Восточный рассвет

Прошла неделя после того, когда я в последний раз виделся с Лили. Дождь, как и обещали все лил и лил. Телефон молчал и сейчас казался еще более зловещим, нежели прежде. Я сидел в кресле и размышлял о моем разговоре с Суянг, закинув ноги на подоконник, я равнодушно покуривал сигарету. Похоже погода чувствовала себя также скверно, как и я. «Надеюсь вы понимаете, что с вами у нее нет никакого будущего. Вы, ведь даже не сказали ей об отъезде». «Да, не сказал», - грустно подумал я. Я тянул до последний минуты и только после разговора с ее сестрой осознал, как мне нужна Лили. Ведь до этого, я не задавал себе этих вопрос, я просто боялся отвечать на них. Так как знал с самого начала, что это не закончится хорошо. Я видел, какая она девушка и тем не менее продолжал. «Не знаю как, но она выросла благородной и честной и ей очень тяжело от сложившейся ситуации» Благородная и честная бедная девочка. Это был все во лишь случай, игра вселенских карт. Я шел мимо, увидел ее и что-то пронзило меня, я словно увидел ангела. Сначала мне нравилось с ней спать и проводить время, а потом, потом это переросло во что-то большее. И она! Она не выглядела искушенной и разбалованной, она была далека от образа вавилонской блудницы в отличии от той же сестры. И я уверен никогда бы не изменила Джону! Просто так распорядилась жизнь, так распорядился случай. Не имеет значения, кто восседает на троне вершителя судеб мойры или господь Бог. Все уже произошло. Если бы я не согласился на эту работу, если бы я не разругался с Кэт, если бы я не встретил Джона все бы могло быть по другому. Но теперь ничего не изменить - это выше моих сил, стоило мне увидеть ее, как механические часики нашей любви заработали. Все эту неделю я провел, словно вервольф, пытаясь вырваться из клетки, но, всячески сдерживающий себя. За это время ко мне заходил Грэг. Он пытался поговорить, но я просто не открывал дверь. Потом звонил Джон. Но самый дорогой мне человек молчал. После той последней смс Лили не писала. И правильно делала, ведь я не рассказал ей об отъезде. Я обманул ее. «Сначала я думала, что это будет просто роман на стороне и была спокойна, но когда моя сестра начала принимать, скажем, не слишком популярные решения, я встревожилась» « Не популярные решения», - хмыкнул я. Господи, она хотела его бросить, а я даже и не подозревал об этом. Я зарылся руками в свои волосы. Сейчас они торчали в разные стороны и были не ухожены. Какой же я кретин! Вот, что бывает, когда долго смотришь в бездну. Ты становишься таким же толстокорым и невосприимчивым, как канадский лимон. Стоило вспомнить ее глаза и легкие прикосновения, ее шутки и смех и мне становилось не выносимо. Я начинал нервно расхаживать по комнате, выкуривая сигарету за сигаретой. В раскрытое окно попадали теплые капли дождя. С улицы тянул удушливый и влажный воздух. Отчего все в номере покрывалось неприятной испариной. Люди живущие в тропиках меня поймут. Особенно сильно испытываешь дискомфорт, когда ложишься на свежее спальное белье или подушку, которая кажется немного влажной и противной. «Нет, я должен, что-то решить. Я должен с ней поговорить. Плевать, если она не станет даже смотреть в мою сторону, я хочу увидеть ее» Я быстро оделся, накинул куртку и отправился на автобусную остановку недалеко от гостиницы. Сейчас улицы пустовали, горы, нависшие над городом, были темными едва различимыми силуэтами. Пока мы ехали, я смог рассмотреть лишь большую антенну с красным затмевающимся огоньком на горе и хмурые тучи, которые, словно лапы, простерли свои корявые пальцы. Потом мы повернули на лево и направились к центру города. Стоило мне подъехать к нужной остановке, как я опрометью выбежал из автобуса. Прохожих не было, только субару, одиноко стоявший на противоположной стороне улицы. Иногда быстро проносились машины. Вело-рикши и отчаянные на мопедах тоже не появлялись, очевидно, они решили отсидеться дома. Я с облегчением оглянулся на дорогу. Слава богу, что мне не придётся ее