мурашки. Что за чушь ты говоришь! Захотелось заорать мне. Плачь, беснуйся наведи на меня пистолет только не смотри и не говори так, как сейчас. Но единственное, что мне удалось сказать: - Джон! Брось пистолет, помоги мне и мы вместе отправимся в больницу. Мы все обсудим и исправим, - но он уже не слышал меня. - Ты был прав Майкл, - безжизненно проговорил он, опустив оружие. Потом взял телефон и позвонил. Сказав что-то отрывисто на китайском, Джон спрятал его обратно и направился к выходу. В его движениях я вновь увидел какую-то непоколебимую решимость, но вдруг у самой двери он остановился, и резко развернувшись, выстрелил мне в ногу. Я едва почувствовал боль, обессилено вскрикнув. Я даже не успел отреагировать. И, как старик, просто принял удар. Теперь в моей правой ноге была еще и пуля. « ЧТО ЖЕ СЕГОДНЯ ЗА ДЕНЬ?» - пронеслось у меня в голове перед тем, как все вокруг потемнело и черные круги, как на старых пленках, стали больше. Голова еле слышно загудела. - За то, что был прав, - словно из глубокого колодца, до меня донесся мертвый голос Джона Я хотел что-то крикнуть, хотел его остановиться. Неужели я превратился в дядю Генри. Мне хотелось завопить, что это можно пережить, но я был не в состоянии. Я все падал и падал в бесконечность.