переходить. Так как сейчас там бушевала вторая Миссисипи. Грязные потоки воды продолжали стекать с гор и верхних улиц, хотя дождь едва моросил. К моей немалой радости чайная была пуста. Я видел лишь прежний мягкий свет и до боли знакомый силуэт Лили. Пару минут я стоял в нерешительности, наблюдая за любимыми очертаниями и успел промокнуть, так как совершенно позабыл о зонтике. А дальше я просто не стал больше задавать вопросов себе и зашел. Я не хотел более колебаться, не хотел думать о последствиях. Такое испытываешь перед прыжком в бассейн с семиметровой вышки. Подсознательно ты понимаешь, что там вода и вряд ли с тобой может что-то случится. Но стоит залезть наверх и начать колебаться, как вянет, словно цветок, решимость наша в бесплодье умственного тупика. Мозг начинает рисовать разнообразные ситуации печального исхода: сильный шлепок, возможность поскользнуться, неожиданный пловец или Лохнеское чудовище. И с каждой секундой промедления, ты становишься все более и более нерешительным, до тех пор пока не спускаешь обратно. Поэтому я не просто зашел, я влетел в чайную. Мокрый и уставший я скорее походил на безумца, нежели на снедаемого страстью Донжуана. Лили сидела ко мне спиной за тем столом, где я впервые ее встретил. Она ничего не делала и грустно смотрела в окно. Я даже удивился, как она не заметила меня раньше. - Прости, - тихо произнес я. Она вздрогнула и неуверенно обернулась. Представляю, каким нелепым и страшным я предстал перед ее глазами. Мгновение, она смотрела на меня, а потом без колебаний кинулась ко мне и крепко-крепко обняла. Я никогда не забуду этих объятий и чувств, которые испытал. Тогда для меня все застыло. Были лишь мы, дождь и смешенный аромат чая с приятным запахом Лили. Не знаю сколько мы простояли, но для меня это было вечностью. Так можно встретить только любящего человека после долгой разлуки или любимую в аэропорту. Она обнимала меня, я чувствовал как ее теплое тело прижимается к моему, и только сейчас я понял, что стою, как вкопанный не в силах пошевелить конечностями. Я всегда был немного диким – спасибо отцу, но с Лили я собрал всего себя и преодолел этот барьер. Постепенно, как бы нерешительно, я поднял руки и обнял ее. Вложив в это объятье, всю свою нежность, на которую только способен. Она что-то затараторила на китайском, потом отстранилась, все еще обвив меня своими руками вокруг шеи, и внимательно посмотрела мне в глаза. Тяжело описать взгляд женщины в такие минуты. В этот миг в нем отражается вся она. Там виден и немой упрек и жалость. Ненависть, злость, любовь и гордое прощение. Не один поэт никогда не сможет достойно воспеть эту мимолетную искру, одну единственную, которая делает нас живыми. Не нос, не уши разнят нас, а глаза - без них мы лишь манекены. - Я думать, ты лететь, - еле слышно произнесла она, внимательно глядя на меня. Лили как обычно закусила губу. - Я тоже так думал, - я едва улыбнулся. - Дурак, - она сдавленно хихикнула, но по увлажнившимся глазам я заметил, как она взволнованна. - Когда ты и Джон. Я не знала, я не хотела. Я перепугалась, а потом ты ушел, - она вздрогнула и вновь прижалась щекой к моему мокрому плечу. - Я тоже растерялся, я не знал, - а мысленно еще добавил: «боялся». Тяжело вздохнув, я крепче прижал Лили. Она что-то сказала по китайский, а потом я расслышал: «Дурак». - Ты выучила новое слово, - пошутил я. Она прыснула со смеху, прижавшись ко мне по-крепче. - Угу, - сейчас она напоминала маленькую провинившуюся девочку. - Я хочу кое что сказать, - еле слышно заговорил я. Она не отстранилась, чтобы снова посмотреть мне в глаза, но я почувствовал, как она напряглась. - Пока я пьян и не упал в обморок, я хочу сказать, что я… Мы оба замерли, похоже, я могу произнести их. - Хочу сказать, что я…. – я сделал паузу. «Ну же скажи их, Майкл» - Люблю тебя, - наконец выговорил я. Она вздрогнула и тихо произнесла: - Во ай ни - И что это значит? – растерянно спросил я. - Люблю, - посмотрела на меня своими сияющими глазами Лили